Том 6. Стихотворения

Февраль 1908

Москва

Демон («Из снежных тающих смерчей…»)

Из снежных тающих смерчей, Средь серых каменных строений, В туманный сумрак, в блеск свечей Мой безымянный брат, мой гений Сходил во сне и наяву, Колеблемый ночными мглами; Он грустно осенял главу Мне тихоструйными крылами. Возникнувши над бегом дней, Извечные будил сомненья Он зыбкою игрой теней, Улыбкою разуверенья. Бывало: подневольный злу Незримые будил рыданья. — Гонимые в глухую мглу Невыразимые страданья. Бродя, бываю, в полусне, В тумане городском, меж зданий, — Я видел с мукою ко мне Его протянутые длани. Мрачнеющие тени вежд, Безвластные души порывы, Атласные клоки одежд, Их веющие в ночь извивы… С годами в сумрак отошло, Как вдохновенье, как безумье, — Безрогое его чело И строгое его раздумье.

Март 1908

Москва

Я

Далек твой путь: далек, суров. Восходит серп, как острый нож. Ты видишь я. Ты слышишь — зов. Приду: скажу. И ты поймешь. Бушует рожь. Восходит день. И ночь, как тень небытия. С тобой Она. Она, как тень. Как тень твоя. Твоя, твоя. С тобой — Твоя. Но вы одни, Ни жизнь, ни смерть: ни тень, ни свет, А только вечный бег сквозь дни. А дни летят, летят: их — нет. Приди. — Да, да: иду я в ночь. Докучный рой летящих дней! Не превозмочь, не превозмочь. О ночь, покрой кольцом теней! Уйдешь — уснешь. Не здесь, а — там Забудешь мир. Но будет он. И там, как здесь, отдайся снам: Ты в повтореньях отражен. Заснул — проснулся: в сон от сна. И жил во сне; и тот же сон, И мировая тишина, И бледный, бледный неба склон; И тот же день, и та же ночь; И прошлого докучный рой… Не превозмочь, не превозмочь!.. Кольцом теней, о ночь, покрой!

Декабрь 1907

Петербург

Тристии

Алмазный напиток («Сверкни, звезды алмаз…»)

Сверкни, звезды алмаз: Алмазный свет излей! — Как пьют в прохладный час Глаза простор полей; Как пьет душа из глаз Простор полей моих; Как пью — в который раз? — Души душистый стих. Потоком строф окрест Душистый стих рассыпь В покой сих хладных мест! Стихов эфирных зыбь Вскипит алмазом звезд, — Да пьет душа из глаз Алмазный ток окрест, — Да пьет… в который раз?

Июль 1908

Серебряный Колодезь

Волна

И.Н. Бороздину

И ночи темь. Как ночи темь взошла, Так ночи темь свой кубок пролила, — Свой кубок, кубок кружевом златым, Свой кубок, звезды сеющий, как дым, Как млечный дым, как млечный дымный путь, Как вечный путь: звала к себе — прильнуть. Прильни, прильни же! Слушай глубину: В родимую ты кинешься волну, Что берег дней смывает искони… Волна бежит: хлебни ее, хлебни. И темный, темный, темный ток окрест Омоет грудь, вскипая пеной звезд. То млечный дым; то млечный дымный путь, То вечный путь зовет к себе… уснуть.

Апрель 1908

Москва

Разлука («Ночь, цветы, но ты…»)

Ночь, цветы, но ты В стране иной. Ночь. Со мною ты… Да, ты — со мной. Вздох твоих речей Горячей — В глушь моих степей В ветре взвей! Будто блеск лучей В моей глуши, — Ясный блеск твоей, Твоей души. Пусть душа моя — Твоя Голубая колыбель: Спи, усни… Утра первые огни… Чу! Свирель…

1908

Дедово

Вольный ток

Душа, яви безмерней, краше Нам опрозрачненную твердь! Тони же в бирюзовой чаше, Оскудевающая смерть! Как все, вплетался подневольный Я в безысходный хоровод. Душил гробницею юдольной, Страстей упавший небосвод. А ныне — воздухами пьяный, Измываюсь вольною мечтой, Где бьет с разбегу ток листанный О брег лазурный и пустой. И там, где, громами растущий, Яснеет облачный приют, — Широколиственные кущи Невнятной сладостью текут. Туда земную скоротечность, Как дольний прах, переметет. Алмазом полуночным вечность Свой темный бархат изоткет.

Июнь 1907

Петровское

Ночь («О ночь, молю…»)

О ночь, молю, — Да бледный серп заблещет… Скорей сойди, скорей! На грудь мою Прохладой хладно плещет, — На грудь мою Борей. Окован я Железной цепью рока Минут, часов, недель. Душа моя, Хлебни хмельного тока, — Пьяни, осенний хмель! Дыши, дыши Восторгом суеверий, Воздушных струй и пьянств. Души, души Заоблачные двери В простор иных пространств. Березы, вы — Безропотные дщери Безропотных пространств; Да щедро вам Метнет сверканий зерна Обломок янтаря, — Да щедро вам Метнет златые зерна Златистая заря, — Вершиной там, Вершиной в ночи черной Вскипайте, как моря… Кругом, кругом Зрю отблеск золотистый Закатных янтарей, А над ручьем Полет в туман волнистый Немых нетопырей… Небытием Пади, о полог мглистый, — Сойди, о ночь, — скорей!

Апрель 1907

Москва

Кольцо («И ночь, и день бежал. Лучистое кольцо…»)

И ночь, и день бежал. Лучистое кольцо Ушло в небытие. Ржаной, зеленый вал плеснул в мое лицо — В лицо мое: «Как камень, пущенный из роковой пращи, Браздя юдольный свет, Покоя ищешь ты. Покоя не ищи. Покоя нет. В покое только ночь. И ты ее найдешь. Там — ночь: иди туда…» Смотрю: какая скорбь. Внемлю: бунтует рожь. Взошла звезда. В синеющую ночь прольется жизнь моя, Как в ночь ведет межа. Я это знал давно. И ночь звала меня, Тиха, свежа, — Туда, туда…

Мая 1907

Петровское

Прошлому

Сентябрьский, свеженький денек. И я, как прежде, одинок. Иду — бреду болотом топким. Меня обдует ветерок. Встречаю осень сердцем робким. В ее сквозистою эмаль Гляжу порывом несогретым. Застуденеет светом даль, — Негреющим, бесстрастным светом. Там солнце — блещущий фазан Слетит. пурпурный хвост развеяв; Взлетит воздушный караван Златоголовых облак — змеев. Душа полна: она ясна. Ты — и утишен, и возвышен. Предвестьем дышит тишина. Всё будто старый окрик слышен, Разгульный окрик зимних бурь, И сердцу мнится, что — навеки. Над жнивою тогда лазурь Опустит облачные веки. Тогда слепые небеса Косматым дымом даль задвинут; Тогда багрянец древеса, Вскипая, в сумрак бледный кинут. Кусты, вскипая, мне на грудь Хаосом листьев изревутся; Подъятыми в ночную муть Вершинами своими рвутся. Тогда опять тебя люблю. Остановлюсь и вспоминаю. Тебя опять благословлю, Благословлю, за что — не знаю. Овеиваешь счастьем вновь Мою измученную душу. Воздушную твою любовь, Благословляя, не нарушу. Холодный, темный вечерок. Не одинок, и одинок.

Февраль 1907

Париж

Жалоба

Сырое поле, пустота, И поле незнакомо мне. Как бьется сердце в тишине! Какие хладные места! Куда я приведен судьбой?.. В пустынный берег бьет Коцит; И пена бисерной каймой В прибрежных голышах бежит. Свежеет… Плещется прибой; В кудрявой пене темных волн, Направленный самой судьбой, Ко мне причалил утлый челн. Меня влекут слепые силы В покой отрадный хладных стран; И различаю сквозь туман Я закоцитный берег милый. Рыдают жалобные пени, Взлетает гребень на волне, Безгласные, немые тени Протягивают руки мне. Багровые лучи Авроры Cуpoво озаряют твердь. Уныло поднимаю взоры, Уныло призываю смерть…

Февраль 1909

Бобровка

Думы

Жизнь («Проносится над тайной жизни…»)

Памяти Ю.А. Сидорова с любовью посвящаю

Проносится над тайной жизни Пространств и роковых времен В небесно-голубой отчизне Легкотекущий, дымный сон. Возносятся под небесами, Летят над высотами дни Воскуренными облаками, — Воскуренными искони. Жизнь — бирюзовою волною Разбрызганная глубина. Своею пеною дневною Нам очи задымит она. И всё же в суетности бренной Нас вещие смущают сны, Когда стоим перед вселенной Углублены, потрясены, — И отверзается над нами Недостижимый край родной Открытою над облаками Лазуревою глубиной.