Торжествующий разум

–  Наш самолет идет на посадку. Пожалуйста, пристегните ремни, - прозвучал мелодичный женский голос, и самолет слегка вздрогнул.

Павел выглянул в иллюминатор. Там за толстым стеклом укрытый от его глаз облаками растелился огромный город.

–  Неужели это Москва, - подумал он, чувствуя прилив каких-то новых сил.

Он никогда не скучал по родным краям, где бы ни находился, всегда зная, что планета - его подлинный дом. Но теперь какие-то странные, таинственно далекие чувства охватили его. Они небыли связаны с размышлениями о том, что необходимо изменить в старом тексте Программы. Калугина заботило другое: он ощущал приближение чего-то прежнего. Но это прежнее приближалось к нему уже совсем новому. Но изменился не только он - изменился и тот приближающийся мир.

Павел спрятал недочитанный текст в карман на переднем кресле. Время перелета подошло к концу.

Посадка оказалась мягкой, почти не заметной.

***

Президент был непреклонно встревожен, осень только начиналась, а значит, начинались и проблемы. Он хмурился и морщил свои тонкие светлые брови. Час назад, встреченный вставание ближнего круга министров, он прошел к своему столу и сел. Вслед за ним сели министры, прошел и сел незаметно просочившийся директор ФБС.

Заседание началось.

–  Экономическая ситуация относительно стабильна, - начал свой доклад министр экономики.
– Мы по-прежнему удерживаем основные показатели производства и экспорта, но общая динамика может преподнести печальный урок. Рентабельность недавно начавших разрабатываться сырьевых месторождений ниже стандартной в два раза. Ряд нефтедобывающих объектов вообще убыточен. Все это, конечно, повторяет виток прошлого года, однако общемировой спад производства, дошедший до нашей экономики, хотя и с годичным опозданием кажется мне угрожающим.

–  Странные люди, - сказал про себя Президент.
– Они способны врать даже мне. Ведь всем им и особенно этому «красавцу» известно: еще два года назад прогнозировался кризис. И началось все с нашего рынка.

–  Не забывайте о безработице, - вставил слово первый вице-премьер Кассили, маленький, как и многие члены правительства в подобие президенту, человек с испуганно мрачным лицом, на котором выражалась непреходящая депрессия.
– Ее уровень за прошедшее лето превысил 10%.

–  Это не официальные цифры, - огрызнулся министр экономики.
– По нашим расчетам этот уровень по-прежнему сохраняется на 3,5%.

–  Вы еще скажите, что мы не стоим на пороге краха, - снова заметил вице-премьер, раздвигая свои большие белые щеки вредной улыбкой.

–  Успокойтесь, - зашипел президент.

На минуту все смолкли, и ни один звук не проникал в этот обширный светлый кабинет, выполненный в дорогом, золочено-резном стиле.

Премьер министр, невысокий кудрявый слегка полный коротконогий мужчина в дорогом тесном пиджаке передал главе государства какие-то бумаги. Директор ФБС не спускал с него глаз. Большое пернатое животное с двумя головами висело, распластавшись на красном щите, и не обращало на сидевших под ее лапами маленьких людей никакого внимания.

Премьер повернул голову в тугом воротничке и сделал какой-то знак министру информации и печати. Тот сплющил тонкие губки в милую робкую скрывающую какие-то недобрые чувства улыбку и нежным почти девичьим голосом заговорил:

–  Господин президент, Родион Григорьевич, мы с этой либеральной прессой разберемся. Ее по слухам в США делают, а к нам по Интернету завозят. Мы уж и так и сяк…

–  А вы слухами не руководствуйтесь, - заметил до этого внимательно тихий директор ФБС.
– Вы у нас спросите, что народ думает, что чувствует, чего хочет, а то по стране тут всякое гуляет, умы баламутит, а вы не видите.

Президент закивал головой. Это был первый конструктив, который удалось пока услышать.

–  В прошлом году мы ввели новые ограничения на западную кинематографическую продукцию, - заговорил неровным басом премьер.
– Не помогло. Да и трудно нам с общественным мнением справляться. Конечно народ за президента, он это не раз доказал. Мы с ним и работаем. Но вот вредное влияние все равно есть и самое главное, что ничего сделать нельзя. Хотелось бы, но ведь из поезда не выпрыгнешь, весь мир куда-то идет и мы с ним, конечно, стараемся традиционные ценности сохранить и державность, но не без проблем.

–  Должен сделать маленькое замечание, - уже мягче заговорил директор ФБС.
– То, что настроения меняются, это есть, но мы их как контролировали, так и контролируем. У нас все под пристальным вниманием, семья, школа, информационные потоки разумеется, и нет такой сферы жизни, о которой бы мы чего-либо не знали и чего-либо не замечали. Конечно, нам трудно, финансов не хватает, технически мы от ЦРУ и ФБР отстаем, но да ладно. Важно, что политика не беспокоит умы населения, так как было прежде все разрешенные партии наши, все их лидеры, мы специально их дозировано пиарим в наших руках и более того на нашей стороне.

Министр информации закивал головой, подтверждая каждое слово директора ФБС. Президент расправил свои тонкие брови и немного приоткрыл рот. Кресло, мягкое и теплое, странным образом неприятно впивалось ему взад. Он глубоко вздохнул и собравшиеся приняли это за «вздох облегчения».

–  Но есть одна серьезная проблема, - продолжал директор.
– Как-то странно и неожиданно оживились левые. Провели в Милане пленум своего ЦК, избрали новый секретариат, выдвинули новую программу, новые лозунги, такие, например как: "30 часовая рабочая неделя". Но есть и хуже. И по нашим агентурным данным вернулись в Россию, для работы на месте, вернулись почти все коммунисты. Только трое осталось в составе Заграничного бюро партии. Они при помощи своей сети хакеров усилили финансовые хищения, в том числе и бюджетных денег. И что самое неприятное: развернули невиданную до селе пропагандистскую работу. Их идейный набор тоже меня беспокоит. Но мы и в этот раз попробуем вывести компартию на раскол, а затем нейтрализуем. Для этого у нас есть все необходимое.

–  Не вы ли пять лет назад, да и раньше засыпали правительство реляциями, что с коммунизмом покончено?
– робко полюбопытствовал министр информации.

–  Это, похоже, вечная зараза, - заметил премьер.

Президент посмотрел в сторону игравшего ноутбуком министра экономики. Тот, видимо почувствовав, чего от него ждет главный медленно начал:

–  Возможно прежнее, либеральное правительство, в составе которого я начинал работать, не было так уж неправо, когда отстаивало позицию сохранения за рабочими права на умеренную забастовку? Может мы тогда погорячились? Перегнули? Теперь вся эта масса гаечных ключей впитывает всякие утопичные идеи и норовит устроить нам демонстрацию. И ведь речь не только о промышленных рабочих, но и служащих - даже банковских служащих. В стабильный период профсоюзы, речь только о «независимых профсоюзах», охватывали не более 3% наемных работников. Сейчас 27%. Однако, на ближайшие полгода прогнозируется рост численности их членов до 34-38%. Возможно в борьбе с красной чумой мы тоже были не достаточно правы?

–  Все было верно сделано, как и для порядка вообще. И важно конечно было дисциплину в народе соблюсти, - басисто заявил, внутренне любуясь своим маршальским мундиром с большими звездами на пагонах, министр обороны.
– Разве иначе страну удержишь, да и люди чего хотят?

–  Что вы будете делать - погоны?
– попытался огрызнуться министр экономики.

–  А что думает патриарх?
– спросил, как-то отдаленно не понимая разногласий, президент.

–  Родион Григорьевич, - начал премьер министр, - их святейшество считает, что мы мало внимания уделяем религиозному воспитанию подрастающего поколения. Православная церковь даже законопроект новый приготовила "О благостном и добросердечном воспитании отроков". Хотят, чтобы мы через думу провели. Еще предлагают экологическую программу "Спаси и сохрани", чтобы отвлечь внимание общественности…