Том 8(доп.). Рваный барин
Шрифт:
– Хозяина, собственно, – ударяя на «собственно», твердо сказал Василий Сергеич. – С этого и следовало начать, а не травить собаками…
– Хозяина дома нет…
– Хорошо, я подожду хозяина, – садясь на крылечко, отвечал Василий Сергеич.
– А то можно-с в садик пройти… там холодок… – предлагал Степан, который, конечно, струсил.
– Хорошо. А как приедет хозяин, доложи, что пришел Коромыслов. По делу! Они знают меня!
Он прошел в сад, а мы остались со Степаном.
– По де-лу! Знаем мы эти дела! Побирошки… рвань коричневая.
– Он Наполеона играл! – сказал я.
– Он барин! –
– Ба-а-рин! – протянул презрительно Степан. – Рваный барин! Это верно. Видали таких, – не догляди – и свистнет!..
– Ты, ты, – крикнул я, – дурак!
Степан насмешливо раскланялся и пустил метлой тучу пыли.
– А кто и с роду так.
Этим разговор и кончился: со Степаном было трудно разговаривать.
Зачем Василий Сергеич спрашивал отца? Я предложил Ваське направиться в сад, пока змей посохнет.
Василий Сергеич сидел на скамеечке, под кустом бузины, и крутил реденькую бородку. Должно быть, думал о чем-то. Мы остановились поодаль.
– Ну, как дела, братики? – спросил он.
– Ничего. А вы уже теперь не представляете Наполеона?
– Был Наполеон, да весь вышел… – сказал он со вздохом – В школу-то ходите?
Я сказал, что скоро поступлю в гимназию.
– Та-ак… Ну, а ты, босоножка? – обратился он к Ваське, который усиленно тер ногой об ногу.
– Э! – лихо отозвался тот. – Я в сапожники выхожу… А у вас, дяденька, сапоги каши просят, – заявил он, как знаток.
– Что сапоги! – задумчиво сказал Василий Сергеич. – Вот когда здесь каша, – хлопнул он себя по лбу, – тогда плохо, а сапоги… Эх, парнюга! Умная у тебя рожица… Так только сапожником и будешь? А?
Он поймал Ваську за рукав и притянул. Посмотрел на его босые ноги с присохшей сыроватой грязью.
– Да-а… «Ноги босы, грязно тело и едва прикрыта грудь»..
– Это я знаю! – закричал Васька и продолжал, точно рубил котлеты: – «Не стыдися, что за дело, это многих славных путь».
Василий Сергеич рукой остановил его и стал говорить знакомое стихотворение тем торжественным тоном, каким выкрикивал когда-то со сцены балагана:
– Зарядить все пушки и орудия!
Помню я этот торжественный момент, когда голос плохо одетого человека раздавался в нашем тихом саду. Миром и покоем веяло от всего. Безмолвие и зной, казалось, дремали под широко раскинувшимися вишнями, уже осыпанными зелеными плодами, точно из воску сделанными шариками на проволочках. Зарывшись в пыль, под кустами смородины дремали разморенные жарой куры. Кошка спала на крыше беседки, потряхивая головой. Отбивая такт пальцем, говорил Василий Сергеич. Босоногий Васька вдумчиво смотрел исподлобья.
– Хозяин приехал! – крикнул дворник и спугнул знойный покой сада.
Василий Сергеич встрепенулся, обдернул парусинный пиджачок, поправил котелок. Лицо его насторожилось, точно он испугался чего-то. Он провел ладонью по лицу, вздохнул и пошел мелкими шажками из сада.
У крыльца еще стоял отец, отдавая приказания кучеру. Завидев Василия Сергеича, он поморщился и крикнул:
– А-а… ты! Голова закружилась с этими делами! Не знаю, не знаю! – с раздражением говорил он. – Боюсь я тебе дать, боюсь! Сроку только неделя, сейчас узнал…
Он, как всегда, волновался и размахивал рукой. Василий Сергеич
молчал, опустив голову и держа котелок в руке.– Ваше дело… – покорно сказал он, когда отец кончил. – Если не верите…
– И дернуло меня взять этот подряд! – уже на весь двор кричал чем-то расстроенный отец. – Архитектор не берется в такой срок!.. А ты еще говоришь – не верите! Ну, что ты тут можешь? Что? Да говори громче… не слышу! Что?
– Я сделаю, – сказал твердым голосом Василий Сергеич. – Можете не платить, если не сделаю…
Отец оглянул его с ног до головы и поморщился.
– Можете не платить! А что толку?! Вот что… Вот тебе за беспокойство… – Он вынул бумажник и вытянул из него зелененькую бумажку. – Обещал я тебе, велел зайти, да… но… И не сердись, – боюсь… Сам знаешь, дело ответственное…
Василий Сергеич покачал головой.
– Я даром денег не беру. Прощайте.
Он поклонился и пошел к воротам. Отец передернул плечом и мельком оглянул нас.
– Да постой ты! – крикнул он вслед. – От денег-то ты чего отказываешься?! Погоди!
Василий Сергеич остановился.
– Мне ваших денег не надо. А что мне отказывают… к этому я привык… – сказал он дрогнувшим голосом. – Будьте здоровы.
– Вернись! – крикнул отец. – Гм… Так и не возьмешь? Привык, что тебе отказывают? Так?
– Привык… – повторил Василий Сергеич.
Отец оглянул его, подумал, тряхнул головой и сказал:
– Ну, хорошо… Идем в кабинет.
Он легонько толкнул Василия Сергеича перед собой в дверь парадного крыльца и скрылся за ним.
Я посмотрел на Ваську, тот на меня. Что произошло, мы ровно ничего не поняли.
– Это, собственно, кто ж они такие будут? – спросил меня подошедший дворник, который все время разговора отца с Василием Сергеичем прятался за колодцем. – Не известно вам?
Я не знал, что сказать, но Васька выступил гордо и заявил:
– А я знаю! Ты не знаешь, а я знаю! Знаешь, кто?
– Кто?
– Про-ку-рат!
Степан, скосив глаз, взглянул на Ваську и плюнул.
– Верно! – подтвердил я. – Он все может!
– А рваный!..
Появление Василия Сергеича и загадочные слова отца возбудили до крайности мое любопытство. Я вошел в дом и пробрался к кабинету. Мне не запрещалось входить в кабинет и смирно сидеть на большом кожаном диване, но в этот раз я почему-то не решился войти. Из-за двери кабинета доносились два голоса: громкий и властный – отца и тихий, как бы просительный, – Василия Сергеича.
– Говори прямо – да или нет! Можешь? Тут на самолюбие идет! Подряд я вызвался взять… Он был у другого подрядчика, а тот отказался, да слишком поздно отказался, и залог потерял… Теперь никто не хочет брать! – рискованно… Так я из самолюбия взял!
– Я понимаю… Я сделаю-с… – отвечал тихий голос…
– На нашей площади будет проезжать государь…
– Я сделаю, поверьте! – взывал голос Василия Сергеича. – Нужда меня забила… Я не имею звания, потому я самоучкой, из простого сословия я, и вот рвусь и рвусь, и никто никакого внимания! – с дрожью в голосе продолжал Василий Сергеич. – А я ведь чувствую в себе! Хоть бы вот лебеди эти на стене, у Иван Прохорыча в трактире, как вы видали… Разве им такое место нужно?! Им бы где в образованном доме надо пребывать.