Том 3. Драмы

(Уходит, низко кланяясь.)

Алварец

Когда еще нам сделать честь придет Вам в голову, то, верьте мне, Открыты будут ежедневно двери Мои для вас… как сердце… (кланяясь)одолжите!

(Соррини, провожаемый до двери, уходит наконец.)

Ну, слава богу!.. Он такой смиренный, Что и не знаешь, что сказать ему. Боюсь таких людей, которые всегда На языке своем имеют: да! И да! Хоть сердятся они – не знаешь извиниться, Затем, что с виду всем довольны. Но с кем бранился я – с тем можно помириться!..

(Уходят все.)

Сцена II

(Ночь. Театр являет сад и балкон с левой стороны. На него выходит Эмилия. Балкон соединен ступенями с садом. Эмилия сидит.) (Месяц над деревьями.)

Эмилия

Всё тихо! – только это сердце беспокойно; Неблагодарный! Я его просила, Чтобы хоть для меня он удержался. Ужели для меня не мог он? – вот мужчины! Ужели мненье моего отца Ему дороже, чем любовь моя? Теперь уж некому меня утешить;

(Молчание.)

Уж эти мачехи! – презлобные творенья; И этот иезуит! – ведь надобно ж Мне окруженной быть таким народом!.. О! Если б мог прекрасный месяц озарить Хотя последнее свиданье наше. Фернандо разлюбил меня конечно, А то бы он пришел проститься; я прощаю Его горячность; но зачем нейдет Он извиниться в этом предо мною… Ему грозил отец мой; это правда! Попробую сойти!

(Сходит с балкона.)

Там кто-то шевелится! Как бьется сердце!.. Но чего бояться: Ведь я одна… а если кто-нибудь!.. Кто там?.. Тень шевелится на земле… Ах! Боже мой!.. Куда уйду…

Слышен голос

Эмилия!..

Эмилия

Ах! Ах! Святой Доминго, помоги! [17] Злой дух ко мне идет.

17

Доминго (Доминик, 1170–1221) – основатель монашеского ордена доминиканцев, воинствующий преследователь религиозных ересей, причисленный к лику святых.

(В страхе не знает, что делать.)

Фернандо (выходит в черном плаще)

Эмилия!.. Мой голос страшен для тебя… ты испугалась!..

Эмилия

Нет! Нет!.. Ах, сядем! Я дрожу!..

Фернандо (берет ее за руку)

Ты права! Но отчего я испугал тебя так сильно?..

(Они садятся на скамью.)

Эмилия

Ну что ж ты скажешь?

Фернандо

Я пришел проститься!.. Проститься! – в первый раз такое слово Должно меня печалить… знаешь ли, Я думаю, что был бы счастливей, Когда бы не с кем было мне проститься… Ты будешь плакать – мне двойная мука…

Эмилия

Сам виноват! Ведь я тебя просила… Ты не хотел. Кто ж виноват? Кто ж виноват?

Фернандо

Нет, я не мог, клянуся небом! Ты знала нрав мой – для чего писала?.. Но всё уж кончилось – не укоряй меня… Не укоряй; признаться виноватым Мне было б тяжело – ты это знаешь!.. Что сделано – то сделано…

Эмилия

Где будешь Ты жить теперь, Фернандо?..

Фернандо

Где! Где жить? Ты мне напомнила ужасное!.. Зачем такой вопрос?.. Ты знала, Что не имею я ни друга, ни родни, Ни места в целом королевстве, где б Я мог найти приют. Последний нищий Имеет то, чего я не имею: Он равнодушно и спокойно просит хлеба. Вообрази: лишь ты одна на свете Сказала мне: люблю – тебе одной Я поверял все мысли, все желанья; Ты для меня: родня, друзья – ты всё мне!.. Гордися этим!.. Так, Эмилия: Мы созданы небесным друг для друга; Ты – всё для сердца этого – и бог Не так жесток, чтоб всё отнять У человека!

(Молчание.)

Эмилия

Знаешь, говорят, не должно С мужчиной девушке сидеть в полночь…

Фернандо

Со мной сидеть не бойся никогда.

Эмилия (кидается ему на шею)

О! Милый! – как мне грустно! Будто Свинец в груди наместо сердца… Как вспомню, что в последний раз тебя Здесь вижу, – слезы остановятся, дыханье Редеет… то боюсь, чтоб не пришел отец мой, То – чтобы час прощанья не пришел… Ко мне ужасные теснятся мысли; Вчерась я видела во сне, что ты Меня хотел зарезать.

Фернандо (мрачно и быстро)

Перестань. Взгляни на тихую луну! О, как прекрасна! И облачка вокруг нее! – луна, Луна! – как много в этом звуке чувств – Что будет, что теперь и что прошло, всё в нем Соединяется – и что прошло! И кто б подумать мог, что та ж луна, Которая была немой свидетель Минуты первой… у ручья… в горах, – ты помнишь, – Что та ж луна свидетель будет Разлуки, нежная Эмилия!.. Взгляни опять: подобная Армиде, [18] Под дымкою сребристой мглы ночной Она идет в волшебный замок свой. Вокруг нее и следом тучки Теснятся, будто рыцари-вожди, Горящие любовью; и когда Чело их обращается к прекрасной, Оно блестит, когда же отвернут К соперникам, то ревность и досада Его нахмурят тотчас – посмотри, Как шлемы их чернеются, как перья Колеблются на шлемах, – помнишь – помнишь – В тот вечер всё так было – кроме Судьбы Фернандо – небо и земля Всё те же – только люди! – если б ты Не причислялась к ним, то я б их проклял…

18

Армида– героиня поэмы «Освобожденный Иерусалим» (1580) итальянского поэта Торквато Тассо (1544–1595). О своих приключениях в волшебном дворце Армиды рыцари рассказывают в песни Х поэмы (см.: Тассо Т. Освобожденный Иерусалим. Пер. C. E. Раича. M., 1828, с. 259 и след.).

Эмилия

Да разве ты не человек же?

Фернандо

О! Я себя бы вместе с ними проклял!..

Эмилия

За что это?

Фернандо

За то, что не могу Я видеть хладнокровно, как они Стараются друг другу делать зло, С притворной добротой, когда совсем Не просят их, – за то, что не могу Я видеть общего стремленья к ничему, Или для золота разбитые сердца!.. За то… Эмилия… о! Я злодей – Я мог бы сделать счастливой тебя, Стараться, чтобы ты меня забыла… Но как взгляну на будущность… на жизнь, Бесцветную, с прошедшим ядовитым… Тогда… Эмилия… тогда я жертвовать Готов твоим блаженством, чтоб иметь Близ этой груди существо такое, Которое понять меня б могло! Желаю, чтобы вечно час такой Не приходил… Но! – не люби меня… Ты видишь нрав мой – позабудь меня… Забудешь ли?