Том 3. Лица

Малафей Ионыч. Это… это… это – нахальное жульничество! Вы, молодой человек, вы… вы – подлог, да!

Превосходный. Вот именно, подлог.

Жудра. Ну, уж коли так, так это не я, а вы, отец дьякон, живой подлог. И вы, гражданин Превосходный, тоже – подлог. И Сосулин… Ах, да: он удрал! Жалко…

Малафей Ионыч(кидается к Чупятову). Товарищ Чупятов!

Превосходный(тоже). Товарищ Чупятов! Товарищ Чупятов!

Малафей Ионыч. Да что же это? Вы же, можно сказать, отец… Вы же меня знаете… Товарищ Чупятов!

Чупятов. Да уж, теперь знаю – как свои пять пальцев! Подальше от меня, подальше! Ну?

Превосходный. Но ведь я же – не он (на Малафея Ионыча)…Я же ваш секретарь…

Чупятов(перебивает). Был – секретарь. Завтра за месяц вперед получишь – катись! А ты, Жудра, за командировкой зайди – для себя и для Любы. Спасибо тебе за веселый спектакль, и счастливого пути в Москву!

Занавес

1929–1930

Пещера *

В двух сценах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Мартин Мартинович.

Маша – его жена.

Обертышев – хозяин соседней квартиры.

Селихов – председатель домового комитета.

Место действия – Петербург.

Время – 1920 год.

Сцена первая

Комната – когда-то, вероятно, была кабинетом. Рояль, письменный стол, книги. На рояле – утюг, пять очищенных картошек, ноты, топор, прикрытые книгами тарелки и банки. В этом же роде и письменный стол. Посредине комнаты – «буржуйка» с трубой, кровать. Рядом с кабинетом – маленькая передняя, там кухонный стол, деревянное корыто, ведра. Из передней – дверь, очевидно, на лестницу. Кабинет освещен только отблеском огня «буржуйки». Возле «буржуйки» – Мартин Мартинович; на кровати – закутанная Маша.

Маша. Я не могу, не могу дышать в этой темноте… Да когда же они наконец свет дадут…

Мартин Мартинович. Как обыкновенно – в десять. Теперь уже скоро.

Маша. Да, а ты сидишь у печки, как… как я не знаю кто – тебе все равно, что я задыхаюсь, что я…

Мартин Мартинович(горько, с упреком). Маша.

Пауза.

Маша. Март, милый, прости. Это потому, что я больна… это не я, это не я сейчас была… Прости…

Мартин Мартинович. Маша, не надо, не надо, я же понимаю.

Маша. Принеси еще дров.

Мартин Мартинович встает, делает два шага, возвращается, что-то хочет сказать, но, видимо, не хватает духу.

Маша. Ты говорил, что у нас там еще есть, в передней. Ну-ну, не скупись… Мне холодно.

Мартин Мартинович идет в переднюю, берет там два-три последних полена, колеблется мгновение, потом, махнув рукой, входит в кабинет, бросает дрова в печь – огонь становится ярче.

Маша. Вот теперь светлее… (Взглянув вверх.) А наверху все-таки темно… кажется, что над головой своды, как в пещере…

Мартин Мартинович(глядя в огонь). Да что ж, мы и правда в пещере. Двое пещерных людей у костра – вот мы кто…

Вспыхивает электрический свет.

Маша(облегченно). А-а.

Мартин Мартинович(продолжает). Ну, посмотри на меня: разве кто поверит, что это – я, что когда-то в огромной зале я сидел за роялем, люди аплодировали, бесились, кричали… Да я и сам не верю, я знаю: я пещерный человек, дикарь – и все мы. Что нам нужно теперь? Вот – костер, пища… На сегодня есть пять картошек – немороженых, свежих – и я счастлив… А завтра… Впрочем, какие темы «завтра»: только бы сегодня… Такие вещи, как «завтра», «послезавтра», люди научатся понимать еще через тысячу лет…

Пауза.

Маша. Март, а ведь ты, кажется, забыл, что завтра…

Мартин Мартинович. Завтра? А что такое? Постой… постой, сейчас…

Маша. Ну уж не старайся: я вижу – забыл. Ай, Март, Март… Как теперь все… Раньше ты никогда не забывал. Ведь завтра же двадцать девятое октября: Марии – мои именины, мой праздник.

Мартин Мартинович. Ну, Маша, прости, пожалуйста. Я не знаю теперь ни чисел, ни дней… да и зачем. Лучше бы ты не вспомнила.

Маша(привстав). Нет, подожди, подожди: мы сделаем… У нас будет завтра праздник – будет… ну, пожалуйста… Понимаешь, если бы ты завтра затопил с самого утра, чтобы хоть один день было по-настоящему тепло – чтобы без шубы… Ну вот – ну сколько еще у нас дров – там, в передней. Ну?

Мартин Мартинович(испуганно). Дров? Там?..

Маша. Ну да, ведь с полсажени еще есть. Правда?..

Мартин Мартинович. Нет… То есть… Там больше, чем полсажени… Да, конечно, больше…

Маша. Так вот, я говорю… Ты почему отворачиваешься…

Мартин Мартинович. Потому что… Просто… не могу смотреть на свет; мне при свете – труднее…

Маша(возбужденно). Так вот, если ты затопишь с утра, я даже попробую, может быть, – я встану, оденусь как следует, я буду совсем прежняя хоть один день… И ты – ты сядешь за рояль и сыграешь для меня, и мы будем… Март, потому что ведь в комнате будет совсем тепло… совсем тепло, ты подумай…

Мартин Мартинович. Да.

Маша. Нет, ты не понимаешь – вот, я же вижу, ты не понимаешь, что это для меня значит. Потому что… потому что ведь, может быть, завтра – это мои последние в жизни… это последний раз…

Мартин Мартинович(перебивает). Маша, молчи, не смей… Я сделаю… я сделаю все, что хочешь, только бы ты завтра была…

Маша. Я буду – буду… Я буду веселая – ты увидишь… только чтоб было тепло, хоть один день… ведь ты это обещаешь мне, да?.. Ну, пожалуйста… Это – последний раз, я больше ни о чем тебя не буду просить… Обещаешь?..