Том 4. М-р Маллинер и другие

— Плохо.

— Ну, естественно. Так я и думала.

Особой прозорливости тут не требовалось, Джерри был исключительно мрачен. Неприятно отступать в беспорядке. Наполеон, испытавший это в Москве, не скрывал, что ему плохо; не скрывал и Джерри в Меллингэме. Примерно так выглядел рыцарь, сообщавший даме, что его вышибли из седла.

— Что-то случилось? — О да!

— Бедный вы, бедненький!

— Она вернулась и застала меня.

— Она же ушла к викарию!

— Значит, не дошла. Если бы люди шли, куда собирались, мир был бы лучше и чище, — горько заметил Джерри, много над этим думавший.

— Что вы ей сказали?

— Ничего. Я сидел в шкафу.

— Ясно. Значит, услышали, что она идет.

— Вот именно.

— Она открыла шкаф?

— Да.

— Почему?

— Я стал чихать. Не вижу, что тут смешного.

— Я не смеюсь, я улыбаюсь. Вспомнила «Алису». Как там про младенца? Он тоже чихал. А, вот! «Лупите своего сынка за то, что он чихает, он дразнит вас наверняка, нарочно раздражает». [69] Она вас лупила?

— Скорее — нет. А вообще чем-то ударила.

69

Пер. Д. Орловской.

— Господи!

— И спросила, что я там делаю.

— Трудный вопрос.

— Да.

— Просто не знаешь, как ответить.

— Сперва я не знал, а потом вспомнил, что она советовала мне прочитать одну книгу. Так я и сказал: зашел вот за книжкой.

— И прибавили, что книги вы ищете в платяных шкафах.

— Нет. Я услышал голоса.

— Просто Жанна д'Арк.

— И решил, что это воры.

— Так и сказали?

— Конечно.

— Она не удивилась?

— А что тут еще скажешь? Не забывайте, она меня стукнула чем-то вроде Статуи Свободы. Это мешает думать.

— Она вам поверила?

— Скорее — нет. По-моему, она решила, что я спятил.

Слово «спятил» оказалось волшебным — манера сострадательной сестры мгновенно сменилась манерой суровой гувернантки.

— Что ж, она права, — сказала Джейн.

— Почему?

— Потому. Разве нормальный человек будет скрывать от девушки, что он ее любит?

— А, вы об этом.

— Да, об этом.

— Но я же не могу!..

— Можете, можете. Где ваша сила воли?

— Дело не в том. Она подумает, что мне нужны ее деньги.

— Не подумает.

— Предположим. А другие?

— Чихать вам на других! Вы ее пожалейте, бедную.

— Богатую.

— Хорошо, богатую. Она страдает.

— Что она делает?

— Страдает. Горюет, скорбит, терзается. Если хотите — испытывает страшные муки.

Джерри до этого не додумался. По своей скромности он и не надеялся, что женщины могут страдать из-за него, словно он — тот демонический любовник, [70] о котором писал Колридж.

— Вы думаете, она все это чувствует? — на всякий случай проверил он.

70

Демонический любовник — в поэме Колриджа «Кубла хан» есть слова о женщине, тосковавшей по «возлюбленному-бесу».

— Конечно. Сидит и страдает. Он для нее — прекрасный принц. Каждое утро она ждет — а вдруг уже едет на белом коне? Но он не едет, вы не едете. Вот она и плачет, что там — рыдает. Ничего не ест, а по ночам кусает подушку, вся наволочка в дырках.

Снова — как тогда, в суде, — Джейн убедила его. И впрямь, подумал он, ему пора повидаться с врачом. Человеку, способному выбросить жемчужину, самое место в сумасшедшем доме, там он будет истинной звездой.

Сомнения, которыми он так гордился, исчезли, словно их и не было. Джерри шагнул к Джейн и пылко произнес ее имя.

— Джейн! — сказал он. — Джейн…

— Минутку, дорогуша!

Это сказала не она, а Чиппендейл, по-видимому, спасшийся из ловушки.

— Прошу прощенья, — продолжал он, учтиво подмигнув, — хозяин хочет с вами потолковать.

Хотя о сэре Криспине вполне резонно говорили, что если люди — костяшки домино, то он — две пустышки, какой-то разум у него был. Узнав, что племянника застали в шкафу, он сразу все понял. Племянники, размыслил он, не сидят в шкафах из прихоти. Значит, Уиллоуби решил, что две головы лучше, чем одна, и зачислил в свои ряды Джерри. Чего и ждать, если ему не терпится!

Надежда, раздавленная было отказом Чиппендейла, зашевелилась снова. Да, Джеральд комнату не обыскал, но человек он умный и что-нибудь придумает, а именно это и требуется.

Не тратя времени на препирательста, заведомо тщетные, — дворецкий был совершенно оглушен, — сэр Криспин спросил:

— Где мистер Уэст?

— Наверное, держит голову под краном.

— Найдите его и пришлите ко мне, — приказал сэр Криспин и не стал слушать предположений о том, что он погладит племянничка, приговаривая: «Бо-бо».

Джерри, войдя, был мрачен, как мрачен человек, если его ударить по голове, а потом помешать объяснению в любви.

— Да? — угрюмо сказал он.

Заметив такую неприветливость, сэр Криспин стал приветливым за двоих.

— Садись, дорогой, — предложил он. — Сигару?

— Нет, спасибо.

— Шерри?

— Нет, спасибо.

Сэр Криспин не отступал.

— Знаешь, мой дорогой, нам надо поговорить.

— Да?

— Да. Чиппендейл рассказал мне об этом… прискорбном случае.

— Да?

— Надеюсь, голова не болит?

— Болит.

— Болит?

— Еще как!

— Ай-яй-я-яй! Миссис Клейберн — сильная женщина. Что ты искал в шкафу, миниатюру?

Досада сменилась у Джерри удивлением. Разум старшего дяди он оценивал примерно так же, как автор притчи о домино. Чего-чего, а ясновидения он не ждал.

— Понимаешь, — продолжал дядя, — Уиллоуби звонил мне и просил ее найти. Он хотел, чтобы я обыскал миссис Клейберн. Сперва я растерялся, потом — решил помочь и поручил дело Чиппендейлу.

— Вот почему он там был!

— Да, поэтому. Обыскивать он умеет, практикуется с детства. Когда его отец выигрывал на собачьих бегах, мать заставляла его искать выигрыш. Видимо, есть у него и природный дар. Словом, я на него положился, но встреча с тобой его… скажем так, деморализовала. Только что он мне сообщил, что не хочет иметь дело с такими женщинами. Строго говоря, он выразился: «с бабами».

— В общем, смылся?

— Да.

— И ты предлагаешь мне поднять факел?

— Поэтично, но верно.