Том 7. Дядя Динамит и другие
Шрифт:
— Спорили мы, спорили, я устоял, а она — взорвалась.
— Цвет волос. Я часто думал, зачем мудрой природе создавать людей, которые просто вынуждены взрываться. Брюнетка или, скажем, светлая блондинка — совсем другое дело. Значит, отдала кольцо?
— Швырнула. Видите, ссадина на щеке?
— А теперь — письма. И все потому, что вы умнее, дальновиднее. Вот, вы спорили. Был в ее доводах хоть какой-нибудь смысл?
Сэм страдал, он обижался, но честности не утратил.
— Да, вообще-то был. Когда она служила у этого дяди, Типтон все время обручался. Видимо, его невесты какие-то взбалмошные.
— Но не Вероника.
— Почему?
— Потому
— Это хорошо, но Сэнди я потерял.
— А вы уверены, что она — та самая, единственная?
— Уверен. Тут и спорить не о чем.
— Что ж, я вас понимаю. Прелестное созданье, а осторожность — это у них в крови. Да, вы друг другу подходите.
— Она с этим не согласна.
— Сейчас, временно. Поговорите с ней, убедите, и она образумится.
— Как я с ней поговорю? Я — здесь, она — в замке. Галли поднял брови, но монокль не выпал. Сила духа!
— Вы собираетесь тут сидеть?
— А что же мне остается?
— Где ваша храбрость, где дерзновение? Немедленно езжайте в Маркет Бландинг. Я не говорю «в замок», потому что не вправе туда приглашать. Там распоряжается моя сестра, а все мои сестры недолюбливают моих друзей. Итак, вы едете в Маркет Бландинг, останавливаетесь в «Гербе Эмсвортов» и ждете, затаившись. Сэнди часто ездит туда на велосипеде. Приедет — выскакиваете из засады, они это любят. Это им льстит. В вашем возрасте я только и делал, что кидался на девиц.
— А вдруг она не приедет?
— Тогда — День открытых дверей.
— Что это?
— В четверг на каждой неделе в замок пускают посетителей. Платите полкроны, и Бидж, дворецкий, все вам показывает — портретную галерею, янтарную комнату, башни всякие. Народу приезжает много, из ближних городков. Присоединитесь к толпе — и все, дело в шляпе.
Энтузиазм его заразил Сэма.
— И верно! — сказал тот. — Но как я встречу Сэнди?
— Я ее приведу.
— Куда?
— К стойлу Императрицы.
— К чему, к чему?
— К домику, где живет любимая свинья моего брата.
— А, ясно! Как я его найду?
— Всякий покажет. Одна из достопримечательностей. Значит, я вас жду.
— Приеду к вечеру.
— Вот это разговор! Позвоните мне сразу. А теперь — мне пора к «Баррибо», там сидит Кларенс.
Поскольку Сэнди Каллендер сообщила вечером по телефону, что Галли прибудет около часа, а было 12. 54, лорд Эмсворт удивился, завидев брата. Когда тот доехал до отеля, граф сидел в холле, напоминая мокрый носок, и совершенно ни о чем не думал. Кроткое лицо стало еще и растерянным, как всегда в Лондоне, который пугал и ошеломлял робкого пэра. В отличие от Галли, считавшего нашу столицу земным раем, он плохо ее переносил и буквально считал секунды, отделявшие его от возвращения в замок. Словом, завидев брата, он удивился, а там — и встал, напоминая уже не носок, но разворачивающуюся змею. Пенсне заплясало на шнурке, как всегда в таких случаях.
— Ой, Господи! — вскричал он. — Галахад.
— Он самый. Разве ты меня не ждешь?
— А? Э? Жду, как не ждать! Ты прекрасно выглядишь.
— Ты тоже. Бойкий такой.
— Хочешь поесть?
— Конечно, тем более — за твой счет. Подкрепимся перед дорогой. Ты мне расскажешь свои американские похождения, а я — бландингские новости.
За столиком, над sale mornay, [103]
они продолжили беседу.— Ну, Кларенс, как Америка?
— Удивительная страна. Ты хорошо ее знаешь?
103
Камбала в особом соусе, который изобрел граф Дюплесси-Морнэ (XVI в.).
— Неплохо. Часто бывал там в давние дни. Значит, она тебя удивила?
— Очень, очень. Вот мешочки…
— Прости, не понял?
— Они дают чай в таких штучках.
— А, да. Помню.
— А спросишь яйцо, они его перемешивают.
— Тебе не нравится?
— Нет.
— Тогда не спрашивай яйцо.
— И верно!.. — обрадовался граф.
— Хотя при таком положении дел еще спасибо, если есть яйца.
— При каком?
— Там крах на бирже. Неужели не видел в газетах?
— Я их не читал. Правда, совали под дверь, но я — не читал. А что за крах?
— Просто жуткий! Люди скачут из окон. Вот она, Америка. Сегодня — миллионер, завтра — торгуешь яблоками.
— Яблоками?
— Да.
— Почему?
— А что такого?
— Правда. Значит этот, как его… ну, муж Конни, тоже торгует?
— Не думаю. Вроде бы он говорил, у него все в государственных бумагах. Как там свадьба? Как наша сестрица?
— Очень хорошо. Уехала с ним в Кейп Код. Это такой город.
— «На». Это мыс. Хотя, возможно, там скрыт и город. Однако мне кажется, что тебе не до этого. Конечно, самое главное — как она без тебя. Не беспокойся, она не похудела, здоровье — лучше некуда. Сверкает и блистает. Под опекой Моники Симмонс — просто дерево при потоках вод. [104] Увидишь — обрадуешься.
— Да, да, да, конечно. Ты подумай, я пойду к ней, а Конни не щелкнет языком! Как мы теперь заживем… Я очень люблю Конни, но…
— Не оправдывайся, Кларенс. Все ясно. Оба мы знаем, что Конни — враг № 1.
104
дерево при потоках вод — Пс. 1.
— Я бы так не сказал.
— А я бы сказал.
— Конечно, она очень властная…
— Именно. Подходит и «вредная».
— Нет, почему у нас такие сестры?
— Сестры вообще не нужны. Надо было сразу что-то сделать.
— Констанс… Дора… Гермиона… Как они меня мучили! Пристают и пристают. Чего-то от меня хотят, упрекают…
— Ничего не попишешь, глава семьи. Нам, младшим сыновьям, легче.
— Гермиона хуже всех, зато она редко бывает, а Конни там и жила. Ты никогда не ходил на выпускной бал?
— Что ты, Кларенс!
— А меня гоняли. В цилиндре.
— Представляю.
— И в таком воротничке. Я очень люблю Конни, но без нее легче. Хорошо без женщин, тихо! Кстати, кто со мной говорил по телефону? Незнакомый женский голос.
— Не записывать же всех дам, которые тебе звонят!
Лорд Эмсворт оставил эти слова без ответа, вероятно — ощущая, что репутация его не нуждается в защите. После смерти жены, двадцать пять лет, он старательно избегал женщин. Конечно, он не надеялся совсем устранить их из жизни, они вечно лезут, но научился исчезать, как ныряющая утка. Успех был полный, и в его кругу решили, что женщина, ожидающая от него учтивого слова, должна пенять на себя.