Том 16. Фредди Виджен и другие

Глаза Горация, до сих пор просто выпиравшие из орбит, вспыхнули огнем.

— Нет! Это дело принципа! — вскричал он, и Костолом понял, что уговоры бессмысленны. Если шеф пошел на принцип, его не переубедить.

— Ну ладно, в этой деревне он вас не найдет.

Гораций признал, что тоже черпает утешение в этой мысли. Однако на пути к счастливой развязке всегда возникают преграды.

— Как я туда попаду? Чарли сказал, что будет поджидать на улице.

— Не выходите на улицу.

Горацию подумалось, что из всех тупоголовых кретинов, которыми в избытке населен Лондон, Костолом в наибольшей степени обделен серым веществом. Ему показалось, что даже умственно отсталому кролику природа подарила больше мозгов. С трудом сохраняя спокойствие, он сказал:

— Если я не выйду на улицу, то как попаду в Мэллоу? Костолом признал, что это хороший вопрос. Довольно долго он сидел в глубоком раздумье.

— Знаю! — воскликнул он наконец.

— Что именно? — спросил Гораций, явственно показывая, что любое знание со стороны подчиненного будет для него неожиданностью.

— Придумал, — сказал Костолом. — Выйдете в сад, сиганете через изгородь в соседний и так до автобусной остановки. Чарли до такого не додумается. Он будет ждать у парадного входа. А я привезу вам чемоданы на вокзал.

Горация захлестнула волна раскаяния и стыда. Еще минуту назад он ставил этого человека ниже умственно отсталого кролика и лишь сейчас осознал всю глубину своего заблуждения. В решении сложных задач ни одному умственно отсталому кролику за ним не угнаться. Даже кролик с исключительно высоким уровнем интеллекта вынужден был бы признать, что встретил достойного соперника.

— Костолом, — вскричал он, расплываясь в улыбке, — вы нашли выход! Сейчас же пойду укладывать вещи.

4

Стратегия, предложенная Костоломом, сработала безотказно, однако натяжкой будет сказать, что ее осуществление доставило Горацию много приятных минут. Выйти в сад не составило труда, чего не скажешь о скачках через изгороди. Человеку солидной комплекции даже через одну изгородь трудно сигануть, не повредив лодыжку, и к концу путешествия ноги Горация пребывали в самой плачевном состоянии. Более того, в одном из садов он имел несчастье повстречать враждебного пса.

Однако в конце концов он выбрался на дорогу, сел в автобус и попал на вокзал к двенадцати двадцати, когда отходил экспресс до Веллингфорда. Костолом, как было обещано, ждал его с чемоданами, и не только встретил, но и усадил в поезд. С тем приятным чувством, которое приходит после пережитой смертельной опасности, Гораций устроился на угловом сиденье. В купе был только один пассажир — молодой человек с жидкими светлыми волосами и такими же усиками, создававшими впечатление, будто он ел мед и забыл вытереть верхнюю губу. Попутчик искоса взглянул на Горация и снова углубился в газету. Поезд тронулся, и на некоторое время в купе установилась тишина, столь ценимая британскими путешественниками.

Однако Гораций всегда был общительным собеседником, особенно в то утро: мысль, что Чарли ходит под дверью «Упокоения» в Вэлли Филдс, шепча про себя: «Он верно не придет», [41] как Мариана на уединенной мызе, наполняла душу блаженством и любовью ко всему человечеству. Хотя единственный представитель человечества в купе не выказывал особого дружелюбия, Гораций без колебаний вступил в разговор.

— Хороший денек, — сказал он, воспользовавшись тем, что попутчик отложил газету и закурил.

41

Он верно не придет — слова из стихотворения А. Тенни-сона «Мариана».

Молодой человек повернулся, и Гораций с изумлением увидел, что глаза у него умные. Было видно, что спутник исключительно высокого мнения о себе, и, несмотря на розовое лицо и усики, не без оснований. Он напомнил Горацию одного из прежних ребят, который при обманчивой внешности пустого красавца взбирался по стенам не многим хуже Ферди Мухи.

— А?

— Я сказал, хороший денек.

— О?

Начало не слишком обнадеживало, но Гораций не сдался.

— Далеко едете?

На миг показалось, что молодой человек возмутится такой назойливостью и ответит ледяным взглядом, однако он нехотя процедил: «В Веллингфорд», и Гораций, восхитившись совпадением, сообщил, что направляется туда же.

— О?

— Живописный городок. Я был там вчера на скачках.

— О?

Гораций счел, что содержательную беседу, вероятно, лучше отложить на потом.

— Не позволите взять вашу газету, сэр?

— Конечно.

— Спасибо. Я забыл купить на вокзале.

В утренней газете оказалось много интересного, и в купе снова надолго воцарилась тишина. Однако Гораций не мог молчать вечно.

— Вижу, этого типа так и не поймали.

— Какого типа?

— Некоего Моффета. Он сбежал из тюрьмы. Я особенно заинтересовался этой историей, поскольку лично присутствовал на процессе.

— Я тоже.

— Так вы адвокат?

— Скотланд-Ярд.

Гораций нервно вздрогнул. Он никогда не сидел так близко к сотруднику Скотланд-Ярда, и сейчас не испытывал никакого восторга. Ничего путного, чувствовал он, такое сомнительное соседство не принесет. Гораций хрипло выдавил: «Да что вы?!». Молодой человек принял его нервический тик и хриплый тон за дань восхищения и, не будучи избалован столь лестными знаками внимания (поскольку был всего лишь мелкой шестеренкой в огромном механизме Скотланд-Ярда) сделался необычайно разговорчив.

— Да, я пошел в Скотланд-Ярд сразу после Оксфорда. Туда начали брать университетских выпускников с научным складом ума. И вовремя. Скотланд-Ярд закоснел. Нельзя ловить сегодняшних преступников вчерашними методами. Нужна свежая кровь, свежие мысли.

Гораций, слегка оправившись от первого потрясения, согласился, что сегодняшние преступники очень умны.

— Интересная, наверное, жизнь.

— Да. Только очень многое раздражает.

— Что именно?

— Приходится постоянно иметь дело с сельскими блюстителями порядка. Вот ведь олухи!

— Олухи, говорите?

— Всегда считают, что смогут разобраться сами, и за нами посылают, когда уже поздно.

— Поэтому вы и едете в Веллингфорд? За вами послали?

— Нет, я в отпуске. Я говорю про дело в Нортон-корте.

И вновь Гораций содрогнулся всем своим внушительным телом. Он сглотнул, прежде чем переспросить:

— В Нортон-корте?

— Это в Шропшире. Усадьба сэра Руперта Финча. Там недавно было крупное ограбление.

— Кажется, я читал в газетах.

— Нас позвали только через неделю. Безнадежно. Что можно сделать по остывшим следам?

— Вы там были?

— Вместе с коллегой. И пришел к выводу, что за ограблением стоял дворецкий. Видно невооруженным глазом.

Гораций был потрясен.

— Какая проницательность! Вы его арестовали?

— Он скрылся. Подал в отставку и растворился в воздухе.

— Какая жалость! Вы и впрямь считаете, что он украл драгоценности?

— Я этого не говорил. Я сказал, что он стоял за кражей.

— Боюсь, что не совсем вас понимаю.

Молодой человек покровительственно улыбнулся. Наивность Горация его тронула.