Том 5. Произведения 1856-1859 гг.
Шрифт:
[СВЕТЛОЕ ХРИСТОВО ВОСКРЕСЕНЬЕ.]
Этот отрывок представляет собой начало того произведения, о котором говорится в Дневнике Толстого 27 марта 1858 г.: «Писал Св[етлое] Хр[истово] воск[ресенье]». Пятью днями ранее, 22 марта, в Дневнике записано: «Пошел к Коршу и на площадь в Кремль. Глазеющий народ. Зашел в церковь. Хорошо. Христос Воскрес!» На другой день, 23 марта, в Записную книжку занесено: «Заутреня. Я неодет, иду домой. Толпы народа по мокрым трот[уарам]. Я не чувствую, ничего. Что дала жизнь в замен. Истину. Да она не радует, истина. А было время. Белое платье, запах вянувшей [ неразобр.], счастье».
Автограф отрывка хранится в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина (П. XXI), 1 л. сероватой русской писчей бумаги
Отрывок печатается впервые.
————
КАК УМИРАЮТ РУССКИЕ СОЛДАТЫ (ТРЕВОГА).
Автограф, под заглавием «Как умирают Русские солдаты», и неполная копия, под заглавием «Тревога», хранятся в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина среди материалов, относящихся к задуманному Толстым в Севастополе в 1854 г. и запрещенному властями журналу для солдат, — сначала под названием «Солдатский вестник», потом — «Военный листок».
В то же время Дневник Толстого говорит о работе над рассказом в 1858 г. Под 11 апреля читаем: «Писал с увлечением письмо офицера о тревоге».
Надо предполагать, что в 1858 г. Толстой вернулся к работе над рассказом, уже написанным им ранее, в 1854 г. Под тем же 11 апреля, немного выше приведенной записи, отмечено: «Разбирал бумаги и книги». Весьма вероятно, что среди разбиравшихся старых бумаг и книг оказался и написанный в Севастополе рассказ, и Толстой вновь принялся за работу над ним.
Некоторые особенности сохранившихся рукописей как будто подтверждают подобное предположение.
Рукописей рассказа сохранилось две.
1. (Папка XVI. 84. 6.)Автограф. 4 лл. синей почтовой бумаги большого формата с клеймом Bath. Пагинации нет. Полей тоже. Чернила черные. Почерк весьма тщательный. Несомненно беловой экземпляр, впоследствии подвергшийся довольно многочисленным исправлениям. Последние сделаны частью карандашом, частью чернилами, но более густыми и темными, чем чернила основного текста. Вероятно, с этой рукописи снимались копии переписчиком, и для него, в конце рассказа, где передается разговор раненого с офицерами, сделаны обозначения красных строк в виде букв н. с., обведенных кружком. Продольные края рукописи местами чуть-чуть оборваны, а лл. 3 и 4 в одном месте прожжены. Впрочем, ни то, ни другое не мешает чтению. На л. 1 две карандашных пометы рукой Толстого: в левом верхнем углу — «№ 2», под заглавием — «№ 4». Заглавие — «Как умирают Русские солдаты».
Предположительно относим автограф к севастопольскому периоду. По всей вероятности, поставленные карандашем №№ обозначали последовательно изменившееся место рассказа в проектированном выпуске журнала.
2. (Папка XVI. 84. 6.)Копия. 3 лл. русской писчей бумаги фабрики Новикова, размером в лист. Пагинации нет. Поля слева. Чернила черные. Почерк типично-конторский, тщательный, очень похожий на тот, которым переписано начало «Семейного счастья» в рукописи 1. 3. 3. Текст копии, не доведенной до конца, вполне соответствует описанному выше автографу, после сделанных в нем исправлений. Два пропуска отмечены карандашом. Одно слово переписано неверно. Копия кончается словами: «особенное выражение сознания собственного достоинства и гордости».
Заглавие — «Тревога».
Предполагаем, что копия сделана в 1858 г., в Ясной Поляне, с автографа, до нас не дошедшего, но имевшего в основе своей текст, написанный Толстым еще в Севастополе.
Выражение дневника — « писал... рассказ», разные заглавия рассказа в Дневнике и в копии как будто не допускают предположения, что копия снималась с сохранившегося первоначального автографа.
«Как умирают Русские солдаты» впервые опубликовано в книге: «Лев Толстой. Неизданные художественные произведения», со вступительными статьями А. Е. Грузинского и В. Ф. Саводника. Изд. «Федерация». М. 1928, стр. 201—212.
[О РУССКОМ ВОЕННО-УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ.]
В записи Дневника Толстого от 19 апреля 1856 года говорится: «Привел в порядок бумаги и хочу приняться за серьезную работу о военных наказаниях». В это время Толстой еще состоял на военной службе, хотя уже не занимал строевой должности, будучи с
осени 1855 года откомандирован в Петербург. Представляется однако не совсем ясным, почему он именно теперь заинтересовался вопросом о русском военно-уголовном законодательстве, когда у него остались с военной службой лишь формальные связи. Судя по приведенной выписке из Дневника, можно думать, что внешним поводом послужил для Толстого пересмотр его старых бумаг, среди которых, вероятно, сохранились какие-либо наброски, относящиеся к данному вопросу.Среди Толстовских архивных материалов, хранящихся в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина, имеются три рукописи с черновыми набросками, посвященными вопросу о русском военно-уголовном законодательстве.
Рукопись А (Папка XIV. 5),автограф Толстого, занимает полулист писчей бумаги обыкновенного формата, сложенный в четвертку; текстом занято три страницы, последняя не записана. Первоначально рукопись Абыла озаглавлена: «Из записок артиллерийского офицера», но затем это заглавие было зачеркнуто. Рукопись представляет собой начало задуманной Толстым статьи, черновой набросок, в литературном отношении совершенно неотделанный и испещренный многочисленными поправками. Возможно, что эта рукопись относится еще ко времени пребывания Толстого в Крымской армии, т. е. к 1854/1855 гг.
Рукопись Б (Папка XVI. 6),автограф Толстого, занимает один полный лист писчей бумаги обыкновенного формата, in-folio; текстом занят только первый полулист, второй чистый; заглавия не имеется; начинается словами: «В Русском военно-уголовном законодательстве существуют...» В рукописи этой меньше помарок, чем в рукописи А;судя по отдельным сходным фразам, она, повидимому, представляет собой позднейшую переработку этого первого, более раннего наброска, однако, расположение материала в ней совершенно иное.
Рукопись В (Папка XVI. 7),автограф Толстого, занимает четвертушку писчей бумаги; она представляет собой черновой набросок программы широко задуманной работы о русском военно-уголовном законодательстве, сравнительно с законодательством, действующим в других европейских странах. Заключительная часть статьи должна была дать общую оценку русских военно-уголовных законов, причем из самой постановки вопросов ясно выступает резко отрицательное отношение автора к существующей практике русских военных судов. Рукопись Вне имеет никакого заглавия и начинается словами: «Какие роды воен(ного) наказания...»]; на обороте листа — набросок заметки о фермерстве, принадлежащий по своему содержанию к числу писаний Толстого, связанных с вопросом о крестьянской и земельной реформе. Вопрос этот в конце апреля 1856 г. всецело поглотил внимание Толстого и вызвал с его стороны ряд проектов и записок, касающихся освобождения крестьян в принадлежащем ему имении — Ясной поляне; эти занятия отвлекли его от задуманной работы о русском военно-уголовном законодательстве, которая таким образом осталась в виде черновых программ и набросков.
ПИСАНИЯ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ПРОЕКТУ ОСВОБОЖДЕНИЯ ЯСНОПОЛЯНСКИХ КРЕСТЬЯН.
Отношения к крепостному крестьянству уже рано начали занимать и тревожить Толстого. Еще девятнадцатилетним юношей он бросает университет, отказывается от открывавшейся перед ним карьеры, от городской и светской жизни, и переезжает в Ясную поляну, для того чтобы посвятить себя хозяйственным занятиям, и главное, заботам о своих крепостных «подданных». Правда, на деле он оказался совершенно не подготовленным к принятой на себя задаче, и при осуществлении ее ему пришлось испытать целый ряд неудач и разочарований, историю которых он сам изобразил впоследствии в «Утре помещика». В эту эпоху мысль о невозможности прочного улучшения народного быта при сохранении крепостных отношений и о необходимости освобождения крестьян от крепостной зависимости еще не представлялась ему с полной ясностью. Сочувственные отзывы о крепостном крестьянстве и о его нравственных качествах неоднократно встречаются в Дневнике Толстого за это время, однако убеждение в невозможности дальнейшего существования крепостного права и в необходимости его уничтожения сложилось у него только в эпоху Крымской кампании.