Топ и Гарри (ил. П.Парамонова)

— Но дорога нарушит пути бизонов.

— Бизоны, несомненно, привыкнут. Да и индейцы тоже привыкнут. Через какое-то время индейцы сами будут пользоваться этой дорогой.

— Возможно, ты прав, Джо.

— Конечно, я прав. То, что здесь произошло, это результат ужаснейшего невежества твоих сородичей, результат дикой ненависти твоих жрецов. Отравить воду! Разве это борьба, достойная воинов? Скажи, ведут таким способом войну краснокожие воины Друг с другом?

— Нет.

— Ну вот видишь. Против таких способов должны восстать все, кто хоть немного сохранил благоразумие. Я очень Рад, что встретил тебя здесь.

— Почему?

— Потому что я снова возглавляю изыскательскую партию. Дорога — это большое, гигантское, долговечное сооружение, которое будет служить всем людям — белым и краснокожим. Ты нас спас, Топ, когда мы чувствовали, что гибнем. Оставайся нашим братом, будь нашим проводником и защитником. Ты совсем не такой человек, как кровавый Билл или Шарлемань. Один — поножовщик, второй — хвастун. Ты и не такой неженка, как Том. На тебя мы могли бы положиться! Ну что, Топ?

— Я ищу Тачунку Витко.

— Где же тебе его найти, как не там, где будет строиться дорога? Ведь он наверняка будет продолжать нам мешать.

Глаза Матотаупы блеснули.

— Если он узнает, что ты охраняешь нас, — продолжал Джо, — он постарается прийти и убить тебя. Тебе будет легко осуществить свою месть.

Индеец молча смотрел перед собой.

— Я не собираюсь тебя уговаривать, но подумай обо всем, что я тебе сказал. Подумай как следует.

— Хау. — Голос Матотаупы прозвучал глухо, но спокойно. — Завтра я дам ответ тебе, Джо.

— Я буду ждать. Не забудь, Топ, что Хавандшита — твой враг — в союзе с Тачункой Витко — твоим оскорбителем. Они-то и отравили моих спутников.

Матотаупа больше не произнес ни слова. Он встал и пошел. Харка — за ним.

Джо посмотрел им вслед и заказал виски. Генри тоже посмотрел на индейцев, которые медленно шли по лугу. Курток они уже не носили. Их светло-коричневая кожа, их черные волосы, их стройные высокие фигуры, спокойствие их движений — все свидетельствовало о том, «что они — дети прерий и идут по собственной земле. Генри следил за ними через проем двери, пока они не исчезли за одним из холмов.

— Удивительные люди, — сказал он скорее для себя, чем для Джо, — прямодушные и коварные, понятные и непонятные. Какой же ответ принесет завтра Топ?

— Он скажет» да «.

— Удивительно. Он ведь из тех, с кем мы воюем.

— Нет ничего страшнее, чем ненависть брата к брату.

Джо опрокинул стакан виски. Сегодня он способен был выпить целую бутылку, выпить и не свалиться под скамью.

Удары топора смолкли, и вскоре в доме появился Джим. Он подсел к Джо и Генри. Бокал его был наполнен, прежде чем он успел опуститься на скамью. Дженни поставила его. Джим поблагодарил ее кивком, из которого следовало, что он не заплатит ни цента.

— Ну, снова на ногах? — начал он разговор с Джо.

— Как видишь.

— Снова мерить землю?

— Да.

— Нужны скауты?

— Конечно!

— И опять задарма?

— Да, в таком роде.

— Ерунда, не пойдет.

— Ну а индейцы?

— Если я не захочу, Топ не пойдет с вами.

— А может быть, поспорим?

— На что? — спросил иронически Джим, опрокинув виски и стукнув о стол пустой кружкой. Дженни тотчас наполнила ее.

Джо наблюдал за выражением лица Джима, пытаясь разобраться, насколько все это серьезно.

— Ты что же, в крепкой дружбе с Топом?

— А тебе что за дело? Здесь речь не о дружбе, а о вознаграждении.

— Пожалуй, я подумаю до утра.

— Я — тоже.

Джим опрокинул второй бокал и снова пошел работать.

Джо почувствовал какое-то беспокойство, как рыба, которая вдруг замечает, что не она ловит рыбака, а рыбак ее. Джим был инженеру непонятен, Джим был для него загадочен и зловещ. Джо не верил ни в бога, ни в черта, хотя на родине по воскресеньям с женой и детьми прилежно ходил в церковь, он не верил ни в духов, ни в предсказанья, ни в счастливое расположение звезд: день был теплым, виски — достаточно крепким, поднятая мужчинами тема — обычной — разговор об оплате работы, и все же в Джиме было что-то зловещее. Джо понимал, что это парень огромной силы воли, что Джим дотошен в своих начинаниях и делах. И ему вдруг показалось, что действительно от Рэда Джима зависит, пойдут индейцы к нему разведчиками или нет.

— Что вы? — спросил Генри.

— Ничего особенного. Выпьем!

— Я больше не буду. Этот Джим мне совсем не нравится. Наглец.

— Такие-то и нужны в прериях…

Через несколько часов Джим через Бена сообщил инженеру свои условия. Сумма, названная им, была довольно велика. Джо знал, что ни одна дорожно-строительная компания не заплатит такие деньги скауту без имени. Следовательно, Джо придется платить из своего кармана. Инженеру не улыбался такой выход.

За полдень Джим подошел к Генри.

— Скажи твоему начальнику Джо, чтобы он подготовил контракт на всех троих — на меня, Топа и Гарри — по обычной ставке.

Генри вытянул губы.

— Значит, ты будешь командовать! Ну и хищник! Значит, деньги получать хочешь ты, а работать заставишь двух краснокожих джентльменов?

— А это вас тревожит?

— Меня — нет. Оба индсмена из племени отравителей, которые чуть не отправили меня на тот свет. Я передам твое предложение Джо, пусть он и решает.

Генри сказал Джо Брауну, что, по его мнению, с Джимом можно заключить контракт. Инженер согласился, но не мог отделаться от какого-то неприятного чувства.

— Делай как хочешь, — сказал он Генри. — Важно, что эти трое будут в нашем распоряжении.

Пока происходили все эти разговоры, Матотаупа и Харка отдыхали в небольшой рощице. Ветер слегка покачивал ветки деревьев. Воздух был наполнен запахом первых цветов и влажной земли.

Стало вечереть. Матотаупа поднялся с земли.

— Я буду сопровождать и охранять Джо и Генри, — сказал он. — Ты мой сын, и ты пойдешь со мной. Мы не расстанемся. Я сказал. Хау.

Медленно направился Матотаупа назад к блокгаузу. Медленно шел за ним Харка. Как наяву перед ним возник другой индейский разведчик, с которым они познакомились два года назад, — Тобиас. Он снова видел перед собой лицо Тобиаса — безвольное, равнодушное. Теперь Харка понимал, как свободный индеец попадает в зависимость и что он переживает при этом.

Когда был уже виден блокгауз, Харка сказал:

— Я построил себе шалаш.

Матотаупа был удивлен. Он остановился и посмотрел на сына, взгляд которого был устремлен вперед. Что-то вроде улыбки появилось на лице Матотаупы, а в глазах засиял мягкий свет.

— Ты пригласишь меня в гости?

— Хау. — Харка не сказал больше ни слова, но в этом коротком возгласе было столько надежд…

Оба подошли к загону и вывели коней к реке, причем Харка шел теперь впереди. Их шаги были широкими, легкими и быстрыми.