Том 5. Произведения разных лет

Капиталистическая система образовала всеми правдами и неправдами класс капиталистов, чем обеспечила себе блаженство в ленивом времени, но так как лень обеспечивается трудом, то капиталистический план организации труда построил так свою Систему, которая не дает возможности уравнить <всех> в пользовании «Ленью». Пользуются ленью только те, кто обеспечен капиталом. Следовательно, класс капиталистов избавился от труда, избавился от того, от чего должно избавиться все человечество. Класс капиталистов рассматривает весь народ как рабоче-трудовую силу, так же, как <и> Социалистические Системы рассматривают рабоче-трудовую машину, и потому каждый капиталист стремится к тому, чтобы рабоче-трудовой народ обеспечить так, чтобы <в нем> не угасли необходимые силы, но так как народу много, то даже и эта последняя забота остается без внимания. Борьба капиталистов с некапиталистическими системами происходит потому, что при победе Некапиталистических систем произойдет уравнение в труде и <…> тогда капиталистический класс потеряет свое блаженство в лени. И потому происходит реквизиция всех предприятий капиталистов, чтобы распределить все средства поровну, как трудовые, так и лени. Социалистические системы только преследуют <такую цель>, это равенство труда и лени, и каждый человек зорко следит за тем, чтобы труд был равно распределен. Часы же лени вытекают от этого равного распределения. Капиталистический класс все производство рассматривает как ценность, обеспечивающую капитал, <а> капитал как знаки, обеспечивающие лень. Также <и> социалистическая некапиталистическая система в производстве видит ценность, обеспечивающую ленивые часы бытия. Совершенство последней системы идет не к умножению трудовых часов, а идет к сокращению. Выработка продуктов будет производиться постольку, поскольку необходимо человечеству. Ничего лишнего, никакого перепроизводства не должно быть, ибо последнее бывает только там, где преследуется жадность, зачастую никакой пользы не приносящая. А так как в социалистической системе — полезность общечеловеческая, то она и будет обеспечена всеми же трудящимися в равном. И, стало быть, никакое совершенстводелание не будет приобретено для личной пользы. Оно будет приобретаться только общественными мероприятиями для общей пользы. На самом деле, по отношению к изобретениям можно сказать, что всякое сделанное совершенство в своей сути всегда имело в виду общечеловеческую пользу, но как только совершенстводелатель выносил в Мир свое дело, его сейчас <же> подхватывал предприниматель и пользовал в первую цель это <как> свою личную выгоду, эксплуатируя тех, кто не смог приобрести дело. Была сделана машина. Капиталист сейчас же использовал ее для своей идеи, <поскольку> явилась возможность сократить число рабочих рук и увеличить свой капитал, лишив рабочих последнего заработка, выражавшегося в получении рублей как знаков лени. Их больше оставалось у предпринимателя. Рабочему было предоставлено пользоваться праздниками как физическим отдыхом тогда, когда предприниматели пользовались беспредельною ленью.

Социалистическая система еще больше будет развивать машину, в этом смысл цели. Ее смысл этот в том, чтобы как можно больше освободить рабочих рук от труда, иначе говоря, сделать весь трудовой народ или все человечество хозяином ленивым, который <возложит свой труд на машину> подобно капиталисту <,который> возложил свои мозоли и труд на руки народа. Социалистическое человечество возложит свои мозоли и пот на мышцы машин и так же обеспечит машину бесконечным трудом, который не даст ни одной секунды покоя. В будущем машина должна освободиться и возложить свой труд на другое существо, освободив себя из-под гнета социалистического общества, обеспечив себе тоже право на «Лень».

Итак, все живое стремится к лени. С другой стороны, лень является главным побудителем к труду, так как только через труд возможно достигнуть ее. Так что очевидно, что человек попал под какое-то проклятие в виде труда, как будто бы раньше находился всегда в состоянии лени. В общежитии, может быть, действительно и было это состояние, и, может быть, легенда о сотворении рая и изгнании человека из него и есть какое-то смутное представление либо бывшей действительности, либо будущего образа, к которому Человек через проклятие труда придет. Но последнее, может быть, удастся выяснить дальше или, вернее, дополнить развитую мысль в «Белой мысли»¹³ о нескинутом Боге. Сейчас же я хочу записать то предположение, какое может быть сделано мною введением другой мысли о цели труда, и тем <самым я смогу> вывести его <труд> совершенно в другое средство.

В общежитии предполагается, что труд — простая необходимость чисто харчевого порядка, и <что> он не является главною сутью человеческого совершенства, и что по-за трудом должно остаться время, через которое возможно было бы работать над совершенством. Такие совершенства предполагают Достичь через> науки и все вообще знания и самопознания окружающего нас мира. Таким образом получается, что сокращение часов труда оправдывается последним. Но под этими совершенствами предполагается даже <и> отдых: искусство принято считать производством отдыха. Но мне кажется, что вот <эта> последняя половина не может оправдать вторую, ибо вся наука и другие отрасли знания есть тоже труд, правда, другого порядка, и этот <другой> порядок относится к творческим выявлениям, к свободе действия, к свободному опыту, исканию, ив этом <его> перевес, <превосходство> перед чисто трудовою половиною, в которой творческого акта почти не существует, его получает фабричность, т. е. множимое начало вещей, перенесенных творческим совершенством для размножения. Вот здесь и кроется причина стремления работника-трудовика к другим областям производства, в которых бы он почувствовал себя освобожденным от шаблонирования и <в>стал перед творческой работою. Таковую работу дают всезнания науки и искусства, но многие благодаря социальным системам государств не могут войти в эту вторую область человеческого действия, поэтому он работник-трудовик требует и охотно посещает зрелища и разные научные театры. Но, углубляясь в эту причинность, я усматриваю, что во второй половине человеческого труда усматривается отдых, другими словами сказать, в отдыхе или творчестве кроется особое состояние «лени», и последнее ведет к совершенствованию полного физического бездействия, переводя все физическое действие в особое состояние действия одной мысли. Но о действии мысли будет <изложено> дальше. Теперь же нужно выяснить тождество обоих половин человеческого труда, <а> именно — <что> труд и вторая половина совершенствования через науки и проч<ие> знания <…> составляют одно целое и одинаково стремятся к сокращению как часов труда, так и сокращению часов знания и творений Наук. И так же, как через труд человек спешит достигнуть «лени», также все знания и наука стремятся через себя скорее опознать и узнать все во вселенной, иначе говоря, достигнуть всего мирознания. Этого не может отрицать ни один человек, каждую секунду человек стремится проникнуть в миростроение и узнать все, что скрыто от него. Это стремление, я бы сказал, — стремление к Богу, т. е. к тому образу, который наметило себе человечество как нечто совершенное.

Каковым же оно его представило себе<?> Оно его представило таким существом, которое вездесуще и всезнающе, всемогуще и проч. Следовательно, каждый шаг человека рассчитан на совершенство, т. е. на приближение к Богу. И допустим, что через многие тысячи или миллионы лет человек достигнет всезнания, следовательно, вездебытия. Какой же будет этот момент<?> Дальше нечего постигать и нечего знать, очевидно<, и> делать ничего не придется. Мир открыт, и стоит в знании все его существо, вселенная в целом своем величии и бесконечности творений будет двигаться по своему вечному закону движения, и уже это все ее движение известно в моем знании и также бесконечно вычислено каждое ее явление. Достигнув такового совершенства, достигнем Бога, именно того образа, который предначертало человечество в своем представлении, в легендах или в действительности. Наступит тогда начало нового божеского бездействия, бессостояния, человек исчезнет, ибо войдет в тот величайший образ совершенного своего предначертания.

Таковое положение будет и с трудом, в нем тоже человечество достигнет такого совершенства, где все его производство войдет в стихию природы и <…> без всякого труда будет всё так же входить в организм, как дыхание, которое служит главного силою движения всего организма как жизн<и>. Тот совершенный образ Бога видится и в труде, стремящемся освободить человека от труда и достигнуть того блаженства, когда все человеческие фабрики и заводы будут действовать сами по себе, <и> это маленькое действие будет образцом той большой фабрики — вселенной, в которой все производство вырабатывается без спеца-инженера и рабочего и которая, согласно человеческому представлению, была построена Богом, который был всесильным, всезнающим.

Конечно, всесилие и всезнание можно разоблачить и доказать <, что они обладают> многими несовершенствами, которые <лишь> идут все еще к совершенству. А может быть, весь механизм вселенной вчерне, как главная основа, абсолютен в своем совершенстве, и только несовершенны его разумные детали. <такие,> как одна из совершенных на вид форм — человек. Но в общем этот человек <также> представляет собою небольшой сколок миростроения вселенной, стремится все на земле построить по закону вселенной. Достигая в знании и труде единой цели полного всезнания и самопроизводства, человек достигает Бога совершенства, иначе сказать, включает себя в него или его в себя, и наступает момент полного бездействия, или действия как созерцания самомирапроизводства, наступает момент полной «лени», ибо даже я уже не могу участвовать в совершенстве: оно достигнуто.

Человек, народ или все человечество, всегда ставит перед собой цель, и мель эта всегда в будущем; таковой целью является совершенство, которое есть Бог. Человеческое воображение нарисовало его и даже распределило дни его творчества, из чего видно, что Бог через шесть дней построил весь мир, и видно, что седьмой день был отдыхом. Сколько этот день должен продолжаться, мам неизвестно, во всяком случае, седьмой день — это день отдыха.

Допустим, что первый день был физическим отдыхом, хотя в действительности такового не было — если бы ему пришлось выстраивать вселенную физическим трудом, то ему пришлось <бы> столько же трудиться, как <и> человеку; очевидно, у него не было физического труда, следовательно, ему не нужно было и отдыхать. У него было творчество через слово «да будет» — через шесть раз «да будет» была построена вселенная в полном своем множестве разнообразия. С той поры Бог больше не творит, почиет на троне лени и созерцает свою мудрость.

Но тут еще возникает вопрос — неужели при созерцании Бог не нашел еще большего совершенства<?> Очевидно нет, такова мудрость его, виденная нами во вселенной. Бог настолько совершенен, что даже не может быть в состоянии мысли, ибо вся вселенная исчерпывает совершенство Божеской мысли.

Я уже говорил о том, что человек просто маленькая копия того божества, которое создалось в нас же, и в действительности человек стремится к нему, и много уже есть таких людей, которые дошли до совершенства действия одной мыслью, приводя ею в движение целый народ и материалы заставляя принять другой вид. Такие люди пока существуют в виде вождей-правителей и идеедателей, совершенстводелателей. На самом деле, каждый идеедатель через мысль свою нашел известную идею, которая рано или поздно подымет весь народи перестроит его в новые ряды жизни. Совершенстводелатель, открывший новое тело, машину или аппарат, подымет множество трудовых рук к умножению последнего, и мир принимает другой вид при дальнейшем совершенстве; его же мысль и создает таковые машины, которые умножают его дело, освобождая человека от труда. А так как совершенство человека будет продолжаться дальше, то, конечно, в будущем оно придет в состояние Бога, который через «да будет» творил мир.

Каждый царь-правитель движет жизнь только через «быть по сему» или «да будет». Мы уже имеем небольшие примеры в нашей жизни, но все совершившееся в прошлом было сделано только человеком, в настоящем уже человек не один, а с машиною. В будущем останется одна машина или какое-либо соответствие ей, <и> тогда будет одно человечество, сидящее на троне предначертанной мудрости своей без вождей, правителей и совершенстводелателей — все это будет в нем; таким образом, оно освободится от труда и обретет покой вечный отдых как лень, и войдет в образ Божества. Так оправдается легенда о Боге как совершенстве «Лени».

Уновис («Два года назад зародилось небольшое ядро…») *

Два года назад зародилось небольшое ядро, взявшее на себя пропаганду и проведение в жизнь Нового Искусства. Под Новым Искусством разумелось Кубизм, Футуризм, Супрематизм; почему на этих трех разных по себе системах остановилась группа живописцев?

Признание этих трех было основано на том, что в них наступает новая эра мирового сдвига в область совершенно новых открытий форм человеческого движения; вступая в Кубизм, мы вступили на ту дорогу, на которой заканчивается живописная культура, достиг<ш>ая своего высокого развития, и в тот же момент наступает время дальнейшего движения, которое выражалось в чистом опыте конструктивных размещений разных единиц. Отсюда мы заметили, что живописное содержание мало-помалу ускользает, поскольку кубистическая конструктивность приближается к цвету плоскости. Производя анализ этого необыкновенного живописного движения, мы пришли к тому, что живопись на протяжении многих веков дошла до своего предела, расцвела и угасла навсегда, ибо угас весь технический и духовный мир прошлого. Так, кубизм является завершением целой многовековой эпохи движения художника, в котором он теряет сознание и больше не видит мира. Мир распылился и исчез как дым, это последнее облако сгоревшего мира вещей и всей живописи, кисти и палитры там же исчезли в огне и дыме, рассеялись в небытие. От кубизма осталась одна голая конструктивность идеи живописной, и эта конструктивность была только лесами к новому, освобождением от мира вещей и введением в конструктивный путь.