Торжествующий разум
Шрифт:
– Пабло, город атаковали местные партизаны, но их было слишком мало и, понеся потери, они ушли дальше, перерезав провода и оставив Локимос нам, - слышит он знакомый, немного охрипший голос.
Он поворачивается, и их взгляды встречаются. Пабло в первый раз за последние дни видит Вик. Не было времени даже поговорить. Она вся перепачканная, да и он не лучше.
– Боже, какая она красивая, - думает он, даже не ловя себя на слове, что только что пускай мысленно, но он упомянул бога, имени которого не знает и больше не хочет знать.
Свободным людям не нужны боги. Они
– Дай я выплюну жвачку, - смеется она.
Теперь в городе горит уже не один дом. Локимос снова внезапно атакован. Не удержав под первым натиском внешнего кольца обороны, гориллы отходят в глубь жилых районов. В воздухе кружат вызванные ими вертолеты янки. Но момент упущен и теперь их бомбы и ракеты уже не так легко находят цель.
Повсюду звук боя.
Внезапно один из вражеских вертолетов, сбитый повстанческой ракетой, срывается вниз, зажигая своим падением джунгли где-то вдалеке. Вскоре уничтожен уже второй вертолет.
Пабло, пригнувшись к земле, крадется вместе с Хосе вдоль стены какого-то пятиэтажного дома. Кажется, будто людей здесь совсем нет, но они повсюду, просто боятся высунуть нос и прячутся.
– Пабло, сопротивление ослабевает, похоже, они совсем не готовы защищать город изнутри, но дерутся все-таки хорошо. Мы уже потеряли восемь убитыми и двадцать человек ранеными.
– Это серьезно.
– Да уж, для ста сорока бойцов крупные потери. Мимо них быстрыми короткими перебежками проносится пятерка стрелков. Трое впереди, двое позади - прикрывают тыл. Пулеметчик залегает справа. На минуту устанавливается тишина.
Пабло поднимает к небу глаза и любуется его прозрачной синевой. Он так отвык от неба, отвык от облаков. В джунглях, куда ни посмотри вверх, всюду только зелено-коричневые кроны деревьев и только микрокусочки света говорят, что небо есть. Тут - совсем по-другому.
Несколько бойцов поднимаются из-за скошенной стены и в воздух разом взметаются гранаты. Грохот взрыва, серая бетонно-кирпичная пыль и два тела горилл вылетают из окна дома напротив вместе с оружием. Опять короткие винтовочные очереди и длинные пулеметные выдохи. Ответный огонь, какие-то неразборчивые голоса.
Он ищет прицелом чью-то жизнь. Выстрел. Чьи-то еще выстрелы вокруг. Еще раз тоже самое. Несколько гранатометных зарядов вырывают кусок стены вместе с чьими-то предсмертными криками.
И все тихо.
– Не стреляйте! Не стреляйте, мы сдаемся!
Ожидание. Из разобранного выстрелами и разрывами гранат дома появляется два десятка солдат. Оружие они держат над головой. Медленно идут навстречу. Видно, хотя и с трудом, какие у них взволнованные лица.
– Им должно быть страшно?
– думает Пабло.
– Ведь они такого про нас слышали, попробуй, не испугайся. И сам черт испугался бы.
– Бросайте оружие!
Солдаты останавливаются, складывают автоматы и идут дальше с поднятыми руками и открытыми ладонями, потом снова останавливаются. Один из них кричит:
– Товарищи! Братья, мы расстреляли офицеров и сдаемся! Мы больше не будем сражаться! Да здравствует Революция!
–
Ну, теперь только мэрия, - шепчет Хорхе.– Только там…
Пабло не слышит его слов, какие-то выстрелы и разрывы доносятся до его слуха. В городе все еще идет бой, атакованный с двух сторон, он по-прежнему сопротивляется во имя чего-то.
Спокойно осмотревшись и проверив ближайшие дома, отряд идет дальше. Идет осторожно, зная - опасность на каждом шагу. Хорхе отдает какие-то команды. Несколько пятерок уходят вперед.
Настороженно все чего-то ждут. Так проходит некоторое время. Бойцы курят о чем-то не громко разговаривают. Тихо смеются.
– Игнасио, знаешь, что я сделаю, когда кончится война, мы закончим Революцию, выкинем янки и построим новый мир?
– шепчет крепкого сложения индеец лет тридцати.
– Нет, - поправляет кепи совсем худой темнокожий юноша.
– Сделаю так, чтобы больше не было войны, не было смерти, а все люди любили друг друга, кроме янки конечно!
– Да ты что волшебник?
– Войны и так нет, - ворчит старый партизан, ветеран еще первого северного похода.
– Вот уже десять минут как нет.
– Неужели он прав и войны нет?
– думает Пабло.
– Неужели пять минут могут дать такой добрый, но и опасный в своей поспешности вывод? Неужели скоро будет настоящий мир, а не эта ненужная пауза?
Он соскучился по Вик. За двое суток сражений Пабло почти не видел любимую и теперь вперемешку с боями, его мысли были о ней. Он представлял ее то идущей купаться в маленькой холодной реке в свете яркого, но еще не палящего утреннего солнца. То ему казалось, что они вместе лежат на горячей траве. То мысли о том, как пахнет ее тело, и как оно красиво, и какой у нее голос, какие глаза заставляли его забывать обо всем. В мире он ждал только ее. Война, сражения были для него бесконечны. Он знал, что время еще не пришло и что это не последний бой.
– Все нормально, - доложил ему вернувшийся из разведки командир взвода.
– Можно идти дальше, мэрия совсем близко и там уж наверняка засели гориллы.
– Рассыпаться в пятерки и двигаться параллельными группами, - решительным голосом Пабло отдает новый приказ.
Новое движение и новое донесение. Мэрия перед ними, еще час назад ее атаковала 3-я рота, но с потерями отступила. В этой роте сейчас Вик. Он скучает по ней, наверное, сейчас такой грязной и уставшей. Он ждет ее и грезит их встречей. Нет женщины ближе ему. Он чувствует ее рядом, даже если она далеко, знает - она всегда вместе с ним. Такова любовь.
– Где она сейчас?
– У них трое убитых и семь раненых, - рвет и без того короткую мысль Хорхе.
– Многовато, по-моему. Но и противника они потрепали изрядно, теперь ему не усидеть…
– Зря конечно они не стали нас дожидаться, - они с Хорхе крадутся по разодранным бетонным скалам к позициям 3-й роты.
– Наверное, думали, что основные силы брошены против нас, и они смогут легко занять мэрию, а потом обрушиться на горилл с тылу.
– Мысль хорошая.
Они минуют дозоры и теперь можно чувствовать себя свободней. Идут распрямившись. Теперь среди своих.