Том 5. Произведения разных лет

Как птицы в природе окрашены в дали гор в синий цвет, так и паровозы, пароходы, автомобили, аэропланы окрашены, но эту окраску, как и форму, им должны дать художники, и только богу Технику остается вдохнуть живой дух. Вот новый современный художник Мировой картины. И когда лоб наковальни превратится в палитру, тогда наступит торжество новое, и человечество придет к истинной своей природе — картине, и лозунгом его новым будет «картина».

10) Чтобы достигнуть быстрой смены мировой картины и чтобы не застаиваться в одном и том же омуте вкуса, необходима мудрость государства и высок <ая> культур<а> его сознания, чтобы оно не шарахалось в сторону от невиданной формы. Новатор-изобретатель является для государства его живой осью, новатор-изобретатель никогда не оденет костюм старых греков, римлян и ассирийцев — это принадлежность музеев и наших кладбищенских подмостков театра и архитектурных проектов наших старьевщиков-архитекторов. Их архитектура — Казанский вокзал в Москве, Музей изящных искусств (Александра III) и много других <строений> — напоминает Рамзеса II, говорящего по телефону. Если государство осознает эту нелепость, то оно должно дать новому дорогу и даже доверять ему тогда, когда оно не будет понятно.

И в данный момент, когда Российское Советское Государство стоит на грани Мировой Революционной победы, в центре своем должно готовить новый лозунг, картину своему государству. Но только не ассирийского, греческого или римского стиля.

Прекрасны цветные птицы в цейлонском девственном лесу, но не хуже их аэропланы в девственном пространстве современности!

11) Нами осознается «нечто», и мы стремимся проникнуть в него и превратить его в «что». Само проникновение требует утилитарных изобретений, и они собою превращают нечто в определенную плоскость современности. Таким образом, мировая картина меняется и не может останавливаться, в силу чего законно отпадают ее предыдущие культурные завоевания и изобретения, и самая культура старого, может быть, по сравнении с новым познанием явится ненужной и обременяющей мозг багажом музейности.

Согласно новым опознаниям, мы должны будем приспособлять себя к новой переорганизации, и, может быть, воздух отпадет, и нашим легким необходимо будет уподобиться автомобил<ям>, дышащим бензином. Поэтому в глубине осознания должен быть художник как творец новой живой утилитарной формы, как руководящее начало художественного вида.

12) В древности художники природу превращали в эстетическую идеализованную форму, и всякая такая форма была утилитарна, украшала здание, храм, дворцы и т. д. Человек находил, что созданная утилитарная форма недостаточно красива, и <тогда> он украшал ее изображением природы, что приспособлял к форме в примитивном идеальном виде.

И все греческие статуи, находящиеся ныне в музеях, представляются вырванными из той утилитарной обстановки им современного торжества, уподобляются обеденной посуде, которая лежит в сундуке.

И наше поколение художников смотрит и изучает в них искусство, и, научившись, им же исполня<е>т современного натурщика. Но дело все в том, что это великое искусство в нашей современности является чудным, как искусство нашего портного, сшившего смокинг Христу. Ибо то великое искусство само по себе приводит форму в то состояние, которое было тысячи⁵⁵ лет назад.

Раньше искусство привело мрамор к божественной красоте Венеры, воображаемой богине, и образ ее был выведен из современной тому времени женщины. И она стала богинею торжества.

Но художники, скульпторы, живописцы, а в особенности архитекторы во что бы то ни стало это искусство и его образ хотят приспособить к современной эпохе и во что бы то ни стало хотят водрузить Венеру в депо нашего железобетонного электрического времени, желая, чтобы жители депо и фабрик так же торжествовали перед Венерой, как некогда потомки и современники Фидия.

13) Современность имеет своих портных, и они ей шьют современное платье, и никогда не удастся ее одеть в старый корсет эстетического прошлого; только архитекторы, верные пажи королевы Венеры, стараются ее шлейфами покрыть стропила современности.

14) Государственная катастрофа бывает только для одной части граждан, но для другой есть торжество нового Государственного Начала. Поэтому катастрофы как таковой нет, а есть сдвиг, шаг, и шаг зачастую внезапный, и эта внезапность давит неподготовленных, и в такой катастрофе виновно государство, которое замкнулось в лабиринтах государственного мозга и не выходило на воздух. Такие же катастрофы происходят и в искусстве. Часть художников запирается по клеткам всевозможных государственных времен, и сидя во всех веках, из каждого века Государства выносят по халату в современность, и в нашем современном искусстве образовалась великая учредилка с представителями всех умерших и живых шахов персидских. И ее ждет катастрофа, ибо новому государству вкус старого не нужен.

Декаларация У эл эль эл ул те ка *

(У-ЭЛ-ИЗМ. Материалы к манифесту)

В живописном цветовом искусстве и творчестве образовались и мости время зубами челюстей очистило, отшлифовало, культивировало живописные цветовые акции художественных банков.

<Нужно> своевременно приступить к окончательной ликвидации торговых банков Тицианов и фараонов времен и освободить порабощенных живописными цветными векселями художников от оплаты процентов в пользу живописных банкиров.

Плантации цветов реквизированы, и их акции, векселя признаются недействительными.

Современность Искусства-творчества живописного есть плоскость и обьем как таковые, и мы превозмогаем их.

Нужно раскрепощение от узкопрофессионального устремления, чтобы не превратиться в орудие цветоживописных фабрик.

Живопись кончена, как и цвет, и Искусство.

С пьедестала современных совершенств представляется убожеством, скудоумием прошлого и современного Художник, поэт, музыкант, как и поэзия, композиция и гитара, скрипка, мандолина, лира, муза и театральные подмостки.

Позор <им> и недостойны быть сегодня <те>, кто оставляет пути, по которым сможет проходить старое.

Строим [новые дороги], по которым старое не сможет ступать.

Мы вырвем дорогу с-под ног как полотенце и пустим по ветру,

Предупреждаем, что видимая реальность, явленный вид уже мертвый остывший след; в этом одна из главных разниц, отделяющая нас от всех, кто трепещет перед изображением.

Живо только то, что внутри нас, а видимая реальность лишь знак, говорящий о жизни⁵⁶.

Самые великолепные формы творческих сил только тогда живы, когда находятся в познании У ЭЛА ЭЛЬ УЛА⁵⁷.

Потому нет у нас ценностей накоплений, и мы легки, ибо следы прохождении У зла эль ула не несем на горбе своего черепа.

Время в бесконечном беге представлений обозначенного ухода сил к новому У зла эль улу (человеку) срывает маску маскарада улыбок, обезьяних ужимок, разрывает заплаты вековых культур.

Современность закатывается в путанице разоренных систем перехода. Уэл эль эл ул те ка в темном и белом являет совершенства.

Мы предвещаем <так! перемещаем?> в фосфоры огня движение, перемеща<ем> пространства, колыша стены мозговых мировых заплат, деля единицы его накоплений.

Довольно фабрик цветовых узоров и мячей сплетений объемов, чудовищных неразберих сутолок.

Художники, все к нам, в ИЗОЛЯТОР. <Долой> цветную плесень.

Черное и белое объявляется правительствующим в У эл-эль-эл ул те-ка.

Без-ценность, грубость, разрыхление, недолговременность, темное-черное, светлое-белое является нашим новым критерием.