Том 6. Стихотворения

Июль 1903, 1921

Кладбище («Ветров — протяжный глас, снегов…»)

Ветров — протяжный глас, снегов — Мятежный бег Из отдалений… Перекосившихся крестов На белый снег Синеют тени… От нежных слез и снежных нег Из поля веет Вестью милой… Лампад Горенье в ряд Берез — Малиновеет Над могилой… Часовня бледная Серебряной главой сметает Иней, — Часовня бедная Серебряной главой — блистает В сини… Тяжелый дуб, как часовой, Печально внемлет Звукам муки — Косматый снегами, — в суровый вой Подъемлет Руки… И бросится Его далекий стон: Сухим Порывом… И носится Оцепенело он — Глухим Отзывом… И только — — Вышину Мутит В сердитом Беге Вьюга… И только — — В тишину Звучит — Забытый В снеге — — Голос друга…

1903, 1922

Усадьба

Чугунные тумбы Торчат под крыльцом; Проросшие клумбы; Заброшенный дом. Дворянских фамилий Облупленный герб; И — заросли лилий; И — заросли верб. Там ставнею сорванной Хлопнет окно; Там жизни оборванной Темное дно — Кушетки, козетки, Куранты, чехлы И мертвые предки — Проблекли из тьмы. Под сводами арок Тенеет порой Там плачущих парок Бормочущий рой.

Июнь 1903, 1925

Поэт (О — поэт…)

Бальмонту

О, — — Поэт, — Твоя речь Будит Грусть! Твоя Речь — Будет Пусть — — Верч Планет, — Смерч Веков, — — Меч Планет — Световой Вой Миров — — В горнем мареве Мрака, — — Блеснувший, Как дым, — — Золотым Колесом Зодиака.

Май 1903, 1929

Аргонавты

1

Дорога Долга… И, простершие строго Рога Золотые, — — Под облако — — В дымы седые Трубят — — Аргонавты, — Став С нардами: — «Длани Свои простирайте Огню! — И — из солнечной ткани Свою надевайте Броню!» И два раза — — Рога — — Проговорили Строго…

2

Вода — Мельк Алмаза — — И — Блески Червонца И лал, Нестерпимый Для глаза — — Стоусый, — Стоносый, — Льет русые Росы — — Диск Солнца — — В тимпанные Трески И — В визг… Арго, — В ветер Натягивая — — Парус Бледно перловый, И — — Вздрагивая В бирюзовый эфир — — Кузов Клонит…

3

Всё — Минет… Шар — Тонет… Жар — Стынет. И небо В рубинах Над нами; И — — В синий эфир Улетая — — Уже Над орлами — — Наш Арго, Наш Арго, — — Наш Арго — Забил — — Золотыми Крылами.

1903, 1929

Тело

В неизносный, Косный Ком — — Бьется Сердце, — — Светоем. Телo Бренное И пленное — — Бьется — — Солнечной Вселенною. Очи — прянут: Станут Свет — — В золотые — — Ливни лет, — — В золотое — — Бездорожие… В уши — Грянут Трубы — — Божие!.. Суши Каменные Жгла — — Сила пламенного Молота… Души — Божьи Зеркала, — — Отражающие — Золото.

1903, 1929

Брюсов (сюита)

1

Свисты ветряных потоков, Рвущих черный плащ; Тучи мороками рока Вспучит горный хрящ. В тьмой объятию стремнину Маг, объятый тьмой, Бросил белую лавину.. Шаг оборван мой. Из-за скал, как клекот злого, Горного орла, Бьет магическое слово В сердце, какстрела. Взвивший молнийные муки Мертвой головы, Мертвый маг, сложивший руки. Вставший в выси — вы.

1903, 1929

Москва

2

Грустен взор. Сюртук застегнут. Сух, серьезен, строен, прям; То, над книгою изогнут, — Труд несешь грядущим дням Вот бежишь: легка походка; Вертишь трость готов напасть: Пляшет черная бородка; В острых взорах — власть и страсть… Пламень уст, — багряных маков, — Оттеняет бледность щек — Неизменен, одинаков, — Режешь времени поток. Взор опустишь, руки сложишь; В мыслях — молнийный излом: Замолчишь в изнеможешь Пред невеждой, пред глупцом. Нет, не мысли, — иглы молний Возжигаешь в мозг врага… Стройной рифмой преисполни Вихрей пьяные рога, — Потрясая строгим тоном Звезды строющий эфир: — Где-то там — за небосклоном — Засверкает новый мир; Там, за гранью небосклона, — Нет, не небо, — сфера душ: Ты ее в земное лоно Рифмой пламенной обрушь! Неизвестную туманность Нам откроет астроном: — Мира каменная данность — Мысль, отверженная числом. В строфах — рифмы, в рифмах — мысли Созидают бытие: Смысли, сформулируй, счисли, — Стань во царствие твое! Числа, рифмы, сочетанья Образов и слов, поэт, — Становленья, восставанья Всех вселенных, всех планет! Все лишь символ… Кто ты? Где ты? Мир, Москва и «Скорпион»! Солнце, дальние планеты!.. Все течет, как дальний сон. С быстротою метеора Оборвавшийся к нам маг, — Стал печатного набора Корректурный черный знак.

1904–1929

Москва

3

Свет, — как жегло; и воздух — пылен; День, — как пустой стеклянный страз; В него ты выпучил, как филин, Огонь непереносных глаз. Твой голос — звуки афоризма; Шаг — стуки похоронных дрог; Мысль, — как отточенная призма; Всклокоченная бровь — издрог. Как пляшущие жабы, — речи; Как черный бриллиант, — глаза. Ты, как Атлант, взвалил на плечи Свои пустые небеса. Докучное, как бормашина, Сплошное, мировое все, — Шипит, как лопнувшая шина, Жужжит, как злое колесо. Изверженный тоской железной Из этой звездной высоты, — Как некий стержень бесполезный, Как кукла вылитая, — ты! Изогнутый дугой упорной В наш бестолковый перепуг, — Взвивай из мороков свой черный, Всегда застегнутый сюртук.

1907, 1931

Москва

4

Разрывая занавески, Ветер — винт перевертней — Кружевные арабески Завивает надо мной. Плещут тюлевые шторы; Тени ползают в окне, Как невидимые воры В душном, обморочном сне. Ты ль, вытягиваясь в нише, Пылью пепельною встав, — Под железный желоб крыши Взвил невидимый состав? Ты ль, скривляясь тенью злого, Губы к уху перевлек, — Черной, мерочной полою Перерезав потолок? Словно вздох, зефира тише, Словно дух небытия, — Легколепетней, чем мыши, Легколепетное: — — «Я!» Сгинь, — покоя нe нашедший, Оболгавший свой позор. — Бестолковый, сумасшедший, Теневой гипнотизер! В синем дыме папиросы Bстали синие персты; Прожужжали, словно осы: «Сгинем, — — Минем — — Я — — И ты!»