Том 2. Пьесы 1856-1861

Леонид. Покататься бы на лодке; я бы тебя перевез на островок. Там так хорошо, на островке. Ну, что ж, пойдем. ( Берет ее за руку.)

Надя( в задумчивости). Куда же-с?

Леонид. Куда, куда? Я тебе говорил, разве ты не слыхала?

Надя. Ах, извините, голубчик барин! Я задумалась и не слыхала ничего. Барии, миленький, простите! ( Кладет голову ему на плечо.)

Леонид. Я говорю: поедем на островок.

Надя( прилегая). Ах, да куда вам угодно! Хоть на край света! Только бы с вами… Ведите куда хотите.

Леонид. Надя, ты такая добрая, такая миленькая, что мне кажется, я заплачу, глядя на тебя. ( Подходят к лодке.) Прощай, Лиза.

Лиза( выходя из кустов, грозит). Смотрите вы!

Леонид и Надя садятся в лодку и уезжают.

Лиза. Вот и уехали! Дожидайся их тут! Страсти ведь это, да и только! Ночью, в саду-то, да еще и одна! Эко наше дело — всего-то бойся! И человека-то бойся и… ( Оглядывается.) Смерть ведь это! Человек-то бы еще ничего, все как-нибудь сговорить можно… Батюшки! Идет кто-то! ( Смотрит.) Ну, ничего; это наши старики с гулянья. ( Прячется.)

Явление третье

Выходят Потапыч в шинели и в шляпе с широкими полями и с тростью, немного под хмельком; Гавриловна в старомодной шляпке. Садятся на скамью.

Потапыч. Нет, ты, Гавриловна, не то… ты не говори!.. Барыня у нас такая… барыня добрая!.. Вот попросились мы на гулянье, ну, говорит, ступайте… А что про нее говорят… это я не знаю: не мое дело, ну я и не знаю.

Гавриловна. Еще б нас-то не пустить, Потапыч! Мы с тобой не молоденькие, не избалуемся.

Потапыч. Молодых нельзя, потому на все, Гавриловна, примеры. Какие человек пред собой имеет примеры, так и он все может… подобно как…

Гавриловна. Ну, а вот зачем Гришку пустила? Сказала, не пущу — ну и не пущала бы.

Потапыч. Меня давеча Василиса Перегриновна смущала очень насчет Гришки… очень смущала, а я не знаю. Не мое дело, ну я и не знаю.

Гавриловна. То-то вот, ты говоришь, примеры-то? Лучше бы она сама хороший пример показывала! А то только и кричит: смотри да смотри за девками! А что за ними смотреть-то? Малолетные они, что ли? У всякого человека свой ум в голове. Пущай всякий сам о себе и думает. Смотрят-то только за пятилетними, чтоб они не сбаловали чего-нибудь. Эка жизнь девичья! Нет-то хуже ее на свете! А не хотят того рассудить: много ли девка в жизнь-то радости видит! Ну, много ли? — скажи.

Потапыч( вздыхает). Желтенькая жизнь.

Гавриловна. То-то вот и есть! Стало быть, их пожалеть надо, а не то что обижать на каждом шагу. А то на что это похоже! Уж им и веры нет, словно они и не люди! Только куда девка нос высунула, так уж сторожа и ходят.

Потапыч. Ведь нельзя же…

Гавриловна. Чего нельзя-то? Все можно. Полно ты, Потапыч! Ты привык с чужих слов, как сорока, болтать, а ты сам подумай.

Потапыч. А я не знаю… Я ничего не знаю.

Гавриловна. Строгостью ничего не возьмешь! Хоть скажи им, пожалуй, что вот, мол, за то-то и то-то вешать будут — все-таки будут делать. Где больше строгости, там и греха больше. Надо судить по человечеству. Нужды нет, что у них разум-то купленый, а у нас свой дешевый, да и то мы так не рассуждаем. На словах-то ты прикажи строго-настрого, а на деле не всякого виноватого казни, а иного и помилуй. Иное дело бывает от баловства, а иной беде и сам не рад.

Потапыч. Теперь, если меня спросить… Так что я на это отвечать могу? Ну, что я тебе отвечу?

Гавриловна. Ну, что?

Потапыч. А вот что: я этого не знаю, потому это не мое дело… это дело барыни.

Гавриловна. Ах ты, старина, старина! совсем-то ты из ума выжил.

Потапыч. Я что ж… я, по милости барыни, теперича у своей должности… Я все порядки свои веду… а я не знаю…

Гавриловна. Пойдем-ка домой. Как бы и про нас с тобой чего не подумали.

Уходят.

Явление четвертое

Лиза( выходит). Вот опять одна! Что же это голубки-то мои? Они, чай, и забыли про меня! Да уж где теперь им обо мне помнить! Батюшки, скоро рассветать станет! Ишь ты, ночи-то нынче короче воробьиного носу. Как тогда домой-то пройти? Эка эта Надя бесстрашная.

Входит Василиса Перегриновна.

Явление пятое

Лиза и Василиса Перегриновна.

Василиса Перегриновна. Ты, милушка, тут что делаешь?

Лиза. Разве не видите? — гуляю.

Василиса Перегриновна. Вижу! Как не видать! А что это за гулянье у вас по ночам?

Лиза. А когда же нам гулять-то? Днем работаем да господам служим, а по ночам гуляем. Вот на вас так я дивлюсь! Неужто вы днем-то не нагуляетесь, что вам еще хочется по ночам бродить да людей пугать, словно как…

Василиса Перегриновна. Что словно как?.. Ну, говори, говори.

Лиза. Что? Ничего.

Василиса Перегриновна. Нет, ты сказала: словно как… Ну, так говори ж теперь, словно как кто?

Лиза. Ну, сказала так сказала.

Василиса Перегриновна. Нет, ты увертываться не смей! Ты говори!

Лиза. Да что вы пристали! Я, пожалуй, и скажу. Как кикимора.

Василиса Перегриновна. Что, что! Как кикимора!.. Как ты смеешь, дрянная девчонка, а? Да что ж это такое! Вы меня живую в гроб вогнать хотите! А вот я найду здесь твоего любовника, да к барыне вас и приведу. Вот посмотрю я тогда, что ты запоешь.