Том 20. Избранные письма 1900-1910
Шрифт:
Может быть, что-нибудь из всего этого пригодится вам. Вы пишете, что достоинство ваших произведений есть искренность. Я признаю не только это, но что и цель их добрая: желание содействовать благу людей. Думаю, что вы искренни и в своем скромном суждении о своих произведениях. Это тем более хорошо с вашей стороны, что тот успех, которым они пользуются, мог бы заставить вас, напротив, преувеличивать их значение. Я слишком мало и невнимательно читал вас, как я мало вообще читаю художественные произведения и интересуюсь ими, но по тому, что я помню и знаю из ваших писаний, я бы посоветовал вам больше работать над ними, доводя в них свою мысль до последней степени точности и ясности.
Повторяю то, что ваше письмо мне было очень приятно. Если будете в наших странах, рад буду повидаться с вами*.
Любящий
Лев Толстой.
206. Табачной фабрике «Оттоман»
1908 г. Сентября 3. Ясная Поляна.
Ясная Поляна. 3 сент. 1908 г.
Получил ваше милое письмо и подарок*. Очень сожалею, что не могу принять его, так [как] с тех пор, как уже более 20 лет оставил куренье, как дело вредное, всегда предостерегал всех от этой дурной привычки и печатно и изустно. Пожалуйста, поверьте мне, что мой отказ принять подарок нисколько не уменьшает мою благодарность вам за ваши добрые чувства ко мне. Прекрасный, присланный вами ящик, в который были положены коробки с папиросами, я оставлю у себя, как память о вас, для размещения моих бумаг; самые же папиросы возвращаю назад. Одну коробку с папиросами жена моя взяла для помещения в музей, в который она собирает все относящиеся до меня предметы. Повторяю мою просьбу не принять это возвращение в дурную сторону.
207. Дженингсу Райерсону
<перевод с английского>
1908 г. Сентября 15/28. Ясная Поляна.
28 сентября 08.
Уважаемый г. Райерсон Дженингс,
В ответ на ваше письмо от 24 августа* выражаю искреннее пожелание успеха кандидатуре г. Брайана в президенты Соединенных Штатов*. С моей точки зрения, то есть поскольку я вообще не признаю никакого государства, основанного на насилии, я не могу оправдывать функций президента республики, но, поскольку эти функции еще существуют, безусловно, желательно, чтобы они выполнялись людьми, заслуживающими доверия.
Я отношусь с большим уважением и симпатией к г. Брайану и знаю, что принципы, на которых основана его деятельность, совпадают с моими в отношении сочувствия к трудящимся массам, антимилитаризму и признанию зол, приносимых капитализмом.
Мне еще неизвестно, но я надеюсь, что г. Брайан будет сторонником земельной реформы в духе Генри Джорджа и его системы единого налога*, проведение которой я считаю в настоящее время делом совершенно необходимым и которое каждый передовой реформатор должен иметь прежде всего в виду.
Преданный вам
Лев Толстой.
208. Лицам и учреждениям, приславшим поздравления ко дню восьмидесятилетия
1908 г. Октября 5. Ясная Поляна.
Когда я, еще несколько месяцев назад, услыхал о намерениях моих друзей праздновать мое восьмидесятилетие, я печатно заявил о том, что очень бы желал, чтобы ничего этого не делали*. Я надеялся, что мое заявление будет принято во внимание и никакого празднования не будет.
Но случилось то, чего я никак не ожидал, а именно: начиная с последних дней августа и до настоящего дня я получил и продолжаю получать с самых разных сторон такие лестные для меня приветствия, что чувствую необходимость выразить мою искреннюю благодарность всем тем лицам и учреждениям, которые так доброжелательно и ласково отнеслись ко мне*.
Благодарю все университеты, городские думы, земские управы, различные учебные заведения, общества, союзы, группы лиц, клубы, товарищества, редакции газет и журналов, приславшие мне адреса и приветствия. Благодарю также всех моих друзей и знакомых, как в России, так и за границей, вспомнивших меня в этот день. Благодарю всех незнакомых мне людей, самых разнообразных общественных положений вплоть до заключенных в тюрьмах и каторгах, одинаково дружелюбно приветствовавших меня. Благодарю юношей, девушек и детей, приславших мне свои поздравления. Благодарю и лиц духовного звания, — хотя и очень немногих, но приветствия
которых тем более дороги для меня, — за их добрые пожелания. Благодарю также тех лиц, которые вместе с поздравлениями прислали мне тронувшие меня подарки.Сердечно благодарю всех приветствовавших меня, и в особенности тех из них, которые (большинство обращавшихся ко мне) совершенно неожиданно для меня и к великой моей радости выражали в своих обращениях ко мне свое полное согласие не со мною, а с теми вечными истинами, которые я старался, как умел, выражать в моих писаниях. Среди этих лиц, что было мне особенно приятно, было больше всего крестьян и рабочих.
Извиняясь в том, что не имею возможности отвечать отдельно каждому учреждению и лицу, прошу принять это мое заявление как выражение моей искренней благодарности всем лицам, выразившим мне в эти дни свои добрые чувства, за доставленную ими мне радость*.
Лев Толстой.
5 октября 1908 года.
209. С. А. Энгельгардту
<неотправленное>
1908 г. Ноября 12. Ясная Поляна.
Сергей Александрович,
Вопрос ваш поставлен так ясно и определенно, что мне хочется так же ясно и определенно ответить на него*.
Отвечаю на второй вопрос: не вызван ли был мой поступок передачи имущества семейным желанием избавиться от невыгод собственности, удержав ее выгоды? Ответ на этот вопрос отвечает и на первый: не обманываю ли я себя, воображая, что, поступив дурно, поступаю хорошо?
Вы пишете: «согласитесь со мной, что если бы вы передали свое имущество беднякам, то вы были бы теперь лишены не только отрицательной, но и положительной стороны вашего капитала».
Во-1-х, не говоря о трудности раздачи беднякам (каким? почему этим, а не тем?) имущества, вы забываете о том, что такая раздача должна была вызвать самые тяжелые, даже враждебные чувства ко мне 8 человек семейных, не разделяющих моих взглядов на собственность, воспитанных в довольстве, даже роскоши и, с полным на это правом, рассчитывающих на получение после моей всякую минуту и, во всяком случае, скоро могущей наступить смерти свою долю наследства. Это во-1-х; во-2-х, раздав то, что тогда составляло мое имущество, я не лишал себя ни положительной, ни отрицательной стороны своего капитала, то есть собственности. Раздав имущество, я мог удержать за собой право на вознаграждение за будущие литературные работы. А эти работы с того времени, как я отказался от вознаграждения, и до теперешнего, во всяком случае, давали бы мне возможность жить вне нужды и независимо от семьи. Потребности мои настолько ограничены, что, если бы я и не мог сам зарабатывать средства существования, друзья мои всегда дали бы мне возможность прожить вне нужды оставшиеся года жизни, и потому жизнь моя с семьею никак не обусловлена моим желанием пользоваться теми скорее тяжелыми, чем желательными для меня условиями жизни, в смысле роскоши ее, в которых я живу.
Так что решение мое поступить 18 лет тому назад по отношению моего имущества так, как будто я умер, решение, стоившее мне тогда тяжелой борьбы, никак не могло произойти от желания, обманув себя и людей, избавиться от невыгод обладания собственностью, удержав все ее выгоды, а от других более сложных причин, в справедливости признания которых судьею может быть только моя совесть*.
Лев Толстой.
12 ноября 1908.
210. В. Гурову и М. Михайлову
1908 г. Ноября 20. Ясная Поляна. Ясная Поляна. 20 ноября 08.
Прочел ваши рассказы. Написано бойко, но не видно таланта. Решение на самоубийство психологически не обосновано*. Очень сожалею, что не могу посылкой в редакцию для напечатания содействовать облегчению вашего тяжелого положения, которому вполне сочувствую*. Если бы вы попытались описывать больше личные и действительно испытанные вами чувства и события, то такой рассказ скорее мог бы иметь успех.