Тонкая грань

"Не плачь, Момо", - внезапно раздался у нее в голове мягкий и ласковый голос.

И тут девушка поняла, что сидит уже не возле того, что осталось от тела Мабаши, а за небольшим столиком в каком-то летнем кафе. Небо затянули свинцовые тучи, то и дело сверкали молнии и гремел гром. Ветер был пронизывающе холодным, но Хинамори не обращала на него ни малейшего внимания. Ровно как и на пестрые зонтики в центре каждого столика, и на море, удивительно теплые волны которого лениво лизали ее босые ноги, и на стакан с неизвестной жидкостью синего цвета, стоящий перед ней на столе.

– Момо-сан, - произнес все тот же голос, и на плечо Хинамори легла чья-то теплая рука, вынудив девушку повернуть голову в сторону говорившего.

Ничего особенного. Девушка, лицом очень похожая на саму Момо, только одета не в форму шинигами, а в обычное кимоно. Синий низ, белый верх, а на плечах лежит что-то вроде легкого шарфика нежно-розового цвета, к концам которого приторочены круглые бубенцы. Волосы тоже были длиннее, чем у Хинамори, и с двух сторон были забраны небольшими серебряными заколками.

Умом Момо понимала, что перед ней стоит ее занпакто, но никаких эмоций по поводу ее внезапного появления не было. Ни радости, ни удивления, лишь простая констатация факта. Но занпакто, кажется, не была расстроена такому безразличию своей хозяйки. В принципе, это было неудивительно, учитывая, что они одно целое.

– Прошу, успокойся, Момо-сан, - девушка приобняла свою хозяйку за плечи, и та вцепилась в нее, как утопающий в спасительную соломинку.
– Я знаю, что тебе больно. Но, прошу, успокойся, - и, чуть помедлив, добавила.
– Или, наоборот, лучше поплачь. Тебе станет легче. Поверь мне.

И это словно стало сигналом. До этого сдерживающаяся Хинамори развернулась полностью и, обняв свою занпакто, расплакалась, доверчиво уткнувшись ей в плечо. Та ничего не сказала, лишь медленного гладя плачущую девушку по голове.

Неизвестно, сколько времени это продолжалось, но в какой-то момент истерика прекратилась. Момо отпустила свою занпакто, даже чувствуя некоторый стыд за этот порыв. Но та только улыбалась, тепло и несколько заговорщически, словно давая понять, что все это останется их секретом.

– Нет смысла лить слезы, - произнесла она.
– Они нам никак не помогут. Лучше выполнить последнюю волю Мабаши, чем оплакивать его, тебе так не кажется?

– Ты права, - кивнула Хинамори, смотря через плечо девушки на штормящее море.
– Ты дашь мне силу?

– Конечно, - собеседница отвесила ей полупоклон.
– Я ведь твоя занпакто. Я и есть твоя сила. Позови меня, когда я понадоблюсь тебе.

И когда Момо вновь перевела взгляд на ее лицо, в ее глазах уже не было той неимоверной всепоглощающей тоски, что раньше. А была лишь несломимая решимость и уверенность в своих силах и в том, что сейчас она не позволит никаким препятствиям встать у нее на пути.

– Вперед, Тобиуме, - сказала девушка, удовлетворенно отмечая, что на лице ее занпакто появилось то же самое выражение, что и у нее самой.

Вновь оказавшись в реальном мире, Момо поняла, что во внутреннем находилась от силы несколько секунд. Еще раз окинув то, что осталось от тела Мабаши, девушка задумчиво подняла медальон, который он носил на шее, не снимая. Конечно, Ризу, скорее всего, умерла вместе со своим владельцем, но Хинамори всем сердцем желала, чтобы это было не так. Чтобы хотя бы его Кукла смогла увидеть то будущее, которое ожидает Момо.

Повернув голову в сторону звона металла, она увидела, что Ренджи и Саватари, стоя на спине Бауры, яростно сражаются не на жизнь, а на смерть. И хотя баунто отбивался от меча тростью, в фехтовании он, очевидно, был очень искушен, потому что не пропустил ни одного удара.

Хинамори не знала, почему он и его кукла не умерли от Хадо ?88. Возможно, у него была какая-то особая способность, позволяющая оставлять вместо себя двойников. Возможно, у него были и другие неизвестные друзьям техники. Момо не было до этого ни малейшего дела. Она знала, что старик уже ничем из своего арсенала не сможет воспользоваться. При помощи сюмпо она подскочила к нему вплотную и просто пронзила своим занпакто сверху вниз. Клинок вошел в верхнюю часть груди и грозился выйти в области поясницы или ниже. Изумленно распахнув глаза, Саватари неверяще смотрел на руку шинигами, сжимающую рукоять меча, практически не чувствуя боли. Только сейчас он понял, что совершил роковую ошибку, потеряв из виду эту девчонку.

– Тресни, Тобиуме, - равнодушно произнесла Хинамори.

И в следующий миг Саватари буквально разнесло, словно он взорвался изнутри. Никакой крови и внутренностей во все стороны, правда, не полетело, потому что тело превратилось в песок практически сразу же. Дернулась под их ногами Баура, заставив друзей вновь спрыгнуть на землю. Но участь куклы уже была ясна. Сейчас кит извивался, как выброшенная на берег рыбина, и жить ему оставалось явно не долго. Момо небрежно взмахнула рукой, и с лезвия меча сорвался огненный шар, больше всего похожий на самое обычное Шаккахо. По убойности, правда, больше напоминал Хаен, потому что при встрече с ним Баура практически полностью повторила судьбу своего хозяина.

Оставшись вдвоем, Момо и Ренджи просто стояли и молчали. Абарай был в шоке от произошедшего. Он сражался изо всех сил и не добился успеха, а Хинамори, у которой реацу оставалось кот наплакал, завершила бой одним ударом. И то хладнокровие и безразличие, с которым этот приговор был приведен в исполнение, пожалуй, волновали парня еще больше, чем все остальное, вместе взятое. Такое поведение никак не вязалось с образом Хинамори, к которому он привык.

– Эм...
– наконец, разрушил он повисшее молчание, когда прошло около минуты, а девушка даже не пошевелилась, так и не повернувшись к нему лицом.
– Момо, ты в порядке?

– Разве похоже, что я в порядке, Абарай-кун?
– со странными интонациями тихо спросила она.

– Но... ты...
– замялся Ренджи, пытаясь найти нужные слова.

– Не в порядке я!
– выкрикнула Момо, резко оборачиваясь и отбрасывая занпакто в сторону.
– Не в порядке! Совсем не в порядке!

Абарай мельком посмотрел на ее меч в шикае - прямой клинок с двумя зубцами, как у кинжала-дзюттэ - после чего вновь поглядел на девушку, по лицу которой катились слезы. И в какой-то момент ноги словно отказались ее держать. Колени подкосились, и Хинамори медленно осела на землю, скрывая лицо в ладонях и беззвучно плача. Ренджи неловко стушевался - он всегда терялся в подобных ситуациях, не имея ни малейшего представления, как надо себя вести, чтобы не усугубить дело. Краснобайство никогда не было его сильной стороной, как ни крути.

Но Хинамори успокоилась довольно быстро, хоть и не стала выглядеть как обычно. Как-то неуловимо исчезла из ее глаз ее обычная живость. И сейчас в них не было ни жизнерадостности, ни печали, ничего. Словно перед тобой не живой человек, а бесчувственная сомнамбула. Излишне четкими движениями она поднялась на ноги, подобрала с земли меч, убрав его в ножны. И только потом заговорила.

– Абарай-кун, смотри, - и указала пальцем в ту сторону, где недавно была Баура.