Том 2. Стихотворения и пьесы 1917-1921

Голоса прибывших раньше.

Тише! Тише! Что это за гул!

Дама-истерика

(ломая руки, отделяется от толпы)

Послушайте, я не могу! Не могу я среди звериных рыл! Отпустите меня к любви, к игре. Кто эти перила? Эти тени перил, стоящие берегами кровавых рек? Послушайте, я не могу! Даже как любить, я забыла уже. Отпустите! Не надо! Мимо я! Я хочу детей, я хочу мужей, не могу я жить нелюбимая. Послушайте, я не могу!

Француз

(успокаивая)

Да не трите глаз… не кусайте губ…

(Продвигающимся к костру нечистым, заносчиво.)

А вы которых наций?

Нечистые

(вместе)

По свету всему гоняться привык наш бродячий народина. Мы никаких не наций. Труд наш — наша родина.

Француз

Старые арии!

Испуганные голоса чистых.

Это пролетарии! Пролетарии… Пролетарии…

Кузнец

(французу, похлопывая его по изрядному животу)

Шум потопа, небось, в ушах-то?

Прачка

(ему же, насмешливо и визгливо)

Лег бы сейчас и уснул на кровати? Пустить бы тебя в окопы да в шахты!

Проходящий рудокоп

(самодовольно)

Да — мы ничего — видали мокроватей.

Нечистые проходят, разделяя брезгливо жмущуюся толпу чистых, рассаживаются у костра. Толпа чистых смыкается за ними в круг. Паша вылазит в середину.

Паша

Правоверные! Надо обсудить, что же произошло? Давайте вникнем в суть явления.

Купец

Дело простое — светопреставление.

Поп

А по-моему — потоп.

Француз

И вовсе не потоп, а то б дождик был.

Раджа

Да, не было дождика.

Итальянец

Значит, и эта идея тоже дика…

Паша

Но все-таки — что ж это, правоверные, произошло? Давайте, правоверные, посмотрим в корень.

Купец

Народ, по-моему, стал непокорен.

Немец

Думаю, война, я.

Студент

Нет! По-моему, причина иная. По-моему, метафизическое…

Купец

(недовольно)

Война — метафизическое! Начали с Адама.

Голоса

По очереди! По очереди! Не устраивайте содома!

Паша

Тс! Давайте говорить постепенно. Ваше слово, студент.

(Оправдывается перед толпой.)

А то у него даже на губах пена.

Студент

Сначала все было просто: день сменила ночь, и только заря чересчур разнебесилась ало. Потом — законы, понятия, веры, гранитные кучи столиц и самого солнца недвижная рыжина — все стало как будто немного текуче, ползуче немного, немного разжижено. Потом как прольется! Улицы льются, растопленный дом низвергается на́ дом. Весь мир, в доменных печах революций расплавленный, льется сплошным водопадом…

Голос китайца

Господа, внимание! Сюда моросят.

Жена австралийца

Хорошенькое моросят! Измочило, как поросят.

Перс

Может, конец мира близок, а мы митингуем, орем и ржем.

Итальянец

(жмется к полюсу)

Становитесь сюда! Теснее! Здесь не закапает.

Купец

(наддавая коленкой зажимающего дыру с присущим этому народу терпением эскимоса)

Эй, ты! Пошел к моржам!

Охотник-эскимос отлетает, и из открытой дыры забила в присутствующих струя. Веером рассыпались чистые, нечленораздельно оря.

И-и-и-и-и! У-у-у-у-у! А-а-а-а-а!

Через минуту все бросаются к струе.

Забить! Заткнуть! Зажать!

Отхлынули. Только австралиец остался у земного шара с пальцем в дыре. В общем переполохе взгромоздился на пару поленьев поп.

Поп

Братие! Лишаемся последнего вершка. Последний дюйм заливает водой.

Голоса нечистых

(тихо)

Кто это? Кто этот шкаф с бородой?