Тонкие грани

Я выдержал минуту, чтоб она смогла проникнуться этой мыслью.

— Поэтому я предлагаю следующее, Кэйт. Спускай всё на тормоза, и никто тебя не тронет.

Или же сейчас ты станешь свидетельницей порнушки со своей дочерью. Ты же не хочешь в действительности этого, верно?

— Я убью вас… — просипела она.

— Ещё одно пустое обещание, и десять парней поочерёдно оприходуют твою дочь, — очень тихо предупредил я её.

Кэйт не ответила. Она просто смотрела в пол, будто лишившись возможности вообще разговаривать.

— Ладно. Оставлю вас наедине, чтоб вы могли поговорить о своём, о женском, и принять решение, — вздохнул я.

Ко всему прочему, я приказал пододвинуть кровать с дочерью так, чтоб наша умная журналистка могла лицезреть наготу собственной дочери. В этом не было никакого сексуального контекста или извращения. Я просто хотел сломать её, а чувство смущения, отвращения, неправильности и неловкости неплохо расшатывают психику, что нам и требовалось. Всё лучше, чем действительно оставлять жуткие воспоминание девушке или шрамы на теле.

Выйдя в коридор, я приказал никого не впускать, как, собственно, и не заходить. Пусть они там вдвоём консервируются.

К тому же, у нас было чем заняться.

Сегодня мы начинали зачистку вражеского картеля. Помню, точно такой же план я хотел устроить и в прошлый раз, когда рушил картель Соломона, однако тогда условия изменились, и пришлось подстраиваться. Теперь же мой план наоборот, подходил как нельзя лучше. К тому же, с помощью него мы могли обкатать новеньких, что вступили в наш картель.

Суть была такова. Двое человек — один наш, проверенный, который уже работает определённое время, и новенький, который только-только вступил. Им давался пистолет с глушителем, схожий с Welrod, который имел как интегрированный глушитель, так и гильзу с запиранием газов, чтоб тише стрелять. После этого вдвоём они шли по указанным адресам и местам, где убивали цель. Как раз можно будет немного обкатать новичков и посмотреть, как они себя ведут. И всё под присмотром старшего, который, если что, поможет или сам решит вопрос в случае накладки.

В мою работу входило правильно распределить пары и выбрать для каждой нужную цель. Вот, например, новичок после армии, так что ему цели посложнее, которые на улице или где-нибудь в баре часто тусуются. А этот даже оружие толком не держал, поэтому пойдёт убивать на квартиру к ублюдку. И так вот пройдутся за два дня по людям, посеют панику и помогут раздробить особенно упёртых, что оказывали сопротивление не только мне, но и полиции.

Через час я вернулся обратно к пленницам.

Кэйт сидела, опустив голову, словно уснула, её дочь лежала, смотря когда-то в сторону. Когда я вошёл с парнями, девчушка вся аж сжалась. Было неприятно смотреть на неё, в том плане, что её было просто жалко. Её мать подняла ко мне свои красные глаза, немного опухшие и полные бессильной злобы. Она смотрела на меня выжидающе.

— Я думаю, у вас было достаточно времени всё обдумать, — начал я спокойно. — Мне нужна лишь ваше слово. Вы не должны продолжать это расследование ни под каким предлогом, а я больше не появлюсь около вашего порога. Клянусь. Но если вы решите, что, спрятав дочь, сможете меня одолеть, или может обратившись к ОБС, то спешу вас разочаровать — всё куплено, всё на мази, везде есть люди, которые достанут вас. И я смогу найти вашу дочь, даже если вы её спрячете где-нибудь в подвале. Поэтому ваше слово, Кэйт. Попытаетесь заказать меня, и умирать ваша дочь будет очень и очень долго, примерно как я и описал.

Она смотрела на меня с такой ненавистью, будто была готова сожрать одним взглядом. Но мне не привыкать. Всё лучше крови и смертей, без которых можно обойтись.

— Слово, Кэйт.

— Моё… слово… — выдавила она из себя, тужась. — Молчание на жизнь…

— Отлично, — хлопнул я в ладоши. — Я бы пожал вам руку, но вряд ли вы хотите меня касаться.

Вот и всё. Дело было сделано.

Глядя на то, как наши гостьи уходят, меня невольно посетила мысль, что я очень стремился быть свободным, чтоб мне никто не диктовал, что делать. И как только я получил её, стал не сильно отличаться от тех же домов или других бандитов. Может я и стараюсь не трогать гражданских, может я и против крови, но суть та же. Мне плевать на других, я давлю несогласных, заставляю лгать, угрожаю и нарушаю законы.

Все равны, но кто-то равнее. Когда-то я говорил это про дома. Теперь это можно сказать и про меня. Просто теперь я на другой стороне.

— Горячая девочка, — заметил Джек, глядя на то, как они садятся в машину и быстро уезжают. Мы им даже машину починили.

— Ага, — хмуро отозвался я.

— Ты не рад? Вроде без крови всё сделали же.

— Да, без крови.

— Ты какой-то хмурый, — заметил Джек. — Что произошло?

— Ничего хорошего, — отозвался я.

— Да ладно, ты опять загружаешь себя псевдоморальной хернёй?

— Ты уже видишь меня насквозь, — усмехнулся я.

— Ну а как же, — пожал он плечами с усмешкой. — А знаешь, ведь ты раньше это начал, а всё равно запариваешься. Я тоже запаривался же, но потом подумал: чёрт, если не я буду это делать, то это будут делать другие, и уже со мной. Свои трусы к жопе ближе, как говорят.

— Рубаха к телу, говорят.

— Да не суть. Харе грузиться, — хлопнул он меня по плечу. — Был бы не ты, они не уехали бы целыми. Так что считай, что ты просто вынужденное зло, которое защищает остальных от ещё большего зла. Погнали, надо ещё с контрабандой решить, что делать.

Глава 269

В дверь небольшой однокомнатной квартирки постучали.

Это была жилплощадь размером тридцать шесть — тридцать восемь квадратов в Верхнем городе в одном из многоэтажных домов. В Верхнем городе нет бедности, как в Нижнем городе, но это отнюдь не значит, что там не живут малообеспеченные люди. Кто будет мыть полы в офисах? Кто будет охранять магазины и клубы? Работать продавцом и официантом? Нет, конечно, из Нижнего города в Верхнем тоже работали, но ехать на другой конец города могли не все, а мыть полы кто-то должен. К тому же, даже офисный планктон не всегда мог себе позволить нормальную квартиру, нередко предпочитая жилища поменьше, но зато куда более дешёвые. Потому нередко в Верхнем городе отстраивались красивые на вид многоэтажки, в которых, как в муравейниках, теснились люди. Хотя даже здесь было не так плохо, что можно было объяснить выражением «ближе к цивилизации».

В одну из таких квартир и стучались двое человек. Совсем молодой парень, которому было от силы лет восемнадцать, и мужик, больше похожий на сурового работника какого-нибудь цеха.

Не прошло и полминуты, как им открыл немного гоповатый на вид мужчина с щетиной, который выглядел так, будто плохо спал последние несколько суток. Он окинул взглядом парочку, после чего грубо спросил:

— Чё надо?

Ответ пришёл незамедлительно.

Глухой хлопок, и хозяин квартиры отшагнул назад, схватившись за живот и издав протяжный стон. Ему показалось, будто в живот загнали раскалённый гвоздь. Руки на животе быстро стали влажными. Не успел он опомниться от первого выстрела, как в следующее мгновение мир перед ним окончательно потух.