Топоры гномов
Шрифт:
К сожалению, взрыв не смог уничтожить никого из некромантов, только потрепал их, на время дезорганизовал, но спустя короткое время они смогли очнуться и подняться на ноги. К этому моменту мои войска уже крепко сцепились со скелетами и зомби. Сделав короткий рывок до врага, гномы расшвыряли ту нежить, что оказалась отделена от основной толпы и глубоко вклинились в ее ряды. На острие атаки, круша все на своем пути, оказался Громи, как никогда верно воплощающий свое имя. В руках он держал секиру и разрезал ей любую тварь, что подходила на расстояние удара. Плечом к плечу с ним шли кхазад, сомкнувшие щиты, работающие четко и слаженно. Они казались единым механизмом, эффективным в своей смертоносности. Хуже дело обстояло с каз, которые завязли в боях с низшими тварями, постепенно отставая
Судя по всему, Тельдрен решил отказаться от первоначального плана, предпочтя обороне нападение, и в первую минуту достиг многого в выбранной тактике. Скелеты-лучники не смогли безнаказанно осыпать моих воинов стрелами, в большинстве они вынуждены были схватиться за мечи, с трудом противостоя натиску более умелых гномов. Десятки противников оказались повержены в первые секунды, однако на стороне нежити была магия, и некроманты умели ее применять. Гнилостная зеленая волна поднялась от группы колдунов и пролетев через ряды нежити ударила в гномов. Скелеты и зомби от воздействия магии лишь обрели крепость и восстанавливались, а вот моим воинам пришлось скверно, ведь «жатва», так назывались чары, отняла у них часть жизни, пусть и не убила.
Я в этот момент находился еще слишком далеко, в двадцати метрах, а потому мог только сцепить зубы и упрямо ползти, неотрывно глядя на разворачивающееся сражение и надеяться, что успею вовремя с помощь.
Совсем недалеко от меня, по дороге, пролетел костяной дух, часть охраны некромантов отделилась от них и оказалась брошена в мясорубку сражения. Это произошло потому, что гномы и не думали ослаблять натиск. В ярости они продолжили наступление, желая добраться до магов, и орде нежити все сложнее было им противостоять. Стрелки Тельдрена переключили свое внимание на некромантов. Мертвые маги получили по несколько стрел в тела и оказались подвержены благословению аколита, но противник был слишком крепок, чтобы это его уничтожило. Некроманты сотворили защиту от стрел, и стали готовить новый удар.
Я был от них уже в десяти метрах, и осознал, что именно этот момент являлся самым подходящим для нападения. Нет, моей целью не было сорвать сотворение заклинания. Наоборот, я намерен был позволить врагу ударить, а затем воспользоваться его временной неспособностью к сотворению магии. Только так у меня были шансы победить, так и никак иначе.
— Кацуми, наложи «отвод глаз», — приказал я, подбираясь все ближе к противнику.
Мгновенно теплая, приятная волна достигла меня и окутала, словно уютное покрывало. Она заглушила звуки, дала ощущение безопасности, позволяя двигаться уверенней, подбираясь к врагу.
Некроманты подняли руки и разразились новыми заклинаниями. Лучи энергии ударили во все стороны, в каз, в Громи, в Тельдрена, в замерших на холме девушек. Где-то чары приняли на щиты, где-то они ударили в тела, мгновенно выпивая жизни, но мне некогда было считать потери, я уже бросился в атаку.
Глава 17. День восьмой. Начало нового дня.
Что такое шесть метров? В броне, с щитом и молотом в руках, эту дистанцию можно было преодолеть за несколько секунд. Даже стоящие между мной и некромантами зомби не могли надолго задержать этот прорыв. Я врезался в них всей массой, выставив вперед щит, и они разлетелись будто кегли под моим напором. Кованные сапоги вмяли тела в сухой грунт, молот широким взмахом расчистил мне путь к цели, а затем я оказался перед некромантами. Они все повернулись ко мне. С высушенной, пергаментной кожей, с впалыми глазами, горящими колдовским светом, в старых, некогда нарядных мантиях. Они все были похожи, одинаковые в своем уродстве, за исключением одного. Того, кто полностью лишил себя слабой плоти, в ком огонь магии горел особенно нестерпимо, кто в отличии от остальных не мгновение не задумавшись простер в мою сторону руку, с нанизанными на пальцах перстнями. Это был предводитель армии, лич, а еще тот, кто оказался способен творить магию и мгновенно воплотил эту возможность.
С пальцев мертвеца ударила черная
молния, стремительная, неуловимая, от которой невозможно было уклониться, особенно с расстояния в четыре шага. Я и не смог, после чего оказался парализован враждебной силой. Челюсти лича разверзлись в радостной усмешке, вот только она оказалась сразу стерта, когда мое тело окутало сияние «очищения», а затем единым рывком я преодолел оставшееся между нами расстояние. Активация взрывных рун, и молот врезается в тело мертвого мага, кроша его кости и откидывая в сторону. Лич все еще был жив и даже пытался встать, копошась на поваленном им некроманте. Но я не даю ему такой возможности. Подскочив к противнику опуская молот на сухие кости, разнося их в прах. А затем еще раз и еще. Первым гаснут глаза лича, затем приходит очередь оказавшегося под ним некроманта. Но этой победы мало — ведь существуют еще семь магов, которые уже вскоре смогут использовать чары. Подбегаю к ближайшему некроманту, и опрокидываю его на землю, опускаю молот на череп. И в этот момент к противникам возвращается возможность творить чары. Сразу шесть заклинаний ударяет по мне. Часть удается принять на щит, другие ослабляет броня. И потому этого оказывается мало, слишком мало, чтобы со мной покончить!Опускаю молот на лежащего на земле некроманта, обрывая его существование и подскакиваю к следующему, активирую взрывные руны. Оглушительный грохот разносится над полем сражения, и враг разлетается ворохом костей, отправляясь в небытие. Пятеро, осталось пятеро!
В этот момент стремительная, быстрая тень вырывается из-за моей спины и подлетает к самому потрепанному из некромантов. Кинжал входит тому под подбородок, а затем мертвец падает от удара хвостов. А подняться ему на ноги Кацуми уже не дает, вбивая кинжал в глазницу мага по самую рукоять.
Новые удары заклинаний. Тяжелая, тянущая усталость гнетет к земле, накатившая слабость туманит разум, на ноги подвешивают словно по пудовой гире. Преодолевая сопротивление, я иду к врагу, все еще не в силах сотворить чары очищения. А между тем к уцелевшим некромантам уже подступают зомби и костяные духи, готовые защитить своих хозяев. «Это конец?» — проносится в голове. Однако ответом становится ласковое дуновение магии, сметающее все проклятия. «Спасибо Айлин!» — кричу и бросаюсь в новую атаку.
Рассыпающиеся кости, наполненные злобой и ненавистью глаза, волны магии, смертоносной, дикой, все это мелькает перед глазами, заставляя забыть о времени и пространстве. Вскоре я обнаруживаю себя в окружении зомби и скелетов, стремящихся выпить остатки жизни. Их удары сыплются со всех сторон кроме спины, ведь ее прикрывает Кацуми, гибкая, яростная, успевающая за каждым моим шагом. Кровь бурлит от наслаждения боем, разум пьянеет от восторга, из груди рвется крик, и я не сдерживаю его, кричу во всю силу легких:
— Baruk khazad!
Именно так, клич гномов, клич моего народа, бередящий кровь. Он отражается от скал, от каменного свода, возвращаясь десятикратным эхом.
— Baruk khazad! — вновь прозвучал рев, и только сейчас я осознал, что он раздался из множества глоток. А затем стены зомби расступились, и в проеме показался разгоряченный битвой Громи, во главе с кхазад.
— Славно вы тут покрошили, тан! — восхищенно проревел он, глядя на поле костей вокруг меня и лисицы.
— Отставить разговоры! — рявкнул я. — Громи и четверо на правый фланг, я возглавлю левый. Додавим их, братья!
И снова разгорелась схватка. Молот опускается на грудь зомби, щит отбрасывает второго. Впереди, в пяти шагах, стоит скелет, целящийся в меня из лука. Пытаюсь закрыться щитом, но это оказывается не нужным — голова противника разлетается от пущенного телекинезом камня. Из-за спины проскальзывает быстрая словно тень Кацуми и кинжалом подрезает сухожилие зомби. Не успевает тот опуститься на землю, как кицунэ наносит серию быстрых ударов в шею, сердце, живот, добивая живучего противника.
Едва успеваю принять на щит удар, предназначенный лисе, раскидываю в сторону напирающих врагов, однако Кацуми уже погрузившись в боевой угар, и не замечает число противников. Ее движения становятся более резкими, стремительными, она бросается в самую гущу боя, забывая о защите.