Тонкая грань

В ответ Рукия согнулась в поклоне, чем немало ошарашила и Куукаку, и Гандзю.

– Простите меня, – произнесла она. – Я знаю, что давно должна была принести вам свои извинения. Но я так боялась этого разговора. Поэтому и пришла к вам с таким огромным опозданием. Простите меня, я и правда очень…

– Да хватит уже, – махнула рукой Куукаку, почесывая затылок. – Довольно уже. Хватит извиняться.

– Но… – Рукия так растерялась, что все заготовленные слова разом вылетели из головы. Она ждала, что ее прогонят прочь, начнут упрекать, но только не такого. – Но я же…

– Хватит, я сказала! – моментом подскочив поближе, Куукаку отвесила Рукии тумака по затылку. Совсем как сама Рукия поколачивала Ренджи, когда того заносило. – Укитаке мне уже все рассказал, – добавила девушка, отвернувшись от Кучики. – О том, что ты ни в чем не виновата, и о том, что ты сама тогда пострадала ничуть не меньше. Поэтому я решила, что если ты сама придешь просить прощения, мы забудем об этом. Поэтому я и говорю: хватит.

Рукии оставалось только вздохнуть и в очередной раз упрекнуть себя. Ведь, получается, Куукаку знала обо всем с самого начала. О той ночи и о том, что Кайен сам решил принять смерть от ее рук. А она, Рукия, так долго тянула с тем, чтобы просто прийти и извиниться. А ведь знала, что должна.

– Спасибо вам, – снова поклонилась она. – И простите. – И тут же словила кулак в лицо.

– Я, кажется, запретила! – так же грозно, как недавно над Гандзю, нависла над ней Куукаку.

– Извините, – пролепетала Рукия, но, тут же спохватившись, поправилась: – То есть, спасибо. Спасибо еще раз.

– О, так и знал, что ты здесь, – внезапно раздался знакомый голос.

Обернувшись, Рукия увидела Ичиго. Парень выглядел несколько помятым, все-таки не стоило ему идти навещать Одиннадцатый Отряд. А за ним семенила Иноуэ, как всегда приветливо улыбаясь.

– Вы закончили свои дела? – поинтересовался Куросаки. – Если да, то идем, – позвал он Рукию. – Завтра нам откроют Врата миров. Ты ведь еще так до конца и не оправилась. Тебе стоит отдохнуть перед дорогой.

Рукии оставалось только улыбнуться. Да, ведь Ичиго говорил, что, раз здесь из-за каких-то там законов ей нет места, то он заберет ее с собой в мир людей, как и всех остальных, кто так или иначе окажется в немилости из-за всей этой ситуации. И Рукия была даже согласна плюнуть на свою жизнь здесь и пойти за ним. Но сейчас… Сейчас, когда все разрешилось и встало на места. Нет, она решительно не могла принять его приглашение.

– Я… Ичиго, я как раз собиралась тебе сказать, как только вернусь в Сейрейтей, – медленно произнесла Рукия, не зная, как он может отреагировать на ее слова. С него станется сказать, что ее мнение его мало волнует, после чего закинуть девушку на плечо и все равно сделать по-своему. – Я остаюсь здесь, в Обществе душ.

Но парень отреагировал на удивление спокойно.

– Вот как, – улыбнулся он. – Ну и ладно. – И, видя недоумение Кучики, пояснил: – Это твое решение. Если ты действительно хочешь остаться здесь, то так тому и быть. – А, помедлив несколько секунд, добавил: – Кстати, я вспомнил, почему так сильно хотел тебя спасти. Это потому…

Он не успел договорить, потому что в этот миг перед ним и Орихиме возникла Куукаку.

– Ага, Ичиго! Явился не запылился! Думал уйти не попрощавшись?! Вы ведь завтра уходите. Давайте поужинаем все вместе.

– Но ведь мы… – попытался было спорить Куросаки, но тоже словил удар кулаком по носу.

– Тебе что, тоже по сто раз повторять? – сделав свирепое выражение лица, спросила девушка.

– Нет-нет, – во избежание дальнейших побоев замотал головой Ичиго. – Большое спасибо за приглашение.

И, слушая веселый смех Иноуэ, наблюдая перебранку Ичиго и Гандзю и смотря на искреннюю улыбку Куукаку, Рукия буквально физически ощущала, что груз вины, который она столько лет зачем-то носила на своих плечах, исчезает. В этот момент, к своему удивлению, Кучики почувствовала себя почти счастливой.

Пробившийся сквозь узкую щель между шторами солнечный луч осветил лицо девушки, и Хинамори нехотя разлепила глаза. Сладко зевнув и потянувшись до хруста, она села, спустив с кровати ноги.

На часах бы уже первый час, и Момо в очередной раз удивилась, как же долго она может спать, когда ей не надо ни на какую службу и нет никаких обязанностей. Изначально думая, что ей будет очень тяжело привыкнуть к расслабленной жизни в мире живых, девушка, к своему изумлению, обнаружила, что чувство долга, привитое с детства, как-то незаметно отошло на второй план, а на смену ему пришла жажда ничегонеделанья.

Прошло только две недели с начала ее внезапного отпуска, а Хинамори уже почувствовала себя чуть ли не заново рожденной, и всякий раз утром ее прямо-таки распирало от энергии и желания свернуть гору-другую. Оказывается, до этого она и не замечала, как замаялась на службе. Приходы на службу в пять утра, уход домой почти в девять вечера – все это было в порядке вещей. Там, в Обществе душ, Момо и не задумывалась о том, что где-то может быть иначе.

Бросив короткий взгляд на вторую половину кровати, Момо только усмехнулась. Разумеется, Мабаши уже встал. Он, в отличие от нее, ранняя пташка и искренне недоумевает, как можно спать чуть ли не по двенадцать часов в сутки.

При воспоминании о прошлой ночи Хинамори по привычке потупила глаза, чувствуя, как на щеках выступает румянец. Она все еще не до конца привыкла принимать происходящее, как должное, хотя и ни капли не сожалела.

Они стали спать вместе практически с первого дня, как она объявилась в мире живых. Момо с самого начала знала, что этим все закончится, но не противилась. Более того, искренне этого хотела, поэтому сразу же после посещения Ёсино пошла к Мабаши.

И вот уже две недели они вовсю наслаждаются жизнью. Момо впервые в жизни чувствовала себя настолько живой, настолько полной жизнью, настолько настоящей. Настолько счастливой. О том, что отпуск рано или поздно закончится, и все снова вернется на круги своя, и думать не хотелось. Девушка давила эти мысли в зародыше и старалась сразу переключить внимание на что-нибудь хорошее. В конце концов, по возвращении в Сейрейтей можно попросить капитана Айзена назначить ее дежурным шинигами по городу Каракура. Вряд ли он ей откажет.

Улыбнувшись своим мыслям, Момо встала с кровати и начала одеваться. С кухни уже тянулись невероятно аппетитные ароматы, и сидеть тут стало просто невыносимо.

А впереди еще две недели блаженного безделья…

– Добрый день, соня, – ехидно произнес Мабаши, едва она показалась в дверях кухни.

– Утро, – невозмутимо поправила его Момо. – Для меня это раннее утро. Я же не виновата, что твои внутренние часы настолько барахлят. Ну, какие у нас планы на сегодня? – деловито поинтересовалась она, наливая себе чай – понять глубинный вкус кофе девушка так и не смогла, искренне недоумевая, как Мабаши пьет эту «черную отраву».