Том 6 (доп.). История любовная

– И вдруг… к нам, в «Пти Пэн»! странно…

– Ничего странного! – вскинул плечами мосье Пти Жако. – Будут и из Новой Зеландии приезжать… стра-нно! До сих пор не написано в Париж… Изволь написать кузине Эмми, чтобы организовала в Декоративной Школе мой конкурс на нашу марку, как я установил: премия триста франков, моя идея – золото и лазурь… впрочем, не золото, а серебро, – «Кот д-Аржан»! И чтобы непременно «ударчик» был… ну, они там придумают. Эти пестрые ярлыки, всяких этих «Паласов» и «Кристаллей»… Стой, старина… иде-я! Дюна, сосна, и… эдакий «американец», с трубкой, рожа зубастая, и дым из трубки, как облака, и в облаках – мой «Пти Пэн»! А, ведь, недурно, а? Лесами занимается, говоришь?

Лесами. Все американские леса у него в кармане, лесной король. А ничего точно неизвестно. Занял аппартаменты, где останавливаются только магараджи да шах персидский, да король Сиамский, да… Прописано – «из Торонто», только. Мистер Эйб Паркер, президент Лесной Компании. Разные «лесные компании» бывают. В прошлом году тоже прописали «президента», а он настоял на пятнадцать тысяч и испарился, а в чемоданах одни кирпичи в газетах. Дирекция навела секретные справки в главном американском банке – «чего он стоит». Ответили за чеки – «без ограничений»!

– Без ограниче-ний?!.. – понизил Пти Жако голос и осмотрелся по сторонам. – Но, если на… миллион?..

– Без ограничений. За два месяца ни разу не заметили его с женщиной. Лет так под пятьдесят, но крепок и свеж, как первая редиска. Пьет как лошадь, и ни в одном глазу. И не играет. Но есть некая загвоздка: ищет!

– И-щет?.. что же он ищет?.. – спросила взволнованно мадам Пти Жако. Жюстин только пожал плечами.

– Натурально, предмет… по мерке.

– Боже, как это… но это ужасно романтично!

– Это что, романтично… дра-матично, скажите лучше! – болтал Жюстин, чувствуя, что в ударе. – У меня глаз наметан. Тут… может быть, драма назревает. А что вы думаете? Нюх! Весной был здесь г. директор Комеди Франсэз, я подавал машину. Ну, разговорились по душам, аперитивы, завтраки с ним в горах… и говорит: «эх, мосье Жюстин, вам бы к нам, какого бы Сганареля мы дали публике!» Говорю – мог бы и Тартюфа дать. Но… мечта всей жизни… Эрнани или… как его Рюи-Блаза! Трагический нюх во мне. И этот иностранец… пахнет. Были в Тарбе, что-то он там разыскивал. Заходил в мэрию, искал все какое-то семейство… Ошэ, или – Кошэ?.. Говорят, лет сто, как род пресекся. Показали место, где был дом, как раз у церкви. С планами ходили, комиссией. А там бистро. Три дня с ним пробыли. Все ходил, один. Тут-то я и приметил, как он прикидывает… же-нщин! Всех переглядел. На базаре тоже… Зашел к фотографу, – Тарб, сразу все и узнали. Затребовал альбом, архивный, переглядел. Выбрал одну, чуть ли не с дагерротипа, старинную. Торговка, рыбничиха с базара. Купил. Стали искать торговку, а она лет сорок, как померла. Чудила.

– Да тут, прямо… «Три мушкетера»!.. – мечтательно вздохнула мадам Пти Жако.

– «Три мушкетера» пустяки. Если из литературы, так… где это про белую козу? Хуже, чем «Тайны эшафота». Ищет. Может, по всему свету ищет, чего не потерял. У них особые фантазии, у американцев этих. Все городки объездили, и по горам, и в ландах. Все добивался по истории: где тут англичане в старину стояли. Ну, все секретари-архивники справки ему давали. Как какая справка, чик – и чек. В Сэн-Вэнсэн попали, на ярмарку скота, со всей округи наезжают. Все бродил, прицеливался к бабам…

– Может, он с «трещинкой»? – заметил Пти Жако, – как его «чердачек»-то?

– Есть, понятно. Ездили по ассамблеям. В сентябре тут повсюду ассамблеи, парни невест выцеливают. Все прознал, – ту-да. Общие там обеды, как в старину, все за один стол садятся. И он присядет, выцеливает, тоже. Угощал, понятно. Думаю – что такое? бабник?.. Примечаю. Раз горничная и накрыла, у нас в отеле. Как-то он промазал, не убрал. Входит убирать, цоп!.. – а-льбом! Женщина, сейчас это открыла… – цветник! И все мадамы и девчонки. И все – на один фасон. Говорит, – светлые шатенки. А глаза – яркие, в сияньи. Крра-сса-вицы-ы!.. Думаю себе: стой, Жюстин, к докладу! У меня приятель, помощник комиссара нравов. Разговорились. Он и говорит: а не главный ли он агент… по «этому товару»? Говорю – чеки без ограничений. Это, говорит, ничего не значит, у гангстеров тоже без ограничений. А если… для какого важного гарема, для магараджей… в Индии-то он мотался?..

– Я так и думала! тут, несомненно, что-то ужасно криминальное… – начала, было, мадам Пти Жако в волнении, но перебил Пти Жако:

– Говоришь… три тысячи семьсот в день? в Биаррице платит?.. А сколько комнат? Две спальни… так. Салон, маленький салон … так.

Пти Жако что-то соображал с блокнотом. На его лице горели пятна. Взгляд устремлен куда-то, в пустую точку. Вошла Розет.

– Что о н, как? – спросила мадам Пти Жако.

– Курит и глядит на море. Ставлю сода-виски… как он че-люстями на меня!.. и головой вот так… так напугал!..

– А, знаю, это у него тик такой… – сказал Жюстин. – Бывало, за спиной как скрипнет, зубами так… Сначала и я боялся – ну-ка, на него накатит, да чем-нибудь в затылок! Раз, на ассамблее, тоже… так и шарахнулись девчонки.

– Ты слышишь? – сказала мадам Пти Жако тревожно, – а если что случится… ты подумай!

– Ну, что, что, что?.. – крикнул Пти Жако. – что случится?..

– Мало ли… Ну, а вдруг он… опять «Джек-Потрошитель»? В Англии, когда-то… Американцы – те же англичане!

– А-а… причем тут американцы? А у нас Ландрю!.. Начиталась дурацких фельетонов, пора бы уж!.. Просто, у него… двойная жизнь. Нас это не касается. Платит – и все в порядке. Один кюрэ был двойной, прокурор даже был двойной, а знаменитый один ученый фальшивые бумажки делал. В Биаррице не боятся.

– Ну, а вдруг он… сожжет отель?

– Премию получим. Вкатим иск… «без ограничений»!

– Знаешь, Луи… лучше бы он сейчас уехал?..

– Ты его за-ставь уехать! Впустили, так уж…

– Стал на якорь крепко, теперь уж… Вы дальше слушайте… – торжествовал Жюстин, довольный, что захватил рассказом. – Выцеливал, примеривал, и… напоролся!

– Звонит… не слышишь? – крикнула мадам Пти Жако Розете. – И жутко, и… Шум, кажется?..

– Все тебе ка-жется!.. – сказал с раздражением Пти Жако. – Я не настаиваю. Завтра объяснимся… Не могу же я его вышвырнуть! Я предупредил, завтра уедет, если уж так… – досказал Пти Жако плечами, налил вина и жадно выпил. – Пей, Жюстин…

– Не-эт, теперь он не уедет, не-эт… – растянул от удовольствия рот Жюстин и облизнулся, – крепко засел, не выдрать, забуксовал.

– Как же он… напоролся? – допытывалась мадам Пти Жако.

Розет вернулась:

– Требует завтрак. Ничего, ласковый.

– Ла-сковый? – удивилась мадам Пти Жако и просияла. – Что же он… как ласковый?

Розет усмехнулась хитро.

– Да подошел ко мне, и в глаза мне так… и спросил, ласково: «ты откуда, миленькая какая?» Я понимаю, все-таки, у англичанок наловчилась. Сказала и м – из Тарб. Так и шатнулся, и ртом так, а ничего, нестрашно. Сколько мне лет, спросил. Скучно так посмотрел… и вот, двадцать пять франков, ни за что!

– Ого! – выбросил Пти Жако, как выстрелил. – Вот те и на дорожку. Да, завтрак?.. Салат, пулярда… и все, все, все, что… Скажи Жеромке – мюж под белым соусом, да попарадней! Постой. Сбегает к Дюкло, лангусту… у него есть… Скажешь – отель закрыт, а завтра, что угодно. Если пожелает, американцы любят поострей, можно к обеду буйабес, ну… наше, спесиалитэ-дэ-ля-мэзон – жиго по-баскски… вино?.. Это я сам уж с ним. Гастона отпустили, ловко умел потрафить англичанам. Он еще в городе… позвать, как думаешь? – взглянул он на жену.