Тонкая грань

– Но если ты упадешь с высоты, ты не разобьешься, – резонно заметила Йоко. – Ты просто уплотнишь под ногами духовные частицы.

В ответ Куро только негромко усмехнулась, и Накамуре показалось, что в смехе ей послышались нотки снисходительности.

– В отличие от тебя, я никогда не была любителем приемов шинигами, – произнесла она с вызовом в голосе. – Не нужно быть гением, чтобы сражаться при помощи занпакто, сюмпо или кидо. Я всегда полагалась исключительно на свое мастерство.

И, не дав Йоко и слова сказать в ответ, рванула вперед, с небывалой ловкостью и проворством взбираясь прямо по, казалось бы, гладкой стене. И от её действий не исходило ни капли духовной силы. Стало быть, не обманула, и то, что она творит сейчас – действительно результат одних только физических тренировок. Йоко совершенно не чувствовала в себе уверенности, что смогла бы повторить увиденное. Более того, её не оставляли мысли, что Куро определенно не отличалась здравым смыслом, а то и вовсе страдала каким-то расстройством – как иначе объяснить её игры со смертью? С открытым ртом глядя на поджарую фигуру своей предшественницы, Накамура с немалым удивлением обнаружила, что та уже почти что достигла самого верха. Впрочем, это явно был не первый раз, когда она так делала, и даже не десятый, так что удивляться не следовало, но Йоко ничего не могла с собой поделать.

Не зная, что и думать, она сама взмыла вверх и тоже двинулась в сторону крыши, но не по стене, а по воздуху, как и полагается шинигами. Вершины они достигли примерно в одно время. Собственно, это была даже не вершина, а небольшой балкончик самой высокой башни. Правда, главным его отличием было отсутствие каких-либо перил и острые скалы внизу, о которые с рокотом разбивались волны. Куро запрыгнула сюда с такой легкостью, словно не сделала ничего из ряда вон выходящего, даже не запыхалась.

– Наслаждайся видом, Йоко, – сказала она, разведя руки в пригласительном жесте и стоя на самом краю площадки, что невольно вызывало у Накамуры беспокойство.

Башня находилась с западной стороны, солнце как раз катилось к горизонту, и Куро, стоя в его лучах, казалась Йоко существом, выходящим за грани её понимания.

– Смотри, Йоко, я лечу.

Не успела Йоко даже сообразить что-то, как Куро сделала шаг назад и стремительно полетела вниз, прямо на скалы. Таинственная улыбка не сходила с её лица, а руки все также были раскинуты в разные стороны. Не помня себя, Накамура бросилась за ней, но было уже поздно, и Йоко только и успела увидеть нелицеприятную картину, когда спасительная тьма окутала её с головы до ног.

– Печально, не так ли? – голос Куро казался ей искаженным, словно доносился из старого радиоприемника.

А в следующую секунду Йоко вновь оказалась на верхушке злополучной башни. Вот только… Ситуация до боли напомнила то, что, казалось, целую вечность назад произошло между ней и Рукией, когда Кучики вели на казнь. Сейчас Йоко тоже смотрела чужими глазами и была неспособна контролировать чужое тело. Сейчас ей отводилась незавидная роль наблюдателя. Куро, глазами которой смотрела Йоко, опять была здесь, на опасном балконе, сидя на самом краю и норовя вот-вот снова слететь вниз. Казалось, её может сдуть легким ветерком. Но сама она явно не переживала по этому поводу.

– Ты ужасна даже в своей предсказуемости.

Голос раздался позади, и Куро неспешно обернулась назад, и не думая менять позы. Зато Йоко с любопытством разглядывала новоприбывшую особу, отмечая про себя, что та здорово ей кого-то напоминает. Не то взрослая девушка, не то очень молодо выглядящая женщина, в Обществе душ всегда были проблемы с определением возраста. В отличие от Куро, она была облачена в традиционное кимоно. Йоко не слишком любила такую одежду, всегда казавшуюся ей ворохом ненужных тряпок. Но нельзя было не отметить того, как органично смотрелась пришедшая в этом одеянии, где каждый стежок, каждая вышивка буквально кричала о роскошности и богатстве. И сама она была настолько идеально красивой, что красота эта казалась какой-то противоестественной. Не бывает таких людей. Снова появилась дурацкая мысль, что у этой девушки наверное все время уходит только на то, чтобы быть красивой. Йоко, всегда любившая находиться в обществе красивых людей, сейчас всем сердцем чувствовала какое-то отторжение, возникшее у нее по отношению к незнакомке. Она была слишком безупречной. Безупречный овал лица, безупречная кожа, безупречные глаза.

– Даже не сомневалась, что найду тебя здесь, – даже голос, мелодичный и приятный слуху, был безупречным. – Никогда не понимала твоей страсти к торчанию здесь. Хотя, с другой стороны, а куда же еще тебе идти, Куро-тян? – правда, сейчас в нем звучала откровенная насмешка.

– Что Вы хотели, Мико-сама? – голос Куро звучал не особо радостно, и она явно не была настроена на разговор. Видимо, с этой Мико её связывало что-то не слишком приятное, о чем красноречиво говорило обращение «-тян», брошенное с пренебрежением, словно сплюнутое под ноги.

– Неразговорчивая, как всегда, – констатировала девушка, которую назвали Мико. – Чего еще ожидать от цепной собаки нашей семьи, единственная обязанность которой – убивать по приказу? Впрочем, не скрою, имеешь право. Удача всегда благоволит твоему клинку.

Скажи кто-нибудь что-то подобное Йоко, она бы без сомнения не раздумывая заехала обидчику по носу – чего она не любила, так это такого вот глумления и надменности. И всякий раз, когда происходило что-то подобное, ей больше всего хотелось, чтобы противник либо убил её, либо заткнулся. Но Куро одарила пришедшую коротким, но, видимо, весьма красноречивым взглядом, который лучше всяких слов передал все то, что думала по этому поводу девушка.

– Соскэ уже вовсю грезит, что однажды станет похожим на тебя.

«Э?!»

Накамура даже сперва оторопела от такой новости, но быстро поняла, что ничего странного в этом как раз нет. Наоборот все встало на места: Мико и чертами лица, и движениями напоминала Айзена. Даже слишком.

– Какая глупость, – отозвалась Куро почти что лениво. – Соскэ-сана, как и положено старшему сыну Короля душ, ждет место главнокомандующего, а вовсе не бессердечной и циничной твари, как я. Вам стоит больше времени уделять воспитанию своего наследника, Мико-сама.

– Решила мне зубки показать? – в ответ Мико лишь вскинула бровь и слегка скривила губы.

– Разве это зубки? – улыбнулась её собеседница, и было в её улыбке столько превосходства и уверенности, что Йоко в очередной раз почувствовала, какая между ними пропасть. – Всего лишь констатация факта. Да и вообще, не узнаю я Вас, Мико-химэ. Чтобы вы и вдруг общались с чернью вроде меня? Никак я проспала какой-то переворот.

– Не забывайся, – мелодичность как-то сама собой исчезла из её голоса, да и лицо стало куда более человечным, а не кукольным, как до этого, по крайней мере, на нем появилось хоть какое-то выражение. – И не делай вид, будто я не знаю, где и с кем мой благоверный проводит ночи.

– Обижаете, у меня даже в мыслях не было делать какой-то там вид, – поднявшись с пола, Куро до хруста потянулась и широко зевнула. – Можете ненавидеть меня, сколько Вашей душе угодно, я не против.

– Унизительно, наверное, да, Куро-тян? – сказала, как пропела, Мико, сейчас один в один напоминая своего сына таким, каким его помнила Йоко. – Такой талант, а в результате все, что тебе остается делать, – это резать чужие глотки по приказу Кодзухиро и развлекать его по ночам, просто потому что иного тебе не позволяет положение.

– Ну, вы-то, судя по всему, не можете даже этого, – парировала Куро. – Так что, полагаю, это не более унизительно, чем быть замужем за главой клана и играть роль не более чем красивой игрушки, которую навязали, чтобы красиво смотреться в обществе. А ведь Вам приходится, потому что именно это обеспечивает Вам Ваше положение.

Пройдя мимо застывшей соляным столбом от таких слов Мико, Куро двинулась к двери, и на лице у нее было самое скучающее выражение.

– Кодзухиро всегда был тем еще ничтожеством.