Том 4. Письма 1820-1849

Anna^* vous fait ses compliments, elle me demande: «Was ist das f"ur ein Nicolas, er thut mir doch nichts?» — et je lui ai jur'e que non, mais que vous lui apporteriez une poup'ee et des bonbons; jugez si elle vous attend avec impatience. Encore une fois, venez vite, sans quoi ma soeur^*, qui veut aller faire un s'ejour de campagne, ne vous verrait plus, ce dont elle serait tr`es f^ach'ee, — et puis ne vous effrayez pas, mon ami, vous nous trouverez dans la maison Kirchmayer sur le Carolinenplatz o`u logeait ci-devant l’oncle Nicolas^* et plus tard les Kir'eefsky^*, mais tout a 'et'e blanchi et nettoy'e. — Adieu, `a revoir bient^ot, en joie et sant'e! Nelly

Рукой Тютчева:

Votre bonne nouvelle, mon cher Nicolas, m’a fait grand plaisir, mais ne m’a point surpris. Depuis longtemps j’y comptais. Car j’avais trop besoin de vous voir et de vous consulter, pour ne pas esp'erer du sort qu’il aurait la complaisance d’arranger les choses de mani`ere `a ce que ce voeu p^ut se r'ealiser. D’ailleurs il me devait ce d'edommagement pour la contrari'et'e qu’il me suscite. Quand je dis le sort, c’est toute autre chose que je devrais dire. Potemkine est nomm'e `a la Haye. C’est un des plus grands d'esagr'ements qui pouvaient m’arriver. Malgr'e tout le bien qu’on dit du Prince Gagarine il ne remplacera jamais pour moi Potemkine. On passerait au tamis toute la diplomatie de S<a> M<ajest'e> I<mp'eriale> qu’on ne trouverait pas un aussi parfait gentleman. C’est un loup blanc parmi les Russes. Son successeur a d’ailleurs un gran difetto — il est mari'e. Or ceci — etc. etc. etc. Comme la chose n’est pas d'efinitivement et irr'evocablement d'ecid'ee, je ne puis gu`eres dans cet 'etat d’incertitude m’absenter de Munic. C’est pourquoi je vous supplie, mon cher ami, de saisir le premier moment loisible, pour venir me trouver et avant tout de me donner de vos nouvelles aussit^ot la pr'esente recue. J’ai besoin d’avis et de consolations. — Je vous f'elicite de tout mon coeur au sujet de votre mission et d'esire sinc`erement qu’elle soit la plus embrouill'ee et la plus fastidieuse possible, quelque chose dans le genre de la Conf'erence de Londres^*. Ce sera tout profit pour vous.

Au revoir donc, mon cher ami, et le plus t^ot que faire se pourra. Tout `a v<ous>

T. Tutchef

Перевод

Мюнхен. 1 июня 1832

Я пишу вместо Теодора, дорогой Николай; вот уже несколько дней, как он собирается писать вам, но важные дела не оставляют ему ни минуты свободной. За неимением лучшего, я отвечу вам на ваше любезное письмо, в котором вы обещаете приехать к нам, и расскажу, что у нас происходит.

Друг мой, я не стану говорить о том, как рады мы предстоящей встрече с вами^*, мы уже так давно желаем этого! — Вы знаете, Теодор положительно нуждается в вас время от времени, чтобы набраться новых сил. Последнее время он особенно часто хворал и потому был грустен и меланхоличен. Вы умеете его развлечь, поднять его настроение, я же умею только быть глупо печальной вместе с ним. И потому сколько раз я вздыхала о вас, задолго до того, как осуществление моего желания стало возможным. — Так приезжайте же, брат мой; вы будете самым желанным гостем, и умоляю, не допускайте, чтобы какие-либо соображения помешали вам, ведь эту счастливую случайность никак нельзя упускать. Я убеждена даже, что само Провидение посылает вас к нам на помощь, чтобы поддержать в тревогах и сомнениях, обступающих нас со всех сторон.

Я думаю, вам известно, что Потемкин отозван, что он должен ехать в Гаагу^*, что князь Гагарин^* заменяет его здесь, и т. д. и т. д. Для нас это весьма чувствительный удар: мы теряем самого любезного начальника, который непрестанно выказывал нам всяческую доброту и даже привязанность, к тому же холостого, а преемник его женат^*; вы понимаете всё, что можно было бы сказать по этому поводу и чего следует опасаться.

Сначала думали, что Крюденер^* также получит повышение и будет назначен на место Мейендорфа^* в Вену, но это известие не подтверждается; итак, никакой надежды на повышение для Теодора. — Впрочем, вот что: судя по письму графа Нессельроде к Потемкину, а также по известиям со стороны, пост в Гааге, предназначенный для Потемкина, не следует считать немилостью, напротив — это знак особого доверия, которое ему хотели оказать. Однако Потемкин, до получения официального извещения, под влиянием слухов написал Нессельроде, что подобное перемещение совсем ему не подходит. А с тех пор мы узнали, что делу уже нельзя дать обратный ход, на пост Гагарина в Риме назначен Гурьев^* и все так слажено, что бедному Потемкину не выпутаться. — Как вы понимаете, он хочет, чтобы Теодор остался при нем; это было бы возможно лишь при условии, если Теодору дадут место первого секретаря в Гааге; такое предложение, я согласна, было бы слишком выгодным, чтобы от него отказываться, но, с другой стороны, это доставило бы нам массу неприятностей. Какая возня! Я содрогаюсь при мысли об этом. На эту тему можно сказать столько, что у меня не хватает мужества начинать; приезжайте, так как придется многое обсудить, приезжайте скорее, дело может стать неотложным, и если прежде, чем вам удастся покинуть Вену, представится какая-нибудь курьерская экспедиция в те края, то Теодор воспользуется ею, чтобы съездить к вам. Но на это мало надежды, ускорьте же по возможности ваш приезд.

Анна ^* шлет вам поклон, она спрашивает меня: «Was ist das f"ur ein Nicolas, er thut mir doch nichts?» [4] — и я дала ей слово, что нет, но что вы привезете ей куклу и конфет; судите, с каким нетерпением она вас ждет. Еще раз, приезжайте скорее, иначе моя сестра ^* , которая собирается ехать в деревню, не увидится с вами, что ее очень огорчит, — и еще, не пугайтесь, мой друг, вы найдете нас в доме Кирхмайера на Каролинен-платц, где раньше жил дядя Николай ^* , а позже Киреевские ^* , но дом этот побелили и вычистили. — Прощайте, до скорого свидания, радостного и благополучного. Нелли

4

«Что это за Николай, он меня не обидит?» (нем.).

Твоя добрая весть, друг мой Николай, весьма меня обрадовала, но совсем не удивила. Я уже давно на это рассчитывал. Ибо мне слишком необходимо повидать тебя и посоветоваться с тобой, чтобы я мог отказаться от надежды, что судьба окажет мне любезность и осуществит мое желание. Впрочем, она была обязана сделать это, дабы вознаградить меня за невзгоды, которые на меня насылает. Говоря о судьбе, я имею в виду нечто совсем иное. Потемкин назначен в Гаагу. Это одна из самых крупных неприятностей, какие могли меня постигнуть. Несмотря на все хорошее, что говорят о князе Гагарине, он никогда не заменит мне Потемкина. Можно перебрать весь дипломатический корпус его императорского величества, но другого столь же безупречного джентльмена не найти. Среди русских это белая ворона. К тому же у его преемника есть gran difetto [5] — он женат. А ведь это — и т. д. и т. д. и т. д. Поскольку дело еще не решено окончательно и бесповоротно, я никак не могу отлучиться из Мюнхена в этом состоянии неопределенности. А потому умоляю тебя, любезный друг, воспользоваться первой же возможностью, дабы приехать ко мне, но прежде всего ответить мне тотчас по получении этого письма. Я нуждаюсь в советах и утешениях. — От всего сердца поздравляю тебя с порученным тебе делом и искренно желаю, чтобы по запутанности и бесконечности оно не уступало Лондонской конференции ^* . Для тебя это будет только выгодно.

5

большой недостаток (ит.).

Итак, до свидания, любезный друг, и по возможности скорейшего. Весь твой

Ф. Тютчев

Тютчеву Н. И., 29 октября/10 ноября 1832 *

26. Н. И. ТЮТЧЕВУ 29 октября/10 ноября 1832 г. Мюнхен

Рукой Эл. Ф. Тютчевой: Munich. Ce 10 nov<embre> 1832

Je vous 'ecris un mot, mon ami, faute de mieux, c’est-`a-dire faute de Th'eodore qui est encore dans un de ses grands acc`es de paresse. Voil`a je ne sais combien de temps qu’il veut vous 'ecrire, mais jamais la journ'ee ne s’est trouv'ee assez longue, attendez donc qu’elle ait plus de 24 heures. Le voil`a dans son fauteuil et, comme je lui demande ce qu’il a `a vous dire, il me charge de vous demander «si vous avez de bonnes nouvelles de Varsovie». — Vous avez eu le billet que j’ai donn'e `a Bingham?^* Le lendemain Kr"udener est arriv'e, m’apportant un charmant bonnet et la nouvelle de votre bonne humeur et parfaite sant'e. Tout cela m’a fait grand plaisir, mais en v'erit'e, quant au bonnet, ce n’est nullement ainsi que je l’entendais; croyez-vous donc que j’aurais l’impudence de vous demander si rondement des cadeaux? Allons, cela ne m’arrivera plus; en attendant veuillez que je vous embrasse, en vous remerciant, car il est joli et de fort bon go^ut.

Je vous ai pri'e aussi de me dire si l’on avait de bonnes fourrures `a Vienne, n’en faites rien, j’ai trouv'e par hasard ce que je cherchais, et maintenant je ne vous demanderai plus que de songer au th'e que vous avez promis de me faire venir.

Je suis toujours dans ma chambre. Le temps est si froid et mauvais que je n’ai encore le courage de sortir, quoique je sois presque remise; du reste il y a aussi une bourrasque de soir'ees qui m’effraie, et dans quelques jours nous allons avoir un grand bal que Sercey donne en l’honneur de la d'eputation grecque^*.

Voici le dormeur qui s’'eveille; il veut parler — 'ecoutez:

«Je me tire violemment de mon apathie, pour vous 'ecrire par le moyen de la meilleure moiti'e de mon ^etre, c’est-`a-dire de celle qui n’est pas aussi paresseuse. J’avais esp'er'e que Kr"udener m’apporterait une lettre de vous, mais il ne m’a apport'e qu’une preuve nouvelle de cette affinit'e d’indolence qui nous fait pr'ef'erer une correspondance mentale `a tout autre; au fait, ce qui m’importerait le plus de savoir de vous, ce serait si nous pouvons avoir quelqu’espoir de vous arracher pour quelques jours `a votre liquidation et — ici ma main rebelle se regimbe contre moi et pr'etend que tout ce que je vous dis ne sont que fadaises qui ne m'eritent pas d’^etre 'ecrites m^eme avec son mauvais orthographe, et voil`a pourtant une chose qui me tient `a coeur: avez-vous eu des nouvelles de Moscou? — Dans la derni`ere lettre que j’en ai eu les pauvres vieux 'etaient pleins d’inqui'etude `a cause de notre silence et vous croyaient bien positivement mort de chol'era^*.

Au risque de para^itre indiscret au commis du bureau de poste qui ouvrira cette lettre, je ne puis m’emp^echer de vous dire quelques mots de politique. Il para^it que toutes les admonitions de Pozzo^* `a Berlin n’ont pas donn'e `a la Prusse l’heureuse t'em'erit'e qui lui manque, et qu’elle est bien d'ecid'ee `a n’en pas venir aux mains avec la France pour la question d’Anvers<sup>*</sup>; mais qu’arriverait-il si le Roi Guillaume, qui est plus mauvaise t^ete que son parent<sup>*</sup>, allait faire son coup de feu contre les Francais, — l`a, selon moi, est toute la question, et bien certainement que dans cet instant il n’y a pas un seul homme en Europe qui puisse le pr'edire. En attendant ces grands 'ev'enements nous sommes ici `a tourner dans le cercle fort 'etroit d’une vie de capitale de province; il n’y a ici de s'erieusement occup'e que Potemkine qui est toujours aussi fou d’amour pour sa Gr^ace divinit'e, avec cette diff'erence qu’`a pr'esent, vu la saison, il fait ses farces en pr'esence d’un parterre beaucoup plus nombreux. Sa fureur jalouse contre Sercey se r'eveille aussi parfois, et bient^ot elle va acqu'erir un nouvel aliment `a l’occasion d’un bal que celui-ci va donner pour f^eter la r'egence<sup>*</sup>, mais que Potemkine croit tr`es fermement ^etre destin'ee `a la belle Rose».