Топи
Шрифт:
МАКС
Я могу тебя забрать.
Он перехватывает ее руку. Напирает, тянется к ней – наклоняется, шепчет ей в ухо, целуя ее в него.
МАКС
Хочешь, я заберу тебя отсюда? В Москву? Никто тебя не найдет. Поедешь со мной?
Арина выскальзывает, крутит головой.
АРИНА
Нет. Ты врешь. Ты мне врешь.
МАКС
Я хочу тебя забрать!
АРИНА
А мать? Я не уеду. Я ее не брошу.
МАКС
Поедем
АРИНА
Я знаю, что будет. Ты меня трахнешь, тебе станет неинтересно. И останусь в твоей Москве одна с матерью-инвалидом на руках.
МАКС
Нет!
Арина высвобождает руку, отступает.
АРИНА
Наш дом – тут. Матери Комбинат тройную пенсию платит. А там кто нас содержать будет? Журналист? Пока.
Хлопает дверью.
ИНТ. КОМНАТА В ДОМЕ У БАБЫ НЮРЫ. НОЧЬ
Макс храпит вовсю. Денис смотрит в телефон. Соня отвернулась к стенке, на лицо ей светит экран телефона. Из соседней комнаты доносится старческое кряхтение.
ГОЛОС БАБЫ НЮРЫ
Веня, хватит уже тебе ворочаться. С постели меня скинешь.
И чей-то голос отвечает ей неразборчиво. Денис ерзает. Соня отрывается от телефона, в котором разглядывает фотографии Лизы и Темы.
СОНЯ
(шепотом)
Ты чего не спишь?
ДЕНИС
Тут уснешь…
(пауза)
Она как там себя вообще вела? Бабка.
СОНЯ
(осторожно)
Нормально. А что?
ДЕНИС
Я… я могилу ее старика на кладбище нашел. Она одна там. В комнате. Он умер.
Соня молчит.
ДЕНИС
Это она сама с собой разговаривает. И с попугаем.
СОНЯ
Что?
ДЕНИС
У нее попугай там в клетке. Кашляет.
СОНЯ
Как дед умер? Когда умер?
ДЕНИС
Три года назад еще. У меня фотка могилы есть, показать?
Соня молчит.
ДЕНИС
Сонь… Ну ты-то нормальная ведь. Я тебя прошу, давай уедем отсюда. Хочет он расследовать – пускай расследует. Давай уедем, а? Мент нас вон на поезд готов посадить…
СОНЯ
Я… Нет. Я не поеду.
Денис перекатывается к ней ближе, шепчет горячечно.
ДЕНИС
Почему?
Соня вздыхает.
СОНЯ
Я не могу. Не сейчас.
ДЕНИС
Почему?! Тебе-то зачем?!
СОНЯ
Ни за чем.
(пауза)
Это правда особенное место, Денис.
ДЕНИС
Бред какой-то!
СОНЯ
Ну ты же сюда сам хотел приехать. В монастырь. Хотел о чем-то попросить…
ДЕНИС
Кого
просить-то? Его же там нету, попа этого!СОНЯ
Как нет? Сегодня был.
Денис весь подбирается.
ДЕНИС
Как это?
СОНЯ
Был, я с ним сама разговаривала.
Денис молчит. Смотрит на Соню внимательно.
ДЕНИС
Я должен уехать. Я тут не могу оставаться.
Соня тоже садится, берет его за руку.
СОНЯ
Ты дрожишь весь. Что с тобой?
Денис вскакивает, выходит в прихожую. Соня поднимается следом и выходит за ним.
ИНТ. ПРИХОЖАЯ ДОМА БАБЫ НЮРЫ. НОЧЬ
Денис шагает по прихожей кругами, как зверь в клетке. Соня становится рядом, обеспокоенно на него смотрит. Денис останавливается.
ДЕНИС
Я…
Оглядывается на дверь, прикрывает ее.
ДЕНИС
У меня болезнь… Рак у меня. Таблеток осталось всего ничего, и те Катя дала, а без них боли дикие.
Соня выдыхает, оседает. Делает шаг навстречу Денису, открывает руки для объятий – неловко, дергано. Денис стоит неподвижно – и тогда Соня сама подходит к нему и обнимает его.
СОНЯ
Какой ужас…
Денис не двигается с места, ничего не говорит. Его бьет дрожь, и Соня обнимает его крепко, пытаясь унять ее. Они стоят так десять, двадцать секунд. Денис дышит рвано – как будто плачет без слез.
СОНЯ
Послушай… Тебе надо тоже сходить к нему… К отцу Илье… В храм…
ДЕНИС
Нет. Вот уж точно – нет.
СОНЯ
Пожалуйста… Давай завтра вместе сходим, хочешь?
ДЕНИС
Отстань. Правда. Отстань, Сонь. Пожалуйста!
Толкает дверь и уходит. Соня остается в прихожей. Потом робко подходит к двери хозяйской спальни и прислушивается.
БАБА НЮРА (З.К.)
Входи, внучка, входи.
Соня открывает дверь – и через открытую дверь видит сидящую в кресле бабу Нюру, часть кровати, в которой видны накрытые одеялом чьи-то ноги.
Медленно, как во сне, она входит в хозяйскую спальню; и видит – в кровати – изможденного Вениамина Алексеевича, который тем не менее, совершенно очевидно, жив. Он улыбается ей. Баба Нюра протягивает Соне руку.
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
О! А это кто тут у нас?
СОНЯ
(робко)
Добрый вечер…
БАБА НЮРА
Ну что ты? Ругаетесь там?
СОНЯ
Он не верит… что тут чудеса… делаются. Ему нужно… Денису.
БАБА НЮРА
Зря не верит. Каждому по вере дается.
СОНЯ
А вы… У вас… тоже… он? Ну… Денис сказал, он могилу…
Но баба Нюра хмурится, шикает на нее строго – и одновременно незаметно кивает в сторону Вениамина Алексеевича, давая Соне знак.