Том 6. Лорд Эмсворт и другие

— Вот тут мы и поладим.

— В каком смысле?

— Хотите заработать?

— Нет, — ответила Сью.

— Ну, ну! Все хотят. Слушайте. Вам понятно, почему я здесь?

— Где вас только нет. Куда ни пойдешь, вы тут как тут.

Она решила уйти. В конце концов, на террасе мог появиться Ронни. Если он увидит ее наедине с этим слизняком, что он подумает?

— Куда вы?

— Туда, в комнаты.

— Вернитесь!

— Не хочу.

— Я вам скажу что-то важное.

— Да?

Она остановилась.

— Вот это другой разговор, — одобрил он. — Ну, слушайте. Вы понимаете, что я могу испортить вашу игру?

— И что же?

— Но не стану. Если вы не упретесь.

— Не упрусь?

Пилбем благоразумно окинул взглядом террасу.

— Если вы мне поможете. Знаете, почему я здесь? Старик думает, из-за его свиньи. Нет. Из-за этих мемуаров.

— Что?!

— Так я и знал, что вы удивитесь. Да, из-за мемуаров. Тут недалеко живет один человек. Он боится, что там про него много написано. И он мне пообещал… м-м-м… сто фунтов, если я украду рукопись. Вы дружите с этим Галахадом. Значит, дело в шляпе.

— Вы так думаете?

— Конечно. Особенно теперь, когда он их вам даст. Передайте мне, и пятьдесят фунтов ваши.

Глаза ее сверкнули. Он этого ждал. Какая-никакая, а сумма.

— Вот как? — сказала Сью.

— Пятьдесят фунтов. Пополам.

— А если я не украду, вы им откроете, кто я?

— Точно, — отвечал Пилбем, радуясь ее понятливости.

— Что ж, открывайте.

— Что?!

— Хотите выдать, выдавайте.

— И выдам.

— Пожалуйста. А я скажу мистеру Трипвуду, что вы написали статью.

Перси Пилбем покачнулся, как саженец под ветром. Слов он не нашел.

— Скажу, скажу.

Пилбем искал слова, но надобность в них миновала. На террасу вышла Миллисент.

— Добрый вечер, — простонала она.

— Добрый вечер, — ответила Сью.

В библиотечном окне показался лорд Эмсворт.

— Мой дорогой, — позвал он, — можете идти. Я их нашел. Миллисент проводила сыщика любопытным и неласковым взглядом.

— Кто это?

— Некий Пилбем.

Миллисент оперлась о перила и смотрела в парк так, словно ее раздражали все парки, этот — в особенности.

— Вы читали Шопенгауэра? — спросила она.

— Нет.

— Прочитайте.

Она замолчала, куда-то глядя. Где-то в сумерках корова издала душераздирающий звук, как бы обобщив всеобщую печаль.

— Он говорит, страдание — не случайно. Жизнь — это смесь страдания и скуки. Или то, или другое. Вам очень понравится. Ну, я пошла. А вы?

— Спасибо, я еще постою.

— Как хотите. Он говорит, самоубийство — лучший выход. У индусов оно вместо церкви. Бросятся в Ганг, а там — крокодилы.

— Вы очень любите Шопенгауэра?

— Читаю. Нашла в библиотеке. Он говорит, мы — ягнята на лугу, которых подстерегает мясник. Пройтись не хотите?

— Нет, спасибо.

— Дело ваше.

Миллисент отошла немного, но вернулась.

— Да, я забыла сказать. Я обручилась с Ронни. Деревья поплыли перед Сью, и кто-то стал ее душить.

— С Ронни?..

— Да, — повторила Миллисент тем самым тоном, который избрал бы Шопенгауэр, обнаружив в салате червяка. — Вот сейчас.

Она ушла, Сью вцепилась в балюстраду.

— Ну, знаешь!

Это был Хьюго, хотя и какой-то зыбкий.

— Она тебе сказала? Сью кивнула без слов.

— Она выходит замуж за Ронни. Сью опять кивнула.

— Смерть, где твое жало? [55] — вскричал Хьюго и убежал туда, куда ушла Миллисент.

Глава двенадцатая ДЕЙСТВИЯ ДВОРЕЦКОГО

1

Достойное и твердое послание, в котором Руперт Бакстер выразил свое мнение о лорде Эмсворте, было написано сразу после прискорбного инцидента и передано Биджу еще не отмытыми руками. Только выполнив этот неотложный долг, бывший секретарь пошел к себе, причесаться и умыться, но не успел он пройти один пролет, как дверь открылась, и с уст леди Констанс сорвался, скажем так, крик испуга.

55

Смерть, где твое жало? — Ос. 13: 14; 1 Кор. 15: 55.

— Мистер Бакстер!

Удивилась она настолько, что Бакстер чуть не отнес и ее к разряду неуравновешенных. Сейчас ему были неприятны женские крики.

— Разрешите пройти? — учтиво спросил он.

Объяснить он мог все, но не хотел, у стен есть уши.

— Но как же!..

Он скрипнул зубами и пошел в ее комнату.

— Что это с вами?

— Прыгнул из окна.

— Из окна?

Он кратко изложил события. Она покаянно охнула.

— Ах, Господи! Как же я забыла, не сказала вам?

— Простите?

Леди Констанс осторожно оглянулась, хотя была у себя. Практически все, кроме лорда Эмсворта, теперь поминутно оглядывались.

— Сэр Грегори пишет, — объяснила она, — что Пилбем работает на него.

— На него?

— Да. Сэр Грегори к нему ездил и его нанял, чтобы он украл эту рукопись. Потому мы и едем туда, хотим Галахада вытащить. Вам нечего было беспокоиться.

— Нечего, — медленно повторил Бакстер, вынимая из глаза кусочек земли, — беспокоиться.

— Мне очень жаль, мистер Бакстер.

— Не будем об этом говорить.

Глаз уже видел с прежней зоркостью и одарил кающуюся холодным, строгим взглядом.

— Что ж, — продолжал Бакстер, — если бы вы вспомнили, я был бы избавлен от некоторых неприятностей. Вероятно, вы заметили, что я поранил левую лодыжку.

— Простите, ради Бога!

— Кроме того, я вывел из его слов, что лорд Эмсворт считает меня сумасшедшим и слабоумным. Он даже указал, в какой именно степени, сравнив меня с селезнем. Ну, поздно, делу не поможешь. Теперь надо смотреть вперед.

— Вы хотите сказать, найти эту свинью?

— Вот именно.

— О, мистер Бакстер, если бы вы могли!

— Я могу.

Другого человека леди Констанс спросила бы: «Как?», но перед ней был Руперт Бакстер, и она подождала.

— Вы размышляли об этом, леди Констанс?

— Конечно.

— И к каким пришли выводам?

Леди Констанс растерялась, как Ватсон, что там — как сыщики Скотланд-Ярда.

— Прежде всего, — продолжал Бакстер, — надо найти мотивы. Кому в замке выгодно украсть свинью? Мистеру Кармоди.