Торговцы грезами

— Ладно, — сказал он, — погляжу. Но ничего не обещаю.

Тернер улыбнулся и снова протянул Питеру руку.

— Все так говорят, пока не увидят. Вот что я вам скажу, мистер Кесслер, вы, может, сами того еще не знаете, но уже принадлежите миру кино.

Питер пригласил мистера Тернера на обед. Когда он представил Тернера жене, та посмотрела вопросительно, но промолчала. Питер поспешил объяснить:

— Мистер Тернер сегодня вечером покажет нам движущиеся картинки.

После еды Тернер извинился, сказав, что ему надо спуститься и все приготовить. Питер отправился вместе с ним.

Когда они вошли в игорный зал, Тернер огляделся.

— Жалко, что Джонни пришлось уехать. Это как раз то, что ему было надо.

Тогда Питер объяснил ему причину бегства Джонни и показал записку, которую тот оставил.

Собирая аппарат, Тернер внимательно слушал, а когда Питер закончил, сказал:

— В любом случае, мистер Кесслер, не надо беспокоиться о деньгах, которые вам должен Джонни. Если он обещал их вернуть, так оно и будет.

— А кто беспокоится о деньгах? — спросил Питер. — Мы все любили его, для нас он был как родной.

Тернер улыбнулся.

— Да, Джонни такой. Я помню, как погибли его родители. Ему тогда было лет десять. Мы с Сантосом все решали, что с ним делать. Родственников не было, и ему была прямая дорога в сиротский дом, но Сантос решил оставить его при себе. Потом Сантос говорил, что Джонни был ему как сын.

Тернер продолжал работать, а Питер поднялся наверх к Эстер. Когда они спустились, свет был уже погашен. В темноте они заняли указанные Тернером места. Хотя Питеру и хотелось посмотреть на движущиеся картинки, он был очень доволен, что его никто не сможет увидеть с улицы.

— Готовы? — спросил Тернер.

— Да, — ответил Питер.

Яркий свет внезапно озарил экран, который Тернер установил перед ними. Появились печатные слова, сначала расплывчатые, потом, когда Тернер сфокусировал объектив, более четкие. Прежде чем они успели что-либо разобрать, слова исчезли, и в уголке экрана появился маленький паровоз, который, пыхтя дымом, двигался вперед, становясь с каждой секундой все больше и больше.

Он мчался прямо на них. Казалось, еще немного — и локомотив ворвется в комнату.

Эстер вскрикнула и уткнулась лицом в плечо Питера, схватив его за руку. Питер в ответ крепко сжал ее ладонь. В горле у него пересохло, он лишился дара речи, и на побледневшем лице выступил пот.

— Он уехал? — спросила Эстер, не поднимая лицо с его плеча.

— Уехал, — ответил Питер, удивляясь, что еще может говорить.

Тут же они перенеслись на пляж. Симпатичные девушки, улыбаясь, стояли вокруг них, собираясь купаться; затем они оказались на барже, направляющейся в нью-йоркскую гавань, и знакомые здания казались настолько реальными, что так и хотелось потрогать их рукой, но не успели они это сделать, как оказались на скачках — мчались лошади, толпа бесновалась, одна из лошадей вырвалась вперед и пересекла финиш. Тут все закончилось. Яркий свет, заливавший экран, резал им глаза. Питер с удивлением заметил, что все еще держит руку Эстер. Он услышал, как Тернер спросил:

— Ну как вам понравилось?

Питер встал, моргая.

— Если бы я не видел это собственными глазами, то никогда бы не поверил, — проговорил он, протирая глаза руками.

Тернер рассмеялся.

— Все сначала так говорят.

Он повернулся, чтобы включить свет.

И тут Кесслер увидел толпу. Люди стояли на улице, прижав лица к стеклу, в их глазах светились восторг и удивление.

Питер повернулся к Эстер.

— Ну что ты думаешь?

— Я не знаю, что и думать, — ответила она. — Никогда такого не видела раньше.

Дверь открылась, и люди повалили в зал. Среди них было немало знакомых Питера. Все они говорили одновременно.

— Что это такое? — услышал он чей-то вопрос.

— Движущиеся картинки из Нью-Йорка, — ответил Тернер.

— Вы будете их здесь показывать?

— Я не знаю, — ответил Тернер. — Это зависит от мистера Кесслера.

Толпа посмотрела на Питера.

Несколько секунд Питер стоял молча — он все еще не мог прийти в себя после увиденного. Потом внезапно, словно со стороны, он услышал свой голос:

— Конечно, конечно, мы будем их показывать. Откроемся в субботу вечером.

Эстер ухватила его за рукав.

— Ты что, с ума сошел? — спросила она. — Суббота — ведь это послезавтра.

Он шепнул ей на ухо:

— С ума сошел? Я? Да ведь все они готовы заплатить деньги, чтобы увидеть движущиеся картинки!

Она ничего не ответила.

Питер вдруг почувствовал себя важной особой, и сердце его учащенно забилось. Он откроется в субботу вечером, ведь Эстер не сказала «нет».

Не прошло и шести недель, как Джонни вернулся обратно в Рочестер. С чемоданом в руке он подошел к дому Питера и встал как вкопанный. Скобяная лавка была на месте, но игорного зала не было и в помине. Старая вывеска была снята, а новая гласила:

НИКЕЛЬОДЕОН КЕССЛЕРА

Стояло раннее утро, и улица была еще пустынна. Джонни постоял, разглядывая вывеску, затем, перехватив чемодан из одной руки в другую, направился к лавке Питера. На секунду он остановился в дверях, пока его глаза не привыкли к темноте. Питер первым увидел его и ринулся навстречу, протягивая руку.

— Джонни!

Джонни опустил чемодан и пожал руку Питера.

— Ты вернулся! — возбужденно произнес Питер. — Я ведь говорил Эстер, что ты вернешься! Я ведь говорил ей! Она сказала, что, может, ты не захочешь, но я сказал: мы пошлем ему телеграмму и все узнаем.

Джонни улыбнулся.

— Я так и не понял, что вы хотели от меня? Особенно после того, как я смылся, но…

Питер не дал ему закончить.

— Никаких «но»! Забудем, что произошло. Дело прошлое.

Он обернулся и увидел Дорис.

— Беги наверх, скажи маме, что Джонни здесь. — Питер взял Джонни за руку и повел его в лавку.

— Я чувствовал, что ты вернешься. Это ведь была твоя идея, так что ты имеешь право на свою долю. — Его взгляд упал на Дорис. Она все еще стояла на прежнем месте, глядя на Джонни. — Я кому сказал идти наверх и предупредить маму? — воскликнул Питер.

— Я всего лишь хотела поздороваться с дядей Джонни, — ответила она жалобно.