Топит в тебе

Тело сладкое спазмирует. Глохну, слепну и будто выпадаю на миг в темноту.

Сквозь волны кайфа чувствую его беспорядочные финальные толчки. Слышу протяжный стон, и как дергается во мне. А затем меня придавливает тяжестью его тела. Макс роняет голову на подушку рядом с моим виском. Упирается в нее лбом, тяжело дышит через рот, приходя в себя.

Скашивает на меня поплывший взгляд.

– Ты должна была сказать, – облизывает губы.

Молча качаю головой. Я знаю, что ничего бы не было тогда. Я не жалею сейчас.

Макс разглядывает в лунной темноте мое лицо. Протягивает руку и убирает со лба налипшую прядку. Проводит пальцем по брови, виску, скуле, носу, губам. Приоткрываю рот и касаюсь языком подушечки его пальца. Вкус кожи смешан с табаком. Закрываю глаза, всасывая фалангу. Макс шумно выдыхает, убирает руку и вместо этого целует меня в губы, лениво и чувственно.

– Будем еще? Не болит? – интересуется хрипло сквозь поцелуй.

– Мхм…– бормочу, заливаясь краской до самых кончиков ушей от того, что по сути спровоцировала его сейчас сама. В теле жарко.

Еще…Да…

Но тут спальню оглушает мелодия звонка. Макс мгновенно отшатывается.

– Бл…– бормочет, хмурясь.

Скатывается с меня, встает с кровати и роется в джинсах, валяющихся на полу. Наблюдаю за ним, натягивая на голое влажное тело одеяло. Не думаю, кто это может быть так поздно. Плевать…

Сердце заполошно стучит в груди в ожидании продолжения, между ног вязко и чувственно тянет. Макс выпрямляется, поднося трубку к уху. Кидает на меня непроницаемый взгляд и отворачивается, ероша волосы на затылке.

– Да, Люба, что?

5. Лида

Имя Малевич звучит в тишине комнатки жестокой отрезвляющей пощёчиной. Дергаюсь как от удара, внутри мгновенно холодеет.

Сколько сейчас? Два часа ночи? И вот во столько ему звонит она?!

Сажусь и натягиваю одеяло до самого носа. Широко распахнув глаза, наблюдаю, как Макс в темноте, абсолютно голый расхаживает по комнате, слушая какие-то истеричные всхлипы в трубке.

Я не могу разобрать слов, но то, что она ноет – очевидно.

Ну действительно, кому как ни Колобову можно порыдать в трубку после полуночи!

А он ее слушает. Раздраженно трет лоб, на меня не смотрит, будто и вовсе забыл о моем существовании, и терпеливо слушает ее.

Тормозит посреди комнатки, ерошит волосы на затылке, в темноте бледнеет его голый крепкий зад.

– Ты как?…М, хорошо…И как? Сильно?… Люб, сочувствую, но я у Эмиля на даче, не в городе…– сжимает переносицу, – Просто успокойся… А, ты знаешь? Ну так… В смысле в пяти километрах? Я..кхм… Немного занят… – и только тут Макс оборачивается и мажет по мне задумчивым взглядом.

Мои щеки обдает болезненным жаром. "Немного" это про меня?! Сгораю со стыда. Становится неловко и унизительно…

Малевич продолжает истерить в трубку. Макс прикрывает ладонью глаза и снова ходит по комнате. И наконец, тяжело вздохнув, бросает.

– Ладно, скидывай геолокацию. Скоро буду.

Обрубает вызов. Стоит с телефоном, ожидания сообщения от Малевич, судя по всему. А я, оглушенная, молчу.

С одной стороны я жду хоть каких-то объяснений, с другой – они мне даром не нужны. Я уже все поняла.

Грудь теснит ледяными обручами, сердце болезненно отстукивает слабый пульс.

А чего я ждала?

Нет, не ждала ничего. Но все-таки не хотелось сталкиваться с реальностью вот так. Будто котенка в описанный тапок мордочкой ткнули.

– Мне надо уехать, – глухо сообщает Макс, начиная одеваться.

Поджимаю губы.

– Я поняла.

И наверно в моем голосе слишком много едкого сарказма, потому что Макс замирает, застегивая ширинку джинсов, и поднимает на меня взгляд. С секунду молчит, всматриваясь.

– Малевич в аварию попала. Тут рядом. Просит помочь, – медленно поясняет.

– Оу, жива? – спрашиваю без особого сочувствия.

Потому что вряд ли она бы ревела ему в трубку с того света! Да и из кареты скорой тоже. В таких случаях родителям звонят, а не "мальчику на побегушках".

– Да, но тачка в хлам. И испугалась. Плачет.

– Ну если плачет, то конечно, – холодно пожимаю плечами.

У Макса сужаются глаза. Задираю подбородок.

– Ну что застыл? Одевайся. А то не успеешь ей все сопли подтереть, высохнут, – улыбаюсь.

– Знаешь, я тебе ничего не обещал, – дергается его щека.

– И не надо. Мне больше ничего не надо. Можешь идти.

– Даже так? – выгибает бровь, оскалившись, – Ну спасибо, что разрешила!

Рывком поднимает футболку, торопливо натягивает ее, сует в карманы джинсов телефон и пачку сигарет.

– Спокойной ночи, Душка. И поздравляю с первым разом, неплохо было, да? – ехидничает зло в своей обычной манере, заставляя меня всю мгновенно вспыхнуть от удушающей злости. Какая же он сволочь иногда!

– Если что, обращайся, повторим, – выдает Колобов с нахальным вызовом, уже стоя на пороге.

– Много болтаешь. Смотри, чтобы тебя никто не опередил несчастную утешить, – ерничаю я.

Своим выпадом попадаю в цель, судя по тому, как сжимается его челюсть до хруста, а взгляд мысленно обещает меня придушить.

Ну и отлично, ведь мне тоже сейчас больно!

И самое болезненное во всем этом, что я даже не могу Макса по-настоящему винить.

Он действительно ничего мне не должен. Даже объяснять.

Между нами ничего нет. Это была случайность, и она больше не повторится. Я не позволю ей повториться – это слишком обидно и унизительно. Я получила все, что хотела, о чем давно грезила. Но это лишь мои фантазии, а реальность наотмашь бьет меня здесь и сейчас. И я трезвею. Пусть это и больно.

Макс хлопает дверью, уходя.

Слезы повисают на ресницах.

Жадно прислушиваюсь к себе, разбирая чувства на атомы. Чтобы запомнить каждый их оттенок и больше никогда не поддаться им.