Том II: Отряд
Шрифт:
— Священник не может владеть землей. Я потерял почти все, что имел. Но я им по-прежнему полезен, благодаря тому что Флора — моя сестра. А пока я полезен, мне позволяют говорить… что в этой войне не будет победителей…
— Христос на Древе, надо запить это дело! — перебила Аш, нервно меряя шагами пол. — И где, черт подери, Ла Марш? Пора разгрести это говенное дело с «эмиссаром»!
Не осталось ни одного пажа, чтобы подать еду, — все сопляки из обоза, судя по визгу, раздававшемуся снизу, собрались там. Даже теплые занавеси на двери не заглушали веселого гомона. Из окна тянуло сквозняком — ставни мало помогали.
Аш
Аш склонилась над лестничным пролетом, гаркнула:
— Рикард!
Мальчишка отозвался далеко не сразу. Наконец снизу донесся его запыхавшийся голос:
— Да, босс?
— Где носит Ла Марша с Оксфордом и прочих?
— Не знаю, босс. От них никто не приходил.
— А ты чем занимаешься?
Раскрасневшееся лицо Рикарда показалось на дне дымного колодца;
— Мы готовим представление, босс. И я тоже играю! Вы спуститесь?
— От Оксфорда ничего?
— Капитан Ансельм только что послал к нему во дворец человека.
— Черт. Чем они занимаются? — она оглянулась через плечо. — Там у вас внизу потеплее, а? И пожрать дают. Ладно, подождем благородных лордов внизу. Только раздобудь мне выпить, пока еще не вошел в роль!
Внизу ее встретил гул голосов, однако относился он не к ней и не к Фернандо дель Гизу, как она было подумала: две сотни глоток подхватили рождественский куплет:
Украсим поросенка мы
Гирляндами и бантами,
Пусть хор подхватит весело:
Qui estis in convivo.
Caput apri defero,
Reddens laudes domino.
Флора устроилась у стены рядом с Аш: народ из уважения к начальству чуть потеснился. Аш жестом приказала им продолжать, не обращая на них внимания. Флора пробормотала сквозь зубы:
— А неплохо бы раздобыть поросенка…
— Обойдешься гирляндами, — подмигнула Аш, которой кто-то уже сунул в руки миску и костяную ложку. Обернувшись поблагодарить пажа, она обнаружила, что бок о бок с ней сидит Фернандо дель Гиз.
Ей пришлось задрать голову, чтобы встретить его взгляд.
Пронзительный свист флейты Караччи перекрыл людской гомон. Аш заметила, что Анжелотти фальшивит. Говорить в таком шуме было невозможно.
«Я и забыла, какой он высокий. И какой молодой».
Поскольку столов не было, пока одни женщины занимались готовкой, другие перебегали от компании к компании, разнося угощение. Аш тоже подставила миску и отправила в рот ложку горячего варева. Песнопение закончилось громовым аккордом.
— Представление! Даешь представление заорал кто-то. Его поддержали, сотрясая стены воплями.
Фернандо под капюшоном ничем не отличался от любого другого священника. Никто и не взглянул в его сторону. Дель Гиз дотошно изучил содержимое своей миски и неторопливо начал кушать. Аш отвернулась от него, обратив все внимание на расчищавших середину зала актерах.
Вместо рождественского «целовального куста» кто-то приспособил пару старых штанов. «Хоть что-то зеленое», — усмехнулась Аш, и Джон Баррен
с Адрианом Кампином пьяно разыгрывали под ними нежный поцелуй. Аш пристально вслушивалась в кошачий концерт и хохот — слишком уж пронзительный, да и голосов маловато. Оглянулась на дверь, не показались ли посланные: никого.«Да что же они так задерживаются?»
Фернандо дель Гиз старательно прожевывал особо неудобоваримый кусок. Флора забыла о еде, заболтавшись с Бальдиной. Солдатня вокруг смотрела только на актеров.
Фернандо наконец проглотил и с облегчением обернулся к ней:
— Нельзя ли нам поговорить наедине?
— Если я забьюсь с тобой в какой-нибудь угол, все только на нас и будут смотреть. Говори уж здесь.
Она с удивлением поймала себя на том, что в ее голосе не было ни малейшего ожесточения.
Фернандо зачерпнул еще ложку варева, нахмурился, уронил ложку обратно в миску и передал миску соседу. Лицо в тени капюшона выражало колебание и сдержанную тревогу.
— Я хотел с тобой помириться.
Она ответила долгим удивленным взглядом.
— Я даже ни разу не поинтересовалась, жив ли ты. После Карфагена мне легче было заняться другими делами и не вспоминать о тебе.
Он пристально вглядывался в ее лицо:
— Должно быть, так.
Аш хотела добавить что-то резкое, но ее прервал взрыв восторга. Процессия ряженых цепочкой тянулась через зал, извиваясь в толпе. Люди раздвинулись к стенам, прихлопывали в такт, невнятно вопили.
— Что это? — прокричал Фернандо. Двое громил в кольчугах цыкнули на него с двух сторон.
— Рождественское представление, — пояснила Аш, склонившись к его уху.
Возглавлявший шествие выбрался наконец на середину. Адриан Кампин, узнала Аш. Здоровенный фламандец закутался в конскую попону и нацепил на голову уздечку. Какая-то ветошь болталась на щиколотках, изображая вожжи. Сбросив попону, Кампин упер руки в боки и продекламировал:
Я — несчастная кляча, святого Георга вожу на себе.
Адский холод снаружи, пустите погреться в тепле!
Коль актеров достойно вы примете и наградите не скупо,
Так и быть, не задержимся долго и ложку-другую оставим вам супа!
Наемники взревели. Когда лошадь начала приплясывать, Аш закрыла лицо руками. Рядом взвизгивала Флора, с другого бока сотрясался от смеха Фернандо. Когда толпа стиснула их вплотную, он шепнул Аш:
— Впервые вижу подобное рождественское представление. У нас в Гизбурге на рождество обычно представляли «пир Епифании»… надо понимать, вы не рассчитываете, что город продержится до Двенадцатой Ночи?
— Так и собираешься донести Гелимеру?
Он задорно улыбнулся:
— Гелимер придет в ярость. Он-то надеялся, что вы в глотки друг другу вцепитесь, а тут такое веселье!
Аш оторвалась от созерцания брыкающейся пляски «лошади». Ей показалось, что кое-кто из наемников уловил имя Гелимера. Она незаметно покачала головой, предостерегая Фернандо. В теплом воздухе ей почудился его запах: мужской пот и еще что-то, свойственное только ему одному.
Рядом послышались грубые шутки и сквернословие. Аш устремила взгляд на тех, кто, как видно, опознал в священнике рыцаря, так недолго владевшего отрядом. Разговорчики вокруг затихли или, по крайней мере, передвинулись туда, где она не могла их услышать.