Том 27. Письма 1900-1901
Шрифт:
Кстати сказать, в избах мужицких нет почти никаких икон; какие старые образа были, те погорели, а новые — совершенно случайны, то на бумаге, то фольге.
Я «Геншеля» не видел и не читал * , таким образом, совсем не знаю, что эта за пьеса. Но Гауптман мне нравится, и я считаю его большим драматургом. Да и по игре, притом только одного акта, нельзя судить, а если играла Роксанова, то и подавно.
Мне все эти дни нездоровилось. Напал кашель, да такой, какого у меня давно уже не было.
Ваша книжка об иконописи написана горячо, даже местами страстно, и потому читается она с живейшим интересом. Несомненно, иконопись (Палех и Холуй) уже умирают * ,
Однако чувствует мое сердце, что я уже надоел Вам. К отлучению Толстого публика отнеслась со смехом * . Напрасно архиереи в свое воззвание всадили славянский текст. Очень уж неискренно или пахнет неискренним. Будьте здоровы и богом хранимы и по возможности не забывайте искренно Вас уважающего и преданного
А. Чехова.
Чеховой М. П., 2 марта 1901 *
3311. М. П. ЧЕХОВОЙ
2 марта 1901 г. Ялта.
2 март.
Милая Маша, купи мне чашку * для чая таких размеров, как моя московская чашка, — и привези. Не забудь, пожалуйста. Купи тогда же побольше икры, колбас и всяких закусок, даже, если захочешь везти с собой, вестфальский окорок. Это `a propos.
У нас изумительная весенняя погода. Миндаль в цвету, копаемся в саду, не хочется ничего делать по письменной части.
Воды много, изредка она бежит в бак, а в трубах бывает день и ночь.
Сегодня получил от Кондакова из Петербурга письмо * такого содержания: «Сегодня давали в Панаевском театре „Геншеля“, и я, выдержав первый акт, несмотря на то, что часто зажимал себе уши, чтобы не слышать истерических воплей, ушел с начала 2-го акта домой. Подобную бездарную игру, какую мне привелось видеть, я видал, но столь наглой и бездарной пьесы, признаюсь, еще не видел».
Нового ничего нет. Все благополучно. Скоро начнем ждать тебя. Напиши, что тебе известно про Мишу * , его переход в «Новое время».
Будь здорова и благополучна.
Твой А. Чехов.
Арбушевской Л. Ю., 3 марта 1901 *
3312. Л. Ю. АРБУШЕВСКОЙ
3 марта 1901 г. Ялта.
Многоуважаемая
Любовь Юлиановна, сегодня я посылаю посылкою, между прочим, второй том «Экономического роста Европы до возникновения капиталистического хозяйства» и первую и вторую части первого тома «Происхождение современной демократии» * — обе книги М. Ковалевского. Таким образом, в настоящее время у Вас имеется полноесобрание сочинений М. Ковалевского. Часть я выслал из-за границы.
Желаю Вам всего хорошего.
Преданный
А. Чехов.
Ялта. 3 марта.
На обороте:
Таганрог. Ее Высокоблагородию Любови Юлиановне Арбушевской.
Городская библиотека.
Поссе В. А., 3 марта 1901 *
3313. В. А. ПОССЕ
3 марта 1901 г. Ялта.
3 марта 1901.
Ялта.
Милый Владимир Александрович, большое Вам спасибо за телеграмму * и
вообще за память. Немножко запоздалая благодарность, простите, но лучше поздно, чем никогда, выражаясь по-умному. Будьте добры, вспомните, что я одинок, что я в пустыне, сжальтесь и напишите, во-первых, что нового в цивилизованном мире * , во-вторых, где теперь Горький * , куда ему писать, и, в-третьих, не думаете ли Вы приехать в Ялту отдохнуть.Рассказ пришлю непременно * . «Трое» Горького в январск<ой> книжке мне чрезвычайно понравились по тону письма. Девки неверны, таких нет, и разговоров таких никогда не бывает, но всё же приятно читать. В декабрьск<ой> книжке мне не так понравилось, чувствовалось напряжение. И напрасно Горький с таким серьезным лицом творит (не пишет, а именно творит), надо бы полегче, немножечко бы свысока.
Итак, пустынник ждет от Вас подробнейшего письма. Не поленитесь, пожалуйста.
Кашель у меня свирепый, уже 5–6 дней, но в общем здравие мое хорошее, грех пожаловаться.
Будьте живеньки, здоровеньки, не забывайте Вашего
А. Чехова.
Коновицеру Е. З., 5 марта 1901 *
3314. Е. З. КОНОВИЦЕРУ
5 марта 1901 г. Ялта.
5 март 1901.
Милый Ефим Зиновьевич, как это ни странно, но в настоящее время я могу располагать только восемью тысячами, из коих притом пять положены в банк на три года. Но всё же, мне кажется, это не решает вопроса, вероятно, можно сделать что-нибудь, чтобы газетный пай остался при Вас * . Сколько Вы должны всего? Или сколько нужно Вам для того, чтобы окончательно разделаться с долгами? * Вы напишите мне, а я пока подумаю и, быть может, придумаю что-нибудь.
Как поживаете? Что нового? Я немножко похварывал, неделю, а теперь, кажется, ничего.
Крепко жму Вам руку и низко кланяюсь. Итак, стало быть, я буду ждать ответа, а пока будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Москва. Его Высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру.
Пименовский пер., д. Коровина.
Чехову М. П., 5 марта 1901 *
3315. М. П. ЧЕХОВУ
5 марта 1901 г. Ялта.
5 март.
Милый Мишель, то, что говорит мой Иванов доктору Львову * , говорит человек утомленный, поношенный; напротив, человек должен постоянно если не вылезать, то выглядывать из своей раковины, и должен он мудрствовать всю свою жизнь, иначе то уже будет не жизнь, а житие. Против жизни в Петербурге я ничего не имею * , это хороший город, к нему легко привыкнуть, как к Москве; вопрос же в том, где служить. Я в письме своем был против суворинской газеты; там можно печатать только беллетристику, да и то держась далеко в стороне. Служить же в типографии — это другое дело; типография у него очень хорошая во всех смыслах. Но лучше бы всего иметь в Питере какое-нибудь место, в каком-нибудь департаменте и по вечерам заниматься литературой. Кропотов груб * , но имей в виду, что Суворин еще грубее, и служить только у него одного — это хуже гораздо, чем служить в Чернигове или Бобруйске. А вот так бы: до обеда где-нибудь в департаменте, а вечером у него в типографии (на манер Тычинкина, учителя гимназии) — этак было бы хорошо.