Тонкие грани

Что же это значит? То, что всем плевать на Нижний город, и он хоть огнём гори, главное, чтоб в другой части было тихо и спокойно? Или же у мистера Руссо появились свои, куда более важные, чем защита общественного порядка, интересы?

Или оба варианта?

Как бы то ни было, ОБС скорее всего стоит провести серьёзный разговор с нашим высокоуважаемым мистером Руссо и выяснить, не продиктованы ли его действия корыстными намерениями.

Также у редакции имеется информация на нового наркобарона, известного как Мясника, жестокую, циничную личность, по приказу которого погиб не один десяток человек. Удивительно, что мы имеет информацию о его злодеяниях, а полиция, в чью задачу входит охрана нас — нет. Может им стоит поучиться у газеты «Новости Сильверсайда»?

Ведь если ничего не предпринять, очень скоро весь наш прекрасный город может стать «Нижним».

Кэйт Беринктон».

— Торговля людьми… — пробормотал я. — О как, так я детьми торгую.

— Это она ещё не вписала, что ты торгуешь органами людей на чёрном рынке, — фыркнул Руссо. — Эта сука слишком много шума поднимает. Хуже то, что она не просто критикует нашу работу, как обычно, а пытается поднять волну. У меня уже возникли сложности, вызвали на ковёр. Если она продолжит в том же духе…

— С какого перепугу она вдруг обозлилась? — нахмурился я. — У вас же всё отлично идёт. Задержания, облавы и так далее.

— Да, но и сопротивление нам тоже оказывают иногда. Всё пошло с того, что одного из полицейских из группы захвата убили. Ворвались на склад, всех положили на пол, но один уёбок напоследок шмальнул из пистолета. Пуля угодила не куда-то, а ровно в край бронежилета. Задела артерию, и он истёк, не доехав до больницы.

— Сочувствую.

— Верхушка убрана, но костяк, мясо, остались. И ими до сих пор управляют. Надо разбить этот костяк нахер, раздробить на части и повязать. Но главная проблема — эта шлюха из редакции. С ней надо поговорить. Объяснить, что почём.

— Это можно, — кивнул я.

Мне, честно говоря, было немного обидно. Про правду я ничего не говорю, но обвинять меня в работорговле, особенно детьми — это слишком. Одно дело продавать наркотики и оружие, курировать проституцию в городе и так далее. Другое — торговать детьми. Да даже отношение других людей, если с одним они ещё могут смириться, то за такое не простят. Чего там, даже я бы пресёк подобное, узнай об этом. А тут меня во всеуслышание называют торговцем детьми.

— Её нельзя убивать, иначе это сразу вызовет подозрение на нас, — предупредил он. — В первую очередь на меня, а я, если что, буду тянуть и тебя за собой, — буквально упёрся в меня взглядом Руссо.

— Я и не собирался её убивать, — покачал я головой. — Слишком много шума и внимания вызовет это и наоборот, привлечёт внимание к её статье. Лишь поговорю и постараюсь убедить замолчать.

— Она не будет с тобой разговаривать, — покачал он головой. — Есть очень упёртый тип людей, который даже болью не переубедить. Фанатики. Она одна из них. Не понимает, что мир живёт по определённым правилам, которых надо придерживаться. Что если хочешь жить, поддерживай равновесие. А она его нарушает, тянет, рушит, не может понять, что после нас всё может стать гораздо хуже, — Руссо аж покраснел. Он говорил это так напряжённо, будто сдерживал внутри себя давление, не давая волю эмоциям. — Тут нужен другой подход.

— И какой же? Деньги? Или родственники?

— Родственники. Деньги её не возьмут. У Кэйт есть дочь. Учится в Московском университете. Мамаша думает, что там дочь будет в безопасности. Надо доказать обратное, притащить мелкую дрянь к её ногам и доступно объяснить, как надо себя вести. Но без крови и шума.

Надо похищать… Вообще, похищение — довольно тяжкое преступление, которое карается очень строго. Но не думаю, что моя карма после подобного сильно пострадает. Куда более страшно, если из-за неё возьмутся за нас. Ведь пока народ думает, что полиция сражается с картелем, всё будет нормально. Они тут такие геройства устраивают, что скоро Руссо сам получит медаль за заслуги. Но стоит поднять шум и вытряхнуть грязное бельё, и шума будет выше крыши.

— Тогда мне нужна информация по обоим, — спокойно ответил я. — По её ребёнку и ей самой. Мне нужен её адрес, маршрут от работы домой, номер машины, номер телефона и так далее. Всё, что можно откопать и что можно использовать против неё. Я постараюсь убедить её пересмотреть своё поведение.

Руссо удовлетворённо кивнул.

— Отлично, тогда у меня есть небольшой вопрос, который возник совсем недавно. Я заметил, что за мной начали следить.

Глава 266

— И какое это имеет отношение ко мне? — недовольно спросил Руссо.

— К вам — никакого, — покачал я головой. — Сомневаюсь, что даже при нынешних разногласиях вы бы стали за мной следить, когда и так имеете достаточно информации, чтоб взяться за меня вплотную. Или не смогли выяснить через официальные источники.

— Твоё желание купить землю, ты об этом? — самодовольно хмыкнул он, показывая свою осведомлённость.

— Верно, об этом. Я интересуюсь потому, что что-то могло пройти через полицейский департамент. Кто-то что-то спрашивал, пытался узнать, вынюхать, заплатить за сведения обо мне. Может быть вы слышали что-нибудь об этом?

— Нет, не слышал, — ответил Руссо. — Но скорее всего это как раз-таки из газеты. Это они копают сейчас под меня и тебя, чтоб уличить в связи.

— Зачем?

— Передел власти. У нас баллотируется новый мэр. Он тот ещё уёбок, который смыслит в политике только то, что чем сильнее лижешь жопу, тем больше привилегий получаешь. Я, естественно, поддерживаю старого мэра. Тебе тоже стоит поддерживать старого мэра, если ты понимаешь, о чём я, так как благодаря ему за тебя ещё не взялись плотно за все твои громкие дела, каждый раз спуская всё на тормозах.

В принципе, есть доля правды в этом. Меня не сильно интересует, что творится у политиков. Их не сильно интересует, что творится у меня. Взаимовыгодное существование. Так почему бы не поддержать тех, с кем тебе комфортно жить, верно?

— Они заплатили газете?

— Вряд ли, слишком откровенно получилось бы. Тогда совет директоров имел бы против него компромат, что их пытались подкупить. Держали бы его за яйца. Скорее всего Кэйт просто показали на нас, вместо слова «фас» сказали «несправедливость, коррупция», и она набросилась, не понимая, что её используют.

— Ясно… значит, это её дружки? Мы пробивали номер, но он принадлежит какому-то пикапу.

— Скорее всего они. Хотят разгрести дело с территориями, типа наркобарон скупает Нижний город. Чем громче заголовок, тем сильнее тебя будут топить.

— Всё законно.

— А людям насрать. Ты наркобарон, по тебе плачет тюрьма. И ты же покупаешь часть города, пусть там участок и не большой. Думаешь, тебя не попытаются сожрать? Спорим, что следующая статья будет перемывать косточки уже тебе?