Тонкие струны души разрывая

– Практика у него успешная, – пожала плечами я. – Бедность не грозит. Так что, идиотом тоже не назвать.

– Да? А как нужно называть мужчину, который умудрился познакомить собственную жену с красавцем-миллионером, а потом удивлялся, что она ушла и не обернулась?

– Рогоносцем?

– Хороший вариант. Но для другой темы. Я ведь не об этом.

– Если хочешь обсудить женщину, которая оказалась в постели красавца-миллионера прежде, чем получила развод – то я пас. Как ее называть, и так догадываюсь.

– Умница! И никак иначе! Отбросила навязанные обществом стереотипы и отправилась навстречу счастливому будущему.

– Счастливому или обеспеченному?

– Это одно и то же. Но я опять не о том. Не сбивай меня с мысли.

– А может, ну ее, мысль эту? И кофейку?

Не тут-то было. Нацелившись на долгий разговор, Анжела устроилась на обитой бархатом кушетке (вполне возможно, что ее кабинет единственный во всем мире, где есть кушетка, но нет ни письменного стола, ни даже шариковой ручки). Но тут в дверь постучали. Администратор ресторана, дама средних лет с на редкость стервозным видом, просунула нос в дверь и возвестила:

– Анжелочка, привезли вашу прелесть.

И тут же скрылась с глаз. Я передразнила:

– Анжелочка. Ути-пути.

– Брось, надо же кому-то дом охранять. У меня есть она. Цербер, а не баба.

Опасаясь, что Анжела вернется к набившему оскомину разговору, я поспешила сосредоточиться на другой, не менее животрепещущей теме:

– Главное, чтобы клиенты от страха не разбежались.

– И то верно, – согласилась Анжела. – Посмотрим. А к вопросу о Церберах, ты со своим что собираешься делать? Поговорила с Владом?

– Он в последние дни злой как черт – не рискую на рожон лезть.

– Чем же яхонтовый наш бриллиантовый не доволен? Не угодил кто али как?

– Не знаю, – пожала плечами я. – Он не говорит, я не спрашиваю.

– Зря. Если в бизнесе проблемы, надо бы знать заранее. А ну как на фаст-фуд придется переходить. К подобному лучше быть готовой и найти запасной аэродром. Лучше два. Нам, девушкам, иначе нельзя.

– Учту.

Анжела легко поднялась. Обхватила мою голову ладонями и звонко чмокнула в макушку. Наставительно изрекла:

– Учись, пока я жива. А с водителем пора кончать. Погрел уши, и будет.

Я и не собиралась медлить. Но в последние дни Влад действительно был сам не свой и докучать ему еще и этим не хотелось. Однако засланный казачок мне действительно без надобности. Здесь Анжела права.

– Учусь. Сил не покладая!

– То-то же! – погрозила пальцем она и по-ребячьи улыбнулась. – Пойдем! Сил уж нет терпеть!

К моменту нашего появления в зале портрет уже принялись вешать. Анжела с замиранием сердца следила за каждым движением рабочих. Их это, несомненно, нервировало. Но с задачей они все же справились. Анжела выдохнула с облегчением и тут же замерла с блаженным видом. На ее глазах появились слезы умиления.

Что ж, Евсей талантлив был не на словах – на деле. Картина, висящая передо мной, – еще одно подтверждение сему.

Пошатавшись в ресторане еще с полчаса, я отправилась домой. Всю дорогу я обдумывала предстоящий разговор. Но состояться ему было не суждено. Влад изменил наши планы. Вместо ужина тет-а-тет дома он пригласил меня в ресторан. Придется терпеть общество его партнеров и улыбаться. О водителе же заговорить не получится.

На подобные встречи он брал меня частенько. Похвастаться. Но не только. Большинство мужчин видели во мне красивый фантик, женщин – дорогую шлюшку, занимающую место его законной супруги. Как правило, к концу вечера им приходилось менять свое мнение. Но не всегда. Иногда Влад предпочитал, чтобы я лишь слушала их разговоры, а свои мысли и рекомендации высказывала лишь ему.

Он любит повторять, что ценит мой ум. Но считает ли равной себе? Едва ли.

Я надела платье в пол из шелка цвета ночного неба. Высокие шпильки. Обнаженные плечи. Уложила волосы в изящный пучок. Небольшая завитушка игриво щекотала шею.

Я смотрела на женщину в зеркале, отстраненно оценивая ее внешний вид, фигуру, наряд. Казалось, речь не обо мне. Там, в зазеркалье, была другая Ева. Чужая. Я боялась смотреть ей в глаза. Отчаянно захотелось разбить зеркало. Чтобы оно разлетелось на тысячи осколков. И стерло ее навсегда.

– Ева!

Надела улыбку словно наряд. И пошла на его голос. При виде меня Влад замер. Улыбнулся счастливо. Искренне.

Попытался поцеловать, но я вовремя увернулась.

– Макияж!

Усмехнувшись, он оставил поцелуй на шее, плече. Его губы дарили тепло, нежность. Я потянула на себя его галстук, но он поймал мою руку, сжал в свой ладони. Сказал, смеясь:

–Ты коварная женщина, Ева. Но сегодня этот трюк не пройдет. Нам действительно придется скучать на этом ужине. Это важно.

– Жаль, – признав поражение, вздохнула я.

Он потянул меня за собой. Я вновь оказалась перед огромным зеркалом в своей гардеробной. Но той другой Евы не было больше. Она исчезает, если появляется кто-то еще.

Обняв меня со спины, Влад вновь поцеловал обнаженное плечо. Хитро прищурился и достал из кармана пиджака роскошное ожерелье. С гордостью и трепетом он надел его на меня. Застегнул замочек. Задержал в пальцах кудряшку.

– Нравится?

– Очень.

Я обернулась к нему. Но больше увлечь не пыталась. Провела ладонью по колючей щеке. Иногда ожидание в радость. Предвкушение.

Вопреки опасениям, ужин прошел сносно и быстро. Последнее особенно приятно. Партнеры Влада спешили на самолет в Москву и с разговорами не затягивали. Спасибо им за это.

После того, как они отбыли восвояси, мы посидели еще немного. Влад вертел мою руку в своей, а я, не выдержав, спросила:

– У тебя все хорошо?

Он хотел отшутиться, но передумал. Сказал туманно:

– Пока нет. Но скоро будет. Тебе не о чем волноваться. Я разберусь.

– В этом я нисколько не сомневаюсь. И все же мне хотелось бы, чтобы тебе действительно не о чем было беспокоиться.

– Сейчас все мои мысли о тебе. Остальное неважно.

– Раз так, нам опасно оставаться на виду.

Влад рассмеялся и подозвал официанта. Счет был оплачен, машины поданы. Но у гардероба вновь зазвонил его мобильный. Пробормотав короткое: «Извини!», он сосредоточился на разговоре. Номерки от верхней одежды остались у него, но ждать мне не хотелось.

Я вышла на улицу, машины ждали у подъезда к ресторану. Шаг, другой – и я в салоне.

Мороз обжог кожу. Я вздрогнула. И тут же улыбнулась. Опасно-приятная свежесть.