Тонкая грань

– Сегодня ночью был убит лейтенант Омаэда, - произнесла Куроцучи.
– И совет капитанов считает, что это связано с делом Ичимару Гина.

Йоко при всем желании не могла бы сейчас сказать, какая из новостей, первая или вторая, ошарашила её больше. С Омаэдой они никогда не были не то что друзьями, но даже близкими знакомыми. Просто людьми, делающими одно дело. Тем не менее, он был её боевым товарищем.

"В том-то и дело, что был", - внезапно произнес Соскэ, словно прочитав её мысли.
– "Мне напомнить, что ты больше не являешься частью Готэй 13? Чем раньше ты это осознаешь, тем тебе же будет лучше, Накамура-кун".

– Что, совет капитанов считает, что его убил Гин?
– скептически изломила бровь Накамура, глядя на Нему снизу вверх.
– В его нынешнем положении это было бы затруднительно.

– Я не могу сказать вам подробностей, Накамура-сан, - равнодушно произнесла та.
– Но Маюри-сама и остальные капитаны, а также Совет сорока шести очень обеспокоены этим обстоятельством.

Йоко оставалось только покачать головой. Кажется, наклевывался очередной утомительный разговор с Соскэ, в результате которого вновь выяснится, что она полный ноль в умении понимать и разбираться в тех или иных поступках людей.

– Что вообще происходит?
– вслух спросила она в пустоту, когда Нему опять оставила её в одиночестве.

Примечание к части

Ангст Ангстович Ангстов...

Том 3.

Глава 52. Изуру

Ханатаро стоял между двумя шеренгами капитанов в зале собраний в казармах Первого Отряда и чувствовал отчаянное желание провалиться сквозь землю. Когда вчера поздним вечером ноги принесли его к дому лейтенанта Омаэды, он к своему ужасу понял, что опоздал. Не успел предупредить. Если бы он только мог добраться туда быстрее... Но было уже поздно - лейтенант Второго Отряда лежал в луже собственной крови лицом вниз, а из его спины, явно пронзив сердце торчал кинжал, которыми пользовались бойцы онмицукидо. Бросившись к распластанному на полу телу и проведя беглый осмотр, Ямада вздохнул.

Суматоха, начавшаяся после того, как он разбудил хозяев дома и те подняли тревогу, закружила парня в бесконечном вихре расспросов и уточнений. Скрывать ему было нечего, но ощущение все равно было не из приятных, особенно когда допрашивать его взялась лично капитан Сой Фонг, сверля таким цепким и пронизывающим взглядом, что душа уходила в пятки.

И если вечерняя суматоха показалась Ханатаро изнурительной и высасывающей все силы, то, что началось утром, грозило обернуться настоящим адом. Бессонная ночь начинала брать свое, когда в окно к нему залетела адская бабочка, принесшая сообщение от капитана Уноханы, что его вызывают на утреннее собрание капитанов. Идти не хотелось, да и смысла в этом Ямада не видел. Ночью командующая онмицукидо буквально выпила из него все соки, когда своими бесконечными вопросами пыталась установить истину. И меньше всего сейчас Ханатаро хотелось проходить через подобное снова, только теперь в присутствии всего командующего состава Готэй 13.

Но выбора ему не дали, и Ямада, заранее похоронив себя, поплелся в Первый Отряд. И сейчас, стоя в центре зала собраний под десятью пристальными тяжелыми взглядами, он проклинал вчерашний вечер и свое решение отправиться домой.

– Итак, Ямада Ханатаро, - серьезный голос Сой Фонг вырвал его из самобичевательных мыслей.
– Я хочу, чтобы ты сейчас перед всеми еще раз рассказал то, что вчера сообщил мне. Все, вплоть до мельчайших деталей.

Ханатаро только кивнул и, собравшись с мыслями, заговорил, полностью погрузившись в воспоминания о произошедшем.

– Вчера вечером я задержался в Отряде в связи со сдачей отчетности о состоянии студентов Академии после инспекции, - произнес он.
– Когда я вышел с территории Четвертого Отряда, было уже поздно. Конкретного времени я не знаю, но было темно. Солнце уже зашло. А я так устал за день, что по дороге домой... заблудился, - почти пробормотал Ханатаро, стыдясь собственной рассеянности, чем вызвал снисходительную улыбку у капитана Уноханы. Она-то не понаслышке знала, что такое случалось с ним чересчур часто.
– Пытаясь сориентироваться и понять, где я, я пошел к освещенной улице, но не успел дойти, когда услышал этот разговор.

– Ты запомнил голоса? Сможешь опознать их?
– пристальный взгляд главнокомандующего, казалось, видел насквозь.

– Думаю, что смогу...
– неуверенно пожал плечами Ямада.
– Просто... я сказал "разговор", но на самом деле я слышал только один голос. Именно он отдавал указания, а его собеседники только изредка поддакивали.

– Мужской или женский голос?

– осведомился капитан Ямамото.

– Мужской, - без раздумий ответил Ханатаро.
– И я уверен, что никогда до этого его не слышал. Это... это был очень странный голос... Помню, тогда я подумал, что он не может принадлежать человеку. Он был очень... убедительным... Когда я его слышал, я ни о чем другом думать не мог...

– Что конкретно говорил этот голос?
– нетерпеливо спросила капитан Второго Отряда.

– Он назвал имя Мамору Кио, - проговорил он.
– И говорил ему, что если тот хочет стать лейтенантом Второго Отряда, ему просто нужно пойти и убить лейтенанта Омаэду. Он сказал, что это приемлемо, потому что сто лет назад уже был такой случай, и ни у кого не возникло вопросов.
– От взгляда Ямады, поднятого на пару мгновений, не ускользнуло, как после этих слов обеспокоенно переглянулись капитаны, но он предпочел сделать вид, что ничего не заметил, и продолжить: - После этого голос замолчал, а миг спустя я увидел двух шинигами в униформе Второго Отряда. Они быстро прошли мимо меня, не заметив, и скрылись. Я выглянул из-за угла на то место, откуда шел голос, но там уже никого не было. А я понял, что не успею оповестить об услышанном кого-то из командующего состава Готэй 13, я же не владею Тентейкурой, и решил попытаться предупредить об опасности лейтенанта Омаэду лично. Но не успел, меня опередили. Когда я пришел к поместью семьи Омаэда, тот был уже мертв, а его убийца исчез. Остальное вам и так известно.

Когда его, наконец, отпустили, Ханатаро почувствовал такое неописуемое облегчение, словно у него с шеи только что сняли петлю. Руки и ноги все еще подрагивали, но постепенно его начинало отпускать. И вместе с этим возвращалась способность более-менее нормально соображать, до этого начисто вытесненная напряжением и тяжестью смотрящих на него взглядов.

Ситуация ни капли не нравилась Ямаде, и его собственные мысли о том, что наставший в Обществе душ мир неестественен и фальшив, лишь укрепились событиями сегодняшней ночи. Ему не нравилось буквально все: нынешнее положение Йоко и Ичимару Гина, переведенного не так давно в Башню раскаяния, внезапное убийство лейтенанта Омаэды, и не кем-то посторонним, а его же товарищем по Отряду, настороженные взгляды, которыми обменивались капитаны на собрании... И меньше всего Ханатаро хотелось влезать во всю эту историю еще глубже, чем сейчас, но от чувства неправильности становилось едва ли не дурно. Желание помочь Йоко и разобраться в ситуации в целом перевешивали неохоту вмешиваться и боязнь попасть нечаянно под горячую руку.

Никакой работы для него не предвиделось еще несколько дней, и Ханатаро решительно двинулся к казармам Третьего Отряда. В данной ситуации Изуру был единственным, кто мог знать хоть что-то и при этом не послать Ямада подальше с его вопросами.

***

Кира сидел в кабинете капитана, куда перебрался вскоре после предательства Амагая Сюске, словно давая тем самым понять, что больше не потерпит на этом месте никакого чужака, и на автомате разбирал документацию Отряда. Сортировал отчеты по кучкам, ставил подписи, выписывал направления офицеров и рядовых на дежурства в мир живых, выдавал разрешения на отгулы. И все это с полнейшим равнодушием. Ему не было никакого дела до повышений или понижений его товарищей по Отряду, не интересовали ничьи семейные или личные проблемы, не было дела ни до чего. Лейтенант Третьего Отряда полностью замкнулся ото всех, и вскоре сослуживцы это поняли и оставили его в покое, приходя только если того требовали служебные обязанности. Служба потеряла для него всякое удовольствие после ухода Йоко и капитана Ичимару, и свои обязанности он педантично выполнял только лишь потому, что они давно вошли в привычку, став чем-то вроде условного рефлекса. А еще работа помогала хоть как-то забыться.

Но сейчас не помогала и она, потому что обстановка в Сейрейтее еще никогда не казалась Изуру настолько омерзительной. Казалось бы, после победы над Айзеном все наконец-то должно было нормализоваться. Еще тогда, когда он сжимал руку Йоко, в то время как странный арранкар занимался её лечением, а остальная Эспада давала Айзену решительный бой, тогда в его душу наконец-то вернулся покой. Потому что люди, которых ему отчаянно не хватало все это время и в которых он нуждался больше, чем в ком-либо, наконец-то вернулись. Наконец-то были здесь, живы и относительно здоровы. И он, Изуру, никогда не сомневался ни в Йоко, ни в своем капитане, и то, что происходило здесь незадолго до его прихода, было наилучшим доказательством правомерности его веры.