Том 3. Произведения 1852-1856 гг

* Стр. 89, строка 7. После слова: мелкими – в ркп,: подлыми

* Стр. 89, строка 9. После слов: с юнкерами – в ркп.: (это самый развратный классъ людей въ Россiи) и солдатами – это зври какiе-то, въ которыхъ нтъ ничего человческаго,

* Стр. 89, строка 23. Вместо: офицеры – в ркп.: свиньи офицеры

Стр. 89, строка 33. Слов: он знал, кто я такой, – нет в ркп.

* Стр. 90, строка 8. После слов: au feu,¹⁷⁵ – в ркп.: on m’а donn'e voil`a ceci,¹⁷⁶ – продолжалъ онъ, указывая на крестъ,

* Стр. 90, строка 14. После слов: Антоновым, – в ркп.: изъ дворовыхъ людей за пьянство и разврата отданнымъ въ солдаты,

* Стр. 90, строка 19. Вместо: мне обещали, – в ркп.: Алферовъ мн общалъ,

* Стр. 90, строка 22. Вместо: кутеж, – в ркп.: пьянство,

* Стр. 90, строка 27. После слов: дают чувствовать, – в ркп.: Юнкера, это общество невозможное, солдаты, фельдфебеля........

Стр. 95, строка 2. После слова: передняя, – в ркп.: и ужъ сейчасъ она бжитъ навстрчу, и слышу ея голосъ.

* Стр. 96, строка 24. Вместо: у нас – в ркп.: у Алферова

Стр. 96, строка 35. После слов: в нем участие. – в ркп.: хвалилъ меня въ глаза, говорилъ, что онъ еще въ Москв очень полюбилъ меня, и здсь предлагалъ свою дружбу.

_____________

ВАРИАНТЫ ИЗ РУКОПИСЕЙ «ЗАПИСОК МАРКЕРА».

* № 1 (I ред.).

¹⁷⁷ а все знай шары вынимаешь: 9 и ничего, 12 и 3, 24 и 3. – Привычка: другой разъ насилу ноги передвигаешь, въ голов какъ молотомъ стучитъ, а все считаешь. Ошибись только, особенно коли антересная партiя идетъ, такъ того и гляди, морду разобьютъ. – Ужъ пуще всего меня адъютантъ большой донимаютъ: играютъ до 2 часовъ, съ княземъ съ этимъ, денегъ въ лузу не кладутъ, и ужъ знаю, что ни у того, ни у другаго нтъ ни гроша, а все фарсятъ: «Идетъ уголъ отъ 25?» – «Идетъ». Все вдь только для тону, а ты звни только или не скоро шара поставь, такъ тоже наровитъ въ морду захать. – Только вотъ я себ съ машинкой кругъ бильярда похаживаю, гляжу новый баринъ какой то пришелъ и слъ себ на диванчикъ.

* № 2 (I ред).

Ужъ я посмотрлъ, какъ разъ они подл бильярдной комнату взяли да туда мамзель привезли – Эстерва, такъ звали ее. Вдь что же это за Эстерва была, прямо что Эстерва! Худая, носастая, пьяная. И что только въ ней господа находили. Вдь черезъ нея сколько прошло: Тулуповъ, Б. Овчинниковъ [?], К[нязь] Сургучинъ. Изъ-за нея, чисто изъ-за нея все промотали, изъ П[етербурга] бжали отъ долговъ. – Что француженка она что-ли, за то ей такая честь была, – да мало ли ихъ у насъ не мши пропадаютъ, или что на кiятр играла, Богъ ихъ знаетъ. Или что можетъ изъ того такъ на нее зарились, что ужъ разъ въ честь попала, стала [не въ]¹⁷⁸ шелкахъ, такъ въ бархатахъ ходить, въ каретахъ здить, ну и лестно, что [она], мылъ, у меня на содержанiи – слава пойдетъ. А я бы, наше дло холопское, такъ и полтины серебра за нее и то бы отъ нужды далъ. – Извстно, господа чего не длаютъ, ужъ одно слово: господа! Вотъ привезли мамзель эту, пошли кутить, тутъ и бильярдную отперли, мамзель стала на бильярд играть, потомъ влезла на него и пошла плясать; такъ вдь какiя колны выдлываетъ, что и смотрть гадко, да и смшно больно. К[озельскій] около ней такъ вотъ и юлитъ, такъ и юлитъ. Какъ ухала она, ужъ онъ одинъ ходилъ, ходилъ по комнатамъ и все что-то бормочетъ по французски и руками такъ длаетъ. – Пріхалъ к[нязь], онъ ее провожалъ. Ст[ариковъ] пріхалъ, пошли толковать. <При мн К[озельскій] сказалъ, что он никогда женщинъ не [имлъ].>

* № 3 (I ред.).

Такъ тутъ бильярдъ и загадилъ. Ужъ на другой день за сукно 80 р. заплатилъ. – Такъ вотъ съ этаго раза и сталъ онъ мамзелями заниматься. И Эстерву съ к[няземъ] какъ то сообща содержали; ужъ Богъ ихъ знаетъ, какіе у нихъ разсчеты были, только все вмст зжали. Ужъ сказано: господа чего не выдумаютъ.

* № 4 (I ред.).

Богъ далъ мн имя.¹⁷⁹ Я не могу гордиться своимъ именемъ, которое носили прежде люди стоявшіе высоко въ мнніи всхъ благородныхъ людей; я затаскалъ его по трактирамъ и дурнымъ домамъ. Вдь нтъ возможности заставить забыть Петрушку, что я игралъ съ нимъ на деньги, просилъ его играть, когда у меня ужъ небыло денегъ, и что остался ему долженъ. Ватяковъ никогда не забуде[тъ], что я просилъ его бить мои карты, когда не могъ платить уже, что онъ сказалъ мн: вы не деликатны, что я просилъ его тщетно играть на мои сани. Адоревъ никогда не забудетъ, что онъ сказалъ мн: несносный мальчишка! Что К[нязь] Калтыковъ не поклонился мн въ гостиной своей тетки. Амалія, Эсмеральда, о ужасныя воспоминанія, – никогда не забудутъ, что я цловалъ ихъ? – Пускай они забудутъ, они умрутъ, но все я не забуду. Б[оже], прости меня, я часто желаю, чтобы вс они умерли, и тогда бы я могъ начать другую жизнь.

Богъ далъ мн богатство, вврилъ мн существов[анiе] 2000 людей. Что я сдлалъ? я раззорилъ ихъ. Я передалъ ихъ Селезневу (1 неразобр.). И это сдлалъ я, который отрокомъ такъ хорошо понималъ священную обязанность помщика.

Богъ далъ мн теплую [?] душу, полную благородныхъ чувствъ.

Набленая толстая Эсмеральда имла цвтъ моей невинности. Уже я съ трудомъ нахожу въ своей душ благородное чувство. У меня есть сестра, братья, тетка, и вс любятъ со мной¹⁸⁰ видаться иногда. Вспоминалъ я разъ въ два года о ихъ существованіи; да, и теперь я не могу думать о них, я такъ далекъ.

Богъ далъ мн умъ. Я сказалъ нсколько остроумныхъ словъ, заставившихъ смяться Эстерка, а Б[оже] м[ой], гд эти мысли о Теб, о В[чности[?]], о б[удущей] ж[изни], которыя такъ живо и съ такой силой бывало наполняли мою душу и возносили къ Теб. – Но какъ я былъ хорошъ, когда я былъ молодъ. Когда я подумаю о той неизмримой пропасти, которая отдляетъ меня отъ того, что я былъ бы, ежели бы пошелъ по дорог, которую открылъ мой невинный свжій умъ и дтское чувство. Все это¹⁸¹ я сказалъ себ 2 мсяца тому назадъ посл проигрыша. Тогда я врилъ въ перемну.¹⁸² Я сказалъ себ: все, что есть у меня силы воли, я употреблю, чтобы выйдти изъ этой пагубной коллеи и я употребилъ все, что было во мн воли. Я сказалъ себ, что я убью себя, ежели не выйду изъ этой коллеи. – И я не могъ. Зачмъ не далъ мн Богъ воли, зачмъ далъ онъ мн чувство и разумъ? Я убью себя.

Боже мой, и отчего я убиваю себя? Я не сдлалъ преступленія, я не обезчещенъ. Но ежели бы что-нибудь тяжелое лежало на моей душ, мн было бы легче. Было бы величіе въ моемъ отчаяніи и поступк. Но я опутанъ грязной стью, изъ которой я не могу выпутаться и къ которой не могу привыкнуть. Хуже то, что я знаю, я все буду падать, я испыталъ это. Ежели бы я былъ тайной преступникъ, раскаяніе искупило-бы меня, ежели бы я былъ явной преступникъ, наказаніе искупило-бы его. Ежели бы я былъ несчастенъ, я бы могъ роптать.¹⁸³ Ежели бы я былъ обезчещенъ, я бы могъ возстановить свою честь, или подняться выше понятія свтской чести и презирать. Но я опутанъ, я падаю и чувствую свое паденіе. И нтъ мн спасенія. Моральныя страданія, которыя я испытываю, хуже всего, что можетъ вообразить человкъ. Ежели я стараюсь забыться, то посл забытья раскаяніе еще сильне и жезче; ежели я стараюсь опомниться, то я чувствую кром раскаянія невыносимый страхъ оставаться съ собой наедин [что] еще тяжеле раскаянія. Въ физической боли есть моменты облегченія; здсь нтъ минуты, гд я [бы] потерялъ сознаніе своей погибели. Душа моя погибла, во мн осталось одно воспоминаніе о ней. – Всякая перемна была бы благо, – другой нтъ, кром смерти. Ежели бы душа моя безъ посредства тла могла уничтожить себя, я 1000 разъ уже уничтожился-бы. – Но тло подло. Оно боится, оно торжествуетъ въ погибели души и не хочетъ потерять этаго наслажденія, но душа возьметъ свое.

И что погубило меня? Была ли во мн какая-нибудь страсть, которая-бы извинила меня, которая бы оставила во мн сильное воспоминаніе? Нтъ ничего. Въ чемъ мои воспоминанія? тузъ, жолтый въ середній, млъ, папиросы, красныя, срень[кія], радужныя бумажки, женщины, отвратительныя женщины во всей ихъ сладострастной гадости. Да, это самое тяжелое воспоминанiе. Никакой потерянной части души я не жалю такъ, какъ любви, къ которой я такъ способенъ. Боже мой, любилъ ли хоть одинъ ч[еловкъ] кого-нибудь такъ, какъ я любилъ, когда еще не зналъ женщинъ. —

Я думалъ, что близость смерти освжаетъ, возвышаетъ душу; 1/4 часа меня не будетъ, и ничего, я также вижу, также слышу, также думаю. Та же странная непослдовательность, шаткость и легкость въ мысляхъ, которая такъ противуположна тому единству ясности, к[акое] можетъ только воображать человкъ. Я сейчасъ за 5 м[инутъ] до смерти, потому что, какъ пробьетъ 8, я убью себя, такъ я сейчасъ пишу, думая вмст о томъ, что ожидаетъ меня тамъ, думаю о томъ, что Петрушк скучно, что никто не играетъ нынче. Непостижимое созданье человкъ, но для кого онъ непостижимо страненъ? Для самаго ли себя? Стало быть я понимаю себя, понимаю что-нибудь выше себя, въ сравненіи съ чмъ я непостижимъ и страненъ. Вотъ оно доказательство безсмертія. Кто то вошелъ, я бы желалъ, чтобы это былъ Велтыковъ [?], ему будетъ больно смотрть на мой трупъ. Виноватъ ли я? Я дуренъ и старался быть хорошимъ, но не могъ, не могъ ни быть хорошимъ, и еще меньше могъ жить и знать, что я дурной. Я – бы умеръ все равно отъ самаго же себя, отъ моральныхъ страданій. И теперь у меня сдые волосы и чахотка. Отчего же было бы не гршно убить себя моральными страданiями, a гршно убить пулей. —