Том 5. Драмы

Арбенин( бросается на них)

Я задушу вас, палачи!

(Вдруг слабеет и падает на кресла.)

Князь( толкая грубо)

Раскаянье вам не поможет. Ждут пистолеты — спор наш не решен. Молчит, не слушает, ужели он Рассудок потерял…

Неизвестный

Быть может…

Князь

Вы помешали мне.

Неизвестный

Мы целим розно, Я отомстил, для вас, я думаю, уж поздно!

Арбенин( встает с диким взглядом)

О, что сказали вы?.. Нет сил, нет сил, Я так был оскорблен, я так уверен был… Прости, прости меня, о боже — мне прощенье.

(Хохочет.)

А слезы, жалобы, моленья? А ты простил?

(Становится на колена.)

Ну, вот я и упал пред вами на колена: Скажите же — не правда ли — измена, Коварство очевидны… я хочу, велю, Чтоб вы ее сейчас же обвинили. Она невинна? разве вы тут были? Смотрели в душу вы мою? Как я теперь прошу, так и она молила. Ошибка — я ошибся — что ж! Она мне то же говорила, Но я сказал, что это ложь.

(Встает.)

Я это ей сказал.

(Молчанье.)

Вот что я вам открою: Не я ее убийца.

(Взглядывает пристально на Неизвестного.)

Ты, скорей Признайся, говори смелей, Будь откровенен хоть со мною. О, милый друг, зачем ты был жесток. Ведь я ее любил, я б небесам и раю Одной слезы ее, — когда бы мог, Не уступил — но я тебе прощаю!

(Упадает на грудь ему и плачет.)

Неизвестный( отталкивая его грубо)

Приди в себя — опомнись…

(Князю)

Уведем Его отсюда… он опомнится, конечно, На воздухе…

(Берет его за руку.)

Арбенин!

Арбенин

Вечно Мы не увидимся… прощай… идем… идем… Сюда… сюда.

(Вырываясь, бросается в дверь, где гроб ее.)

Князь

Остановите!..

Неизвестный

И этот гордый ум сегодня изнемог!

Арбенин( возвращаясь с диким стоном)

Здесь, посмотрите! посмотрите!..

(Прибегая на середину сцены)

Я говорил тебе, что ты жесток!

(Падает на землю и сидит полулежа с неподвижными глазами. Князь и Неизвестный стоят над ним.)

Неизвестный

Давно хотел я полной мести, И вот вполне я отомщен!

Князь

Он без ума… счастлив… а я? навек лишен Спокойствия и чести!

Конец

Два брата *

Действие первое

Сцена первая

(Дмитрий Петрович в креслах; Юрий возле него на стуле, Александр в стороне стоит у стола и перебирает бумаги.)

Дмитрий Петров<ич>. Я думал, Юрий, что тебя совсем ко мне не отпустят. Признаюсь, умереть, не видавши тебя, было бы грустно — я стар, слаб — много жил, иногда слишком весело, иногда слишком печально… и теперь чувствую, что скоро бог призовет меня к себе — даже нынче, когда мне объявили о твоем приезде, то старость напомнила о себе… Не знаю, как перенес я эту последнюю радость.

Юрий. Я нахожу, батюшка, что вы вовсе не так слабы, как говорите.

Дм<итрий> Петр<ович>. А что мудреного?.. Александр, скажи-ка, уж не в самом ли деле я помолодел с тех пор, как он приехал.

Александр. Точно — вы никогда со мною не были так веселы, как теперь с братом.

Дм<итрий> Петр<ович>. Не пеняй, брат, не пеняй — ведь я с тобой всегда, а его сколько лет не видал ( целует его). Ты, Юрий, точно портрет твоей покойной матери.

Александр. Да вот уж четыре года, как брат не был дома… И сам он много переменился, и здесь в Москве всё, кроме нас, переменилось… Я думаю, он не узнает княгиню Веру.

Юрий. Какая княгиня?..

Дм<итрий> Петр<ович>. Разве не знаешь!.. Веринька Загорскина вышла за князя Лиговского! Твоя прежняя московская страсть.

Юрий. А! так она вышла замуж, и за князя?

Дм<итрий> Петр<ович>. Как же, 3000 душ и человек пречестный, предобрый, они у нас нанимают бельэтаж, и сегодня я их звал обедать.

Юрий. Князь! и 3000 душ! А есть ли у него своя в придачу?

Дм<итрий> Петр<ович>. Он человек пречестный и жену обожает, старается ей угодить во всем, только пожелай она чего, на другой же день явится у ней на столе… Все ее родные говорят, что она счастлива как нельзя более.

Александр. Батюшка, что прикажете делать с этими бумагами?

Дм<итрий> Петр<ович>. После — до бумаг ли мне теперь.