Том 4. Одноэтажная Америка
Шрифт:
5 января 1936 г. Пенсакола, Флорида
…Расстояние между нами все уменьшаетcя. Сегодня выехали из Нью-Орлеана и сделали свыше двухсот миль. Это немного. Но нас застал дождь, а ехать ночью по мокрой дороге не рекомендуется. Заночевали в городе Ненсакола. Это небольшой порт на берегу Мексиканского залива. К твоему сведению – Мексиканский залив – это тот самый, откуда выходит Гольфштрем. В течение сегодняшнего дня побывали в четырех штатах: сперва Луизиана, потом Миссисипи, потом Алабама и, наконец, Флорида. Почти весь день ехали по берегу залива. Шел дождик. По заливу бежали барашки. Масса замечательных сооружений по борьбе с водой: мостов, дамб, набережных. За все это пришлось платить. Один раз за переезд через мост взяли полтинник, второй раз – один доллар тридцать пять центов. Вздохнули и заплатили. Расходов много, несмотря на то, что машина очень экономична и берет минимум бензина и масла и что мы живем бодрой монашеской жизнью, не позволяя себе никаких роскошей и излишеств. По вечерам, сидя на кроватях, тупо считаем доллары и центы и поражаемся, что этих самых долларов и центов становится все меньше и меньше.
– Нет, – говорим мы каждый вечер, – надо сократить расходы.
Вспоминаем советы каких-то докторов, которые рекомендовали лечиться голодом и не есть по несколько дней. Сожалеем, что доктора не изобрели
Нет, нет, пора домой! Мое любопытство истощилось, нервы притупились. Я до такой степени набит впечатлениями, что боюсь чихнуть – как бы что-нибудь не выскочило. А вокруг масса интересного. Всюду негры, негры и негры. Для них особые уборные, кинематографы, церкви и отделения в трамваях. Живут паршиво, чего нельзя сказать о богатых белых. Нам уже все известно. Мы уже знаем об Америке столько, что большего путешественник узнать не может. Домой! Домой! Сейчас не знаем, что делать – предстоит райское и к тому же бесплатное путешествие в тропики. Двенадцать дней мы сможем отдыхать от беспрерывной двухмесячной езды и работать. Мы можем увидеть Ямайку- один из самых красивых уголков на земле. И вот колеблемся – ехать или не ехать. Ведь знаем, что все нас будут ругать последними дураками и сами мы себя будем ругать, если не поедем; но вот не можем решить. Ум хочет в тропики, а душа – в Москву, в Нащокинский, кривой и грязный переулок! В Нью-Йорке решим как быть. А пока с такой стремительностью мчимся в этот небезызвестный город, что даже оставляем в стороне Миами – один из самых краси… уголко… Черт с ним!..
12 января 1936 г. Нью-Йорк
Ура! Ура! Вчера вечером возвратились в Нью-Йорк. От Вашингтона до Нью-Йорка ехали поездом, так как задержались в столице на два дня и наши попутчики уехали вперед на машине. Всего сделали в машине ровно десять тысяч миль или шестнадцать тысяч километров, а сама автомобильная поездка заняла ровно два месяца – выехали из Нью-Йорка 9 ноября, а вернулись в Вашингтон 9 января. К счастью, не было ни одного мало-мальски серьезного «эксидента», хотя несколько довольно печальных аварий мы видели по дороге. Оба мы зверски устали. В особенности Ильф. От поездки в тропическое путешествие решили вовсе отказаться. Хотя оно и заманчиво, но тоска по дому перевесила. Хочется скорее сесть на пароход и плыть в Европу. Завтра с утра пойдем в Интурист и договоримся о точном дне отъезда…
В Англии хотим пробыть недели две. Потом – прямо домой. Европейский маршрут еще не решен, но, по всей вероятности, поедем на Ленинград…
В Вашингтон мы попали очень удачно – видели президента, были представлены министру иностранных дел, присутствовали в конгрессе во время голосования сенсационного вопроса о премиях для ветеранов войны, видели старика Моргана во время допроса его сенатской комиссией и имели беседу с сенатором Бора – одним из возможных кандидатов в президенты. Как видишь, последние дни путешествия оказались не менее удачными, чем предыдущие…
Комментарии
Одноэтажная Америка*
Путевые очерки «Одноэтажная Америка» впервые опубликованы в журнале «Знамя», 1936, №№ 10–11. В 1937 году вышли отдельным изданием в Роман-газете (№№ 4–5), в Гослитиздате и в издательстве «Советский писатель». В том же году книга была переиздана в Иванове, Хабаровске, Смоленске.
В сентябре 1935 года Ильф и Петров с корреспондентскими удостоверениями «Правды» выехали в Соединенные Штаты Америки. В Америке они прожили свыше трех месяцев. За это время Ильф и Петров дважды пересекли страну из конца в конец. Как рассказывают в своей книге сами писатели, они побывали в 25 штатах и в нескольких сотнях городов, встречались и беседовали «с молодыми безработными, старыми капиталистами, радикальными интеллигентами, революционными рабочими, поэтами, писателями, инженерами». «Не многие из наших иностранных гостей, – писал критик газеты „Нью-Йорк Геральд Трибюн“, – удалялись на такое расстояние от Бродвея и центральных улиц Чикаго; не многие могли рассказать о своих впечатлениях с такой живостью и юмором» («Интернациональная литература», 1938, № 4, стр. 221).
Возвратившись в первых числах февраля 1936 года в Москву, Ильф и Петров сообщили в беседе с корреспондентом «Литературной газеты», что будут писать книгу об Америке («Американские впечатления И. Ильфа и Е. Петрова», «Литературная газета», 1936, № 8, 10 февраля).
Но фактически работа над «Одноэтажной Америкой» началась еще в США. Очерк «Нормандия», открывающий книгу, был написан Ильфом и Петровым вскоре после приезда в Америку. Под заголовком «Дорога в Нью-Йорк» он с незначительными сокращениями появился в «Правде» 24 ноября 1935 года. Во время пребывания писателей в Америке «Правда» напечатала очерк «Американские встречи» (5 января 1936 года). В «Одноэтажной Америке» он заключает главу двадцать пятую – «Пустыня».
Добавим также, что своеобразным конспектом будущей книги стали «Американские фотографии». Под таким названием в 1936 году в журнале «Огонек» (№№ 11–17, 19–23) Ильф и Петров опубликовали свои первые краткие заметки о поездке. Текст сопровождали около ста пятидесяти американских фотоснимков Ильфа. Фотографии запечатлели облик страны, портреты людей, с которыми писатели познакомились в Америке.
«Одноэтажная Америка» была написана довольно быстро, – в летние месяцы 1936 года. Свое последнее большое произведение Ильф и Петров сочиняли порознь, по главам, сообща составив лишь его план. «Двадцать глав написал Ильф, двадцать глав написал я, и семь глав мы написали вместе, по старому способу» (Е. Петров, «Из воспоминаний об Ильфе». Предисловие к «Записным книжкам» Ильфа, «Советский писатель», М. 1957, стр. 14). В другой статье, тоже озаглавленной «Из воспоминаний об Ильфе» и напечатанной к пятилетию со дня смерти Ильфа в газете «Литература и искусство» (1942, № 16, 18 апреля), Петров рассказал, что, приступая к работе над «Одноэтажной Америкой», оба они пережили своеобразный душевный кризис. Привычка думать и писать вместе была так велика, что порой их начинали мучить сомнения, а смогут ли они теперь вообще написать что-нибудь порознь. Но вот книга вышла. И что же? Оказалось, что за десять лет совместной работы у них выработался единый стиль, так что один проницательный критик, взявшийся уже после смерти Ильфа проанализировать «Одноэтажную Америку», «в твердом убеждении, что он легко определит, кто какую главу написал… не смог, – по свидетельству Петрова, – правильно определить ни одной главы».
Пока писалась книга, «Правда» опубликовала из нее пять очерков: 18 июня 1936 года – «Путешествие в страну буржуазной демократии», 4 июля – «Нью-Йорк», 12 июля – «Электрические джентльмены», 5 сентября – «Славный город Голливуд», 18 октября – «В Кармеле». Тираж отдельного издания книги был отпечатан уже во время болезни Ильфа В день смерти Ильфа, 13 апреля 1937 года, еще не развязанные экземпляры «Одноэтажной Америки» лежали в столовой у Петрова. «Евгений
Петрович, – вспоминает В. Ардов, – развязал одну из пачек и одарял всех пришедших к нему. Было как-то особенно уместно и трогательно получить книгу из рук Петрова в память Ильфа в эту ночь» («Ильф и Петров», «Знамя», 1945, № 7, стр. 142).Работая над «Одноэтажной Америкой», Ильф и Петров широко использовали свои путевые заметки, письма, дневники, фотографии и записные книжки.
Одна из первых записей Ильфа в Америке от 11 октября начиналась следующими словами: «Если не записывать каждый день, даже два раза в день, что видел, то все к черту вылетит из головы, никогда потом не вспомнишь. Уже плохо помню, что было вчера» (И. Ильф, «Записные книжки», «Советский писатель», М. 1957, стр. 131).
Еще на пути в США Ильф и Петров задумали предпринять длительную автомобильную поездку по стране для того, чтобы глубже и обстоятельнее познакомиться с жизнью Америки. Однако сначала поездка не налаживалась. Это причиняло писателям множество огорчений, ставило под удар замысел будущей книги. Но именно в тот момент, когда Ильфу и Петрову уже начало казаться, что поездка не состоится, они познакомились со своими будущими неутомимыми спутниками по дорогам Америки (глава шестая «Папа энд мама») мистером Адамсом и его женой. Настоящая фамилия Адамса – С. А. Трон. По профессии Трон был инженером и служил в фирме «Дженерал Электрик». Семь лет он работал в СССР. Когда в Нью-Йорк приехали Ильф и Петров, Трон явился к ним с предложением о помощи. 9 ноября Ильф и Петров выехали наконец «из Нью-Йорка в Америку», как шутливо сказано в предисловии к «Американским фотографиям».
Однако, тронувшись в путь, Ильф и Петров не спешили с окончательными выводами. Прежде всего они стремились накопить факты и впечатления. К концу путешествия Петров писал жене: «Я до такой степени набит впечатлениями, что боюсь чихнуть- как бы что-нибудь не выскочило… Мы уже знаем об Америке столько, что большего путешественник узнать не может. Домой! Домой!» (см. в этом томе письмо от 5 января 1936 года).
В американском дневнике Ильф день за днем отмечал, где они были, что видели, что делали, с кем разговаривали. Тут только детали, только факты и цифры, поразившие воображение авторов, записи бесед с дорожными попутчиками, кусочки пейзажа. Некоторые лаконичные записи трудно было бы даже расшифровать, если бы Ильф и Петров не использовали их потом в «Одноэтажной Америке». Например, в дневнике Ильф записывал: 21 октября 1935 года. «Ночлежный дом. Старики. Потухшие люди». 29 октября. «Электрический домик мистера Рипли. Кухня. Приборы для тостов, для яиц, для нагревания еды, для охлаждения…» 27 декабря. «Эль-Сентро… Мрачный центр эксплуатации и сволочности». 7 января 1936 года. «Идет в темноте девочка и сама танцует» (ЦГАЛИ, 1821, 129 [3] . В книге эти краткие заметки развернуты в целые сценки, то веселые, то грустные, а иногда они дают авторам повод для широких публицистических обобщений и выводов. Так из маленькой записи о ночлежниках впоследствии вырос рассказ о мрачных нью-йоркских трущобах (глава вторая «Первый вечер в Нью-Йорке»). Воспоминания о посещении электрического домика мистера Рипли связываются с рассуждениями о крикливом американском «паблисити» – рекламе (глава тринадцатая «Электрический домик мистера Рипли»). Справка об Эль-Сентро дополнилась описанием жестокой эксплуатации мексиканцев и филиппинцев, приезжающих в Калифорнию к сезону сбора фруктов и овощей (глава сороковая «По старой испанской тропе»). Заметка для памяти о маленькой танцующей негритяночке развернулась в лирическую миниатюру. В главе сорок четвертой «Негры» она непосредственно предваряет размышления авторов о характере негритянского народа, о положении негров в Соединенных Штатах. А в краткой записи 7 октября – «Язык почтового чиновника» – Ильф зафиксировал свое первое комическое впечатление на американской земле. В таможенном зале пристани «Френч Лайн» к их чемоданам подошел таможенный чиновник. «Его нисколько не волновало то, что мы пересекли океан, чтобы показать ему свои чемоданы… он высунул свой язык, самый обыкновенный, мокрый, ничем технически не оснащенный язык, смочил им большие ярлыки и наклеил их на наши чемоданы» (глава вторая «Первый вечер в Нью-Йорке»).
3
Центральный государственный архив литературы и искусства, фонд 1821, единица хранения 129. Далее для краткости везде будет принято такое обозначение.
Хранящиеся в ЦГАЛИ (1821, 39, 40) черновики, наброски глав, планы будущей книги, различные наблюдения, занесенные на отдельные листки под рубрикой «Подробности», которые Ильф и Петров имели привычку предварительно записывать, принимаясь за новые произведения, наглядно показывают, как протекала работа над «Одноэтажной Америкой», как от единичных фактов и наблюдений писатели переходили к обобщению и систематизации накопившихся за время поездки материалов. Уже самая смена заголовков будущей книги представляет в этом смысле интерес: «Америка», «Путешествие в Америку», «Одноэтажная Америка». Первые два названия – нейтральные, информационные – были отвергнуты авторами ради третьего, в котором есть полемическая острота и выражена позиция писателей, их взгляд на Америку. В черновиках Ильф и Петров отмечали самое существенное, то, на чем собирались сосредоточить внимание. На одном листке написано: «Быт», «Политика», «Церковь». Под рубрикой «Церковь» перечисляются имена миссионеров и проповедников, которых Ильф и Петров потом упоминали в своей книге. Тут же запись: «Мальчик религиозный» (в книге название главы двадцать восьмой «Юный баптист»). На другом листке отмечено: «Революционные силы. Забастовщики в Юстоне… Рабочий, которого послали в СССР выяснить, что такое стахановское движение». Несколько раз в черновых, подготовительных заметках говорится о ведущейся в США враждебной антисоветской пропаганде. Вот запись, которая была использована в главе двенадцатой «Большой маленький город»: «Подрывание авторитета к людям, которые побывали в СССР и хвалили его: Купер (бывший консультант Днепростроя, награжденный орденом Трудового Красного Знамени. – Б. Г.) – большевик. Фермеру-миллионеру ничего не показали. С. (неразборчиво) подкупили. Учительница влюбилась в какого-то парня в СССР и потому врет». На листке с перечислением глав будущей книги внизу карандашом дописано: «Что может взять социализм от Америки?», – вопрос, которому Ильф и Петров уделили много внимания в «Одноэтажной Америке». Некоторые записи, сделанные в процессе подготовительной работы, остались только в черновиках, но они определили тон и характер соответствующих страниц «Одноэтажной Америки». Например, запись об американском кино: «Американское кино как великая школа проституции. Американская девушка узнает из картины, как надо смотреть на мужчину, как вздохнуть, как целоваться, и все по образцам, которые дают лучшие и элегантнейшие стервы страны. Если стервы это грубо, можно заменить другим словом». В подготовительных заметках к книге Ильф и Петров постепенно стягивали в единый узел не только важнейшие проблемы, но и разбросанные в письмах и дневниках либо сохранившиеся в памяти типические черты, слова и выражения, характерные для персонажей будущих очерков. К Трону-Адамсу относится следующая запись: