Тонкий лёд

Бросив в кипящий жир наперченные и обвалянные в муке кусочки, она порубила белокочанную капусту и приготовила салат. Хорошо бы еще красного перчика и свежего лайма для цвета и а мата. Она окинула творение рук своих критическим взором и заключила, что не блеск, но вполне сойдет. Быстрый взгляд в окно дал ей понять, что еще пара минут, и Сэм закончит работу; если он так же голоден, как и она, то на внешний вид пищи он и внимания не обратит: главное, чтобы ее было много.

Она снова поймала себя на том, что мурлычет песенку. Для женщины, только что спустившей в выхлопную трубу последние деньги, она ведет себя более чем странно. Те четыре шины она сменила в июле, получив процент по облигациям. Следующая выплата будет в январе, и она планировала оплатить с этих денег налоги по недвижимости и купить пару зимних рам. Вот и планируй тут.

– Если хотите, чтобы все мужское население Атлантического побережья протоптало дорогу к вашим дверям, дайте им вдохнуть этот дивный аромат.

Сэм закрыл за собой дверь и застыл на пороге. Мэгги взглянула на его растрепанные ветром серебристые кудри и испытала внезапное острое желание утопить в них пальцы.

– Всего-навсего рыбное филе, - невнятно пробормотала она, неуклюже пошарила в шкафчике и, уронив вилку на пол, выругалась про себя.

– Мне все равно. Но сначала схожу домой, приму душ.

Не успел он и шагу сделать, как Мэгги кивнула на дверь:

– Сюда, а потом налево. Чистые полотенца найдете на полке.

Пока он мылся, она поставила тарелки и выложила на блюдо салат. В холодильнике нашлось еще варенье из инжира и банка маринованных артишоков. Это тоже украсило стол. Она еще порылась в холодильнике, надеясь найти что-нибудь экзотическое на десерт. Увы, но ее бюджет не допускал экзотики. Пока не наступит май и не откроется сезон, она не сможет продать своих птичек и должна радоваться, если вообще разживется хоть какой-нибудь едой.

Сэм вытер лицо полотенцем персикового цвета с шелковой монограммой и жадно вдохнул. Всюду женские запахи - на кухне, в ванной. Он и не подозревал, что так стосковался по ним: одиночество и обеды вне дома уже вошли в привычку. На полке рядом с шампунем стоял большой флакон с чем-то розовым. Женские вещицы. В женских туалетных безделушках есть что-то невыразимо интимное. Удивительно, но вещи Лорель никогда не привлекали его внимания.

Ее мыло тоже пахло жимолостью, и Сэм улыбнулся. Но в следующий миг улыбка слетела с его лица: вешая полотенце на крючок, он заметил монограмму "Л". Чье это имя?

Он пожал плечами и расправил полотенце на вешалке. Попятился и задел висевший на двери белый махровый халат. Полет фантазии вовремя сдержать не удалось, и воображение тут же нарисовало нагую Мэгги, выходящую из ванны с матово поблескивающей влажной кожей - как она тянется за своим роскошным облачением и вода " струится по ее длинным ногам и мерцает на высокой маленькой груди.

"Спокойно, парень", - буркнул он, досадуя на себя за слишком откровенную реакцию тела на мысленный образ. Прижавшись плечами к холодной крашеной стене, он усилием воли направил мысли в более безопасное русло. Например, порезанные шины и подлецы, получавшие удовольствие от подобного хулиганства. Если бы шины были украдены, ему было бы намного спокойней. По крайней мере в этом случае имелась бы причина, пускай и предосудительная. Хулиганство же непредсказуемо и потому опасно.

Через несколько минут, взяв себя в руки, он покинул холодную маленькую ванную. Проходя через гостиную, беглым взглядом окинул беленые стены, отслужившую свое мебель с пестрыми, но выцветшими подушками, до отказа забитый книжный шкаф; в комнате было еще две двери. Сквозь одну из них, приоткрытую, виднелась белая железная кровать с пуховой периной, вздымавшейся, как гигантское суфле.

В его сознании начал приобретать очертания другой непрошеный образ, но Сэм быстро отмахнулся от него и вернулся в уютное тепло кухни.

– Если не хотите кофе, есть молоко, - сказала Мэгги.

– Нет, не беспокойтесь. То есть мне все равно. Даже вода сойдет.

– А как насчет пива? Тут еще осталось - выдержанное с лета в алюминиевых банках.

– Превосходно. Намаялся с шинами - теперь чертовски пить хочется.

Слова непроизвольно слетели с его языка, и он готов был провалиться сквозь землю. Взгляд янтарных глаз, мгновение назад сиявших застенчивым ожиданием, затуманился. На Сэма снова повеяло ледяным холодом.

– Я же предлагала помочь.

– Ваша помощь не требовалась, Мэгги. Это сугубо мужское дело.

– По крайней мере вы могли позволить мне оплатить бензин. Вы потратили на меня целое утро. Сэм раздраженно стукнул стулом об пол.

– Черт побери, Мэгги, мы же договорились. Мы будем сегодня есть или нет? Я остался без завтрака, а уж скоро вечер.

Сэм ушел, когда сгустились сумерки. На небо снова набежали черные рваные тучи, воздух потерял прозрачность и сделался таким тяжелым, что река исчезла из виду. Чувствуя потребность размять мышцы, Сэм снова попросил пилу и отправился в лес. Стая ворон неотступно следовала за ним и нахально каркала, стоило ему попасть ногой в незаметно прикрытую листвой лужу. Зачерпнув воды в ботинок, он сдался.

Что за мерзкое болото! И почему он не поехал в цивилизованное место, занесло же его в этакую глушь! Сидел бы сейчас в тепле где-нибудь в уютном баре, слушал бы джаз-ансамбль в обществе хорошенькой беспечной женщины.

Вороний хор продолжал издеваться над его мрачным настроением и на обратном пути, когда спустя полчаса он возвращался к просеке, волоча по земле пилу. В радиусе пяти миль не было ни одного подходящего дерева. Все или оказывались пораженными грибком, или плавали в воде, или стояли живые. А Мэгги в первый же день внушила ему, что поход за дровами и вырубка живого леса - разные вещи.

Облепленные грязью замечательные ботинки тяжелели с каждым шагом. Холодная вода просачивалась сквозь якобы водонепроницаемые швы, и ноги, казалось, превратились в ледышки. Пальцы в оленьих перчатках совсем онемели. Единственное, что жгло, так это злость. Сэм был готов вскипеть.

Кстати, о кипятке. Уходя, он позабыл включить титан, и теперь, по возвращении, его ожидает холодный душ из ржавого крана в нетопленой ванной.

– Черт, - устало пробормотал он.

Одно он знал наверняка: к ней за дровами он больше не пойдет. Даже просто находиться поблизости от этой женщины опасно для здоровья. За обедом она без умолку болтала, рассказывая, как кто-то полез на крышу устанавливать телеантенну, а спустившись, обнаружил во дворе медвежонка; бросился его ловить, а тут явилась мамаша. Бедняга взлетел обратно на крышу, втянул за собой лестницу и сидел там, пока медведица выражала свое неудовольствие. В результате две комнаты в его доме были превращены в руины, два стекла в машине выбиты, а ялик перевернут и потоплен.

"Ну, дом, это я еще могу понять, - рассуждала Мэгги.
– Но чтобы медведь нарочно потопил лодку? Невероятно!"

"Что-что?"

Как ни прискорбно, но он ее почти не слушал. Его мысли блуждали совсем в другом направлении: ему представлялась та взбитая пуховая перина, которую он видел за дверью ее комнаты, и он воображал, как должна выглядеть эта женщина, если снять с нее одну за другой одежды и потом утопить в пенных глубинах.

Бормоча в свой адрес проклятия, он поставил пилу в сарай и с шумом захлопнул за собой дверь. Неужели он не в состоянии контролировать свои мысли? Он был сам себе отвратителен. Еще в детстве он научился держать себя в руках и всегда гордился этой своей способностью. Так что же с ним произошло? Он без особых усилий смог расстаться с сигаретами и алкоголем, так почему не может избавиться от Мэгги?