Том 3. Книга 1. Поэмы. Поэмы-сказки

* * *

— Здесь? — Детский, божеский Жест. — Ну-с? — Впилась. — Е — ще немножечко: В последний раз!

9

Корпусами фабричными, зычными И отзывчивыми на зов… Сокровенную, подъязычную Тайну жен от мужей, и вдов От друзей — тебе, подноготную Тайну Евы от древа — вот: Я не более чем животное, Кем-то раненное в живот. Жжет… Как будто бы душу сдернули С кожей! Паром в дыру ушла Пресловутая ересь вздорная, Именуемая душа. Христианская немочь бледная! Пар! Припарками обложить! Да ее никогда и не было! Было тело, хотело жить, Жить не хочет.

* * *

Прости меня! Не хотела! Вопль вспоротого нутра! Так смертники ждут расстрела В четвертом часу утра За шахматами… Усмешкой Дразня коридорный глаз. Ведь шахматные же пешки! И кто-то играет в нас. Кто? Боги благие? Воры? Во весь окоем глазка — Глаз. Красного коридора Лязг. Вскинутая доска. Махорочная затяжка. Сплёв, пожили значит, сплёв. …По сим тротуарам в шашку Прямая дорога: в ров И в кровь. Потайное око: Луны слуховой глазок… . . . . . . . . . . . . . . . И покосившись сбоку: — Как ты уже далек!

10

Совместный и спл'oченный Вздрог. — Наша молочная! Наш остров, наш храм, Где мы по утрам — Сброд! Пара минутная! — Справляли заутреню. Базаром и з'aкисью, Сквозь-сном и весной… Здесь кофе был пакостный, — Совсем овсяной! (Овсом своенравие Гасить в рысаках!) Отнюдь не Аравией — Аркадией пах Тот кофе… Но как улыбалась нам, Рядком усадив, Бывалой и жалостной, — Любовниц седых Улыбкою бережной: Увянешь! Живи! Безумью, безденежью, Зевку и любви, — А главное — юности! Смешку — без причин, Усмешке — без умысла, Лицу — без морщин, — О, главное — юности! Страстям не по климату! Откуда-то дунувшей, Откуда-то хлынувшей В молочную тусклую: — Бурнус и Тунис! — Надеждам и мускулам Под ветхостью риз… (Дружочек, не жалуюсь: Рубец на рубце!) О, как провожала нас Хозяйка в чепце Голландского глаженья…

* * *

Не довспомнивши, не допонявши, Точно с праздника уведены… — Наша улица! — Уже не наша… — — Сколько раз по ней… — Уже не мы… — — Завтра с западу встанет солнце! — С Иег'oвой порвет Давид! — Что мы делаем? — Расстаемся. — Ничего мне не говорит Сверхбессмысленнейшее слово: Рас — стаемся. — Одна из ста? Просто слово в четыре слога, За которыми пустота. Стой! По-сербски и по-кро'aтски, Верно, Чехия в нас чудит? Рас — ставание. Расставаться… Сверхъестественнейшая дичь! Звук, от коего уши рвутся, Тянутся за предел тоски… Расставание — не по-русски! Не по-женски! Не по-мужски! Не по-божески! Чт'o мы — овцы, Раззевавшиеся в обед? Расставание — по-каковски? Даже смысла такого нет, Даже звука! Ну, просто полый Шум — пилы, например, сквозь сон. Расставание — просто школы Хлебникова соловьиный стон, Лебединый… Но как же вышло? Точно высохший водоем — Воздух! Руку о руку слышно. Расставаться — ведь это гром Н'a голову… Океан в каюту! Океании крайний мыс! Эти улицы — слишком круты: Расставаться — ведь это вниз, Под гору… Двух подошв пудовых Вздох… Ладонь, наконец, и гвоздь! Опрокидывающий довод: Расставаться — ведь это врозь, Мы же — сросшиеся…

11

Разом проигрывать — Чище нет! Загород, пригород: Дням конец. Негам (читай — камням), Дням, и домам, и нам. Дачи пустующие! Как мать Старую — так же чту их. Это ведь действие — пустовать: Полое не пустует. (Дачи, пустующие на треть, Лучше бы вам сгореть!) Только не вздрагивать, Рану вскрыв. З'aгород, з'aгород, Швам разрыв! Ибо — без лишних слов Пышных — любовь есть шов. Шов, а не перевязь, шов — не щит. — О, не проси защиты! — Шов, коим мертвый к земле пришит, Коим к тебе пришита. (Время покажет еще, каким: Легким или тройным!) Так или иначе, друг, — по швам! Дребезги и осколки! Только и славы, что треснул сам: Треснул, а не расползся! Что под наметкой — живая жиль Красная, а не гниль! О, не проигрывает — Кто рвет! Загород, пригород: Лбам развод. По слободам казнят Нынче, — мозгам сквозняк! О, не проигрывает, кто прочь — В час, как заря займется. Целую жизнь тебе сшила в ночь Н'aбело, без наметки. Так не кори же меня, что вкривь. Пригород: швам разрыв. Души неприбранные — В рубцах!.. Загород, пригород… Яр размах Пригорода. Сапогом судьбы, Слышишь — по глине жидкой? …Скорую руку мою суди, Друг, да живую нитку Цепкую — как ее ни канай! По — следний фонарь!

* * *

Здесь? Словно заговор — Взгляд. Низших рас — Взгляд. — Можно н'a гopy? В по — следний раз!

12

Частой гривою Дождь в глаза. — Холмы. Миновали пригород. З'a городом мы. Есть — да нету нам! Мачеха — не мать! Дальше некуда. Здесь околевать. Поле. Изгородь. Брат стоим с сестрой. Жизнь есть пригород. З'a городом строй! Эх, проигранное Дело, господа! Всё-то — пригороды! Где же города?! Рвет и бесится Дождь. Стоим и рвем. За три месяца Первое вдвоем! И у Иова, Бог, хотел взаймы? Да не выгорело: З'a городом мы!

* * *

За городом! Понимаешь? З'a! Вне! Перешед вал! Жизнь — это место, где жить нельзя: Ев — рейский квартал… Так не достойнее ль в'o сто крат Стать Вечным Жидом? Ибо для каждого, кто не гад, Ев — рейский погром — Жизнь. Только выкрестами жива! Иудами вер! На прокаженные острова! В ад! — всюду! — но не в Жизнь, — только выкрестов терпит, лишь Овец — палачу! Право-на-жительственный свой лист Но — гами топчу! Втаптываю! За Давидов щит — Месть! — В месиво тел! Не упоительно ли, что жид Жить — н'e захотел?! Гетто избранничеств! Вал и ров. По — щады не жди! В сём христианнейшем из миров Поэты — жиды!

13

Так ножи вострят о камень, Так опилки метлами Смахивают. Под руками — Меховое, мокрое. Где ж вы, двойни: Сушь мужская, мощь? Под ладонью — Слезы, а не дождь! О каких еще соблазнах — Речь? Водой — имущество! После глаз твоих алмазных, Под ладонью льющихся, — Нет пропажи Мне. Конец концу! Глажу — глажу — Глажу по лицу. Такова у нас, Маринок, Спесь, — у нас, полячек-то. После глаз твоих орлиных, Под ладонью плачущих… Плачешь? Друг мой! Всё мое! Прости! О, как крупно, Солоно в горсти! Жестока слеза мужская: Обух'oм по темени! Плачь, с другими наверстаешь Стыд, со мной потерянный. Оди — накового Моря — рыбы! Взмах: …Мертвой раковиной Губы на губах.

* * *

В слезах. Лебеда — На вкус. — А завтра, Когда Проснусь?

14

Тропою овечьей — Спуск. Города гам. Три девки навстречу. Смеются. Слезам Смеются, — всем полднем Недр, гребнем морским! Смеются! — недолжным, Позорным, мужским Слезам твоим, видным Сквозь дождь — в два рубца! Кан жемчуг — постыдным На бронзе бойца. Слезам твоим первым, Последним, — о, лей! — Слезам твоим — перлам В короне моей! Глаз явно не туплю. Сквозь ливень — перюсь. Венерины куклы, Вперяйтесь! Союз Сей более тесен, Чем влечься и лечь. Сам'oй Песней Песен Уступлена речь Нам, птицам безвестным, Челом Соломон Бьет, ибо совместный Плач — больше, чем сон!

* * *

И в полые волны Мглы — сгорблен и равн — Бесследно, безмолвно — Как тонет корабль.

Прага, 1 февраля — Иловищи, 8 июня 1924

Крысолов

Лирическая caтиpa

Город Гаммельн (Глава первая)

Стар и давен город Гаммельн, Словом скромен, делом строг, Верен в малом, верен в главном: Гаммельн — славный городок! В ночь, как быть должно комете, Спал без пр'oсыпу и сплошь. Прочно строен, чисто м'eтен, До умильности похож — Не подойду и на выстрел! — На своего бургомистра. В городе Гаммельне дешево шить: Только один покрой в нем. В городе Гаммельне дешево жить И помирать спокойно. Гривенник — туша, пятак — кувшин Сливок, полушка — тв'oрог. В городе Гаммельне, знай, один Только товар и дорог: Грех. (Спросим дедов: Дорог: редок.) Ни распоясавшихся невест, Ни должников, — и кроме Пива — ни жажды в сердцах. На вес Золота или крови — Грех. Полстолетия (пятьдесят Лет) на одной постели Благополучно проспавши, спят Дальше. «Вдвоем потели, Вместе истлели». Тюфяк, трава, — Разница какова? (Бог упаси меня даже пять Лет на одной перине Спать! Лучше моську наймусь купать!) Души Господь их принял. И озаренье: А вдруг у них Не было таковых? Руки — чтоб гривну взымать с гроша, Ноги — должок не додан. Но, вразумите, к чему — душа? Не глубоко ль негодный — Как жардиньерка — гамак — кларнет — В нашем быту — предмет? В городе Гаммельне — отпиши — Ни одного кларнета. В городе Гаммельне — ни души. Но уж тел'a за это! Плотные, прочные. Бык, коль дюж, Дюжины стоит душ. А приосанятся — георгин, Ниц! преклонись, Георгий! Города Гаммельна гражданин, — Это выходит гордо. Не забывай, школяры: «Узреть Гаммельн — и умереть!» Juri, и R"uhrei, и R"uhr uns nicht Аn [8] (в словаре: не тронь нас!) — Смесь. А глаза почему у них В землю? Во-первых — скромность, И… бережливость: воззрился — ан Пуговица к штанам! Здесь остановка читатель. — Лжешь, Автор! Очки втираешь! В сем Эльдорадо когда ж и кто ж Пуговицы теряет? — Нищие. Те, что от грязи сгнив, В спальни заносят тиф, — Пришлые. Скоропечатня бед, Счастья бесплатный номер. В Гаммельне собственных нищих нет. Был, было, раз — да помер. Тощее ж тело вдали от тел Сытых зарыть велел Пастор, — и правильно: не простак Пастор, — не воем «осанна!» Сытые тощему не простят Ни лоскута, ни штанной Пуговицы, чтобы знал-де всяк: Пуговка — не пустяк!

8

Juri — судья, R"uhrei — яичница-болтунья, национальное блюдо; R"uhr uns nicht an — не дотрагивайтесь до нас (нем.)

(Маленькая диверсия в сторону пуговицы:)

Пуговицею весь склад и быт Держатся. Трезв — застегнут. Пуговица! Праадамов стыд! Мод и свобод исподних — Смерть. Обывателю ты — что чуб Бульбе, и Будде — пуп. С пуговицею — все право в прах, В грязь. Не теряй, беспутный, Пуговицы! Праадамов крах Только тобой искуплен, Фиговая! Ибо что же лист Фиговый («Mensch wo bist?» [9] ) — Как не прообраз ее? («Bin nackt, [10] Haг, — потому робею») — Как не зачаток, не первый шаг… Пуговица — в идее! Пуговицы же (внемли, живот Голый!) — идея — вот: Для отличения Шатуна — Чад — от овец Господних: Божье застегнуто чадо н'a Вс'e, — а козел расстегнут — Весь! Коли с ангелами в родстве, Муж, — застегнись на вс'e! Не привиденьями ли в ночи — Целый Бедлам вакантный! — Нищие, гении, рифмачи, Шуманы, музыканты, Каторжники… Коли взять на вес: Без головы, чем без [11] Пуговицы! — Санкюлот! Босяк! От Пугача — к Сэн-Жюсту?! Если уж пуговица — пустяк, Что ж, господа, не пусто? Для государства она — что грунт Древу и чреву — фунт Стерлингов. А оборвется — голь! Бунт! Погреба разносят! Возвеселися же, матерь, коль Пуговицею — носик: Знак добронравия. (Мой же росс Явственно горбонос — В нас [12] ).

9

«Человек, где ты?» (нем.)

10

«Я наг» (нем.)

11

NB! Лучше (прим. автора)

12

Мой сын Георгий (Мур), родившийся в полный разгар мечты о Крысолове и первой главы его — 1-го февраля 1925 г., в воскресенье, ровно в полдень, в безумную (последнюю!) вьюгу, в избе, в деревне Вшеноры, близ Праги. МЦ.