Том 6. Рассказы, очерки. Железный поток

Луша с любопытством слушает, бросив прибирать. Марьяна прибирает, но по лицу, по взглядам видно, что слушает.

Коноводов Илья (с присвистом вползает, опираясь руками на деревянные колодки; обе ноги у него отрезаны). Эй, жги, говори!.. Отворяй ворота, господа едут!

Луша (покатывается со смеху). Жанихи приехали!..

Старик. С каких пор веселый стал, Илюша?

Коноводов. С тех самых пор, как немец ноги у меня оттяпал. Легко стало без них, весело, а то таскай задарма их, нихто и гроша не дает. Здравствуйте, господа служивые!

Красноармейцы. Здравствуй, товарищ! Тут господ нету.

Коноводов. Ну, к тому так говорится у нас.

1-й красноармеец. Еще не обтяпались.

Павел. Дай-ка, што ль! (Берет у одного из красноармейцев балалайку). Спою-ка свою любимую ткацкую. Одиннадцать лет пел ее своею шкурою. (Настраивает.)

Луша (Коноводову). Илюша, на свадьбу позовешь?

Коноводов (поет). И пить будем и гулять будем, а смерть придет – помирать будем.

Луша хохочет.

Павел. Во, старик! (Стучит по балалайке.) Мы тут бьемся, головы за вас кладем, за мужиков, – никто об нас тут не подумает: сдыхайте, как собаки. А там, на фабриках, на заводах, наши братья день и ночь об нас помнят – во подарок прислали! Из последней копейки собьются, пришлют.

Сергеев. Фу-у! Много ль на человека приходится – гроши.

Микеша. Гроши!.. Да ведь голодные сидят. Надо этот грош отколупнуть от голодных детей.

2-й красноармеец. А из грошей на армию миллионы выходят на подарки.

Старик. Это и мы могём.

3-й красноармеец. Могёте!.. Покеда по загривку вас потянут, тогда могёте. Всё дожидаетесь.

Павел (поет под балалайку):

Мучит, терзает головушку бедную Грохот машин и колес, Свет застилается в оченьках крупными Каплями пота и слез. Как не завидовать главному мастеру, Вишь, у окна он сидит, Чай попивает да гладит бородушку, Знать, на душе не болит. Нитка в основе порвалась, канальская… Ах, распроклятая снасть! Жизнь бесталанная, сколько ты на душу Примешь мучений, так страсть! Ноют и рученьки, ноженьки, спинушка, Грудь разломило ткачу… Эх, главный мастер, хозяин, надсмотрщики, Жить ведь я тоже хочу!..

Марьяна, как птица, вся застыла в порыве – слушает. Стемнело. Павел легонько тренькает на балалайке. Молчание.

Старик. У всех горе.

1-й красноармеец. Вот мы и несем свои головы, штоб замест горя всем была радость.

2-й красноармеец на гармонии играет плясовую. Сергеев вскакивает и, притопывая, начинает плясать. Микеша схватывает Лушу и вытаскивает, чтобы плясала.

Луша (отбиваясь). Утопии, окаянный!..

Ивлевна (входит, вынимает платочек, павой плывет, поет). «Мимо сада винограда собачка бяжала, ножки тонки, боки звонки, а хвост закурлючкой. Ножки тонки, боки звонки, а хвост закурлючкой, на хвостике колтунчики ветром развевает. На хвостике колтунчики ветром…»

Павел. Ну, будет, ребята, надо спать ложиться…

Посторонние понемногу расходятся.

Голос на улице. Никак дожж?

2-й голос. Не-е, нахмарилось только.

Микеша (в избе). Ну, как же мы ляжем?

1-й красноармеец. Да как: стели шинель да ложись.

Микеша. Эх, и завалюсь!.. Две ночи не спал.

Сергеев. Хочь бы сенца подстелить.

1-й красноармеец. Но-о, набалован, сенца ему! Може, перину?

Сергеев. На кровати можно.

Павел. Пускай старики.

Расстилают шинели, начинают раздеваться.

3-й красноармеец (разувается). Эх, славно!.. Отекли совсем.

Павел. Обуйся! Не разуваться! Винтовки возле себя!

3-й красноармеец. Чево ж, успеем.

Микеша. Отогнали. И разъездов ихних нету.

Павел (сердито). Тебе говорят – обуйся. Мало чего – нету. Сейчас нету, а не успеешь оглянуться – навалятся. Разве угадаешь?

Все обуваются. Старик ложится на кровати. Марьяна, Луша – на лавках.

Микеша. Не-е… теперя его и с собаками не сыщешь – без оглядки бежал. Сегодня ничего не будет.

2-й красноармеец. Отделенный, хочь патронташ снять.

Павел. Ничего не снимать, – так ложись. Какой запас у кого патронов?

Микеша. У меня с сотню.

1-й красноармеец. У меня с полсотни.

Павел. Завтра утром пополнить.

Понемногу засыпают.

Старуха (бормочет). Господи Исусе, сыне божий, спаси и помилуй… прегрешения наши… Раба божьего Степана помяни во царствии твоем. (Ложится на кровать.)

Молчание. Луша подымается, прислушивается, пробирается к Марьяне.

Луша (полушепотом). Слышь, Марьяна, а они ни-чево, солдаты-то. (Молчание.) Энтот-то боров все сватается до меня.

Марьяна. Дура! Дюже ему жена нужна. Побалуется да кинет, как утирку.

Луша. Я и то его мокрым полотенцем здорово саданула, аж присел. (Молчание.) Слышь, Марьянка, страшно им на войне-то? (Молчание.) Ведь это все жанихи. Тебе который пондравился?

На полу завозился красноармеец, приподнялся, неясно забормотал.

1-й красноармеец. Бей… коли… цепь… бегом… лошадей… бурбур… мурмур… мм… (Опять повалился.)

Марьяна с Лушей застыли, прижавшись.