Торжествующий разум

Между тем люди в парке продолжали волноваться и не расходились. Только спустя час при помощи уговоров, больше походивших на запугивание, ОМОНа и милиции с собаками народ удалось разогнать.

Вечером выступил президент. Он был взволнован, тонкие светлые дуги его бровей сурово изогнулись и повисли в строгом выражении на некрасивом лице. Президент произнес короткое обращение к российскому народу. Газеты писали: «Он призвал воспринимать ситуацию спокойно, не поддаваться панике, положиться на милицию и ФБС. Так же глава государства высказал глубокое осуждение тем кто не щадя человеческих жизней пытается оказывать давление на позицию правительства». День, даже клонясь к концу, был теплый, но взволнованный город, словно не замечал его. Впрочем, после работы многие были дома и почти все смотрели телевизор. Правительство обещало изменить ситуацию - защитить свой народ и сохранить стабильность. Силовые министры обещали наказать «совершивших преступление негодяев». Хотелось верить, что никто из руководителей не причастен к случившемуся в метро.

***

Дом, в котором теперь жил Калугин был самым обыкновенным московским домом. Старый, бетонный, двенадцати этажный он не заслуживал описания. Интерьер квартиры Калугина был не богат - в доме преобладала пустота. Выдержанное в светлых тонах жилище имело немного мебели. Привычный к вещам взгляд с трудом мог определить есть она или ее нет. Стиль этого дома был близок к восточному, за исключением того, что в нем отсутствовали какие бы то ни было украшения. Все было просто и лаконично.

Было уже семь часов вечера. Уставший от долгой работы за компьютером, Павел лежал на однотонном ковровом полу и смотрел в потолок, стараясь отыскать там люстру. Поиски были безуспешны: никакой люстры не было, комната освещалась странно спрятанными в углы стен и потолка приборами. Свет был мягким и несколько не мешал Павлу искать люстру. Он не был сейчас занят мыслями и радовался тому, что наконец мог отдохнуть.

Вдруг зазвонил телефон. Его звук резко пронесся в воздухе, освобождая Калугина от приятного транса.

–  Ало, - протянул руку и поднял трубку Павел.

–  Это Хрисовул, привет, включи телевизор, - торопливо выговорил голос в аппарате.

–  Алексей, а что произошло? Сто лет тебя не видел…

–  Ты что еще ничего не знаешь?

–  Нет.

–  Тогда включай, там сейчас президент выступает. В метро новый теракт. Ясно?

–  Ясно.

Павел подошел к компьютеру и щелкнул по клавиатуре. На большом плазменном экране, висящем на стене, зажегся знакомый силуэт. На фоне Кремля с непокрытой лысеющей головой и выражением лица неожиданно застигнутого событиями человека выступал президент:

–  Те, кто совершил этот зверский антимилосердный акт ответят перед законам. Мы и все российское общество, все патриоты и все простые люди скажут еще свое слово сепаратистам и убийцам. Всем этим анархистам и исламским фундаменталистам разрушающим основы стабильности и социального прогресса в нашем обществе. Наш суровый приговор покажет пример всем тем, кто подстрекаемый западными спецслужбами и вредными информационными структурами хочет запугать нас и парализовать государство. В Кремль уже поступили тысячи звонков поддержки жесткой патриотической позиции правительства России. Я только что подписал два указа. Первый - "О запрете анархистской и антигосударственной деятельности" и второй - "О борьбе с религиозным сепаратизмом". Вместе с этим я обратился к правительству с требованием подготовить и немедленно представить в Государственную Думу проект закона "О борьбе с антигосударственными элементами". Все эти меры, вместе с усилением традиционных, должны в кротчайшие сроки нейтрализовать красно-исламский террор.

–  Началось, - подумал Павел, не зная еще как воспринимать новые ходы белобрового хозяина страны.
– Неужели теперь они совсем лишат нас даже этих убогих буржуазных свобод?

–  Всем тем, кто не верит в наши общие силы, в нашу волю и решимость я хочу сказать: "Будьте уверены, мы не дадим русский народ в обиду. Мы не допустим безнаказанных убийств. Варварам XXI века не удастся разрушить нашу страну. Страна будет великой и могучей. С нами бог, закон и наша преданность интересам России!"

Прокрутив обратно запись дневных программ, Павел внимательно посмотрел все выпуски новостей и был потрясен. Погибло восемьдесят человек, и было ранено восемнадцать. Это было уже слишком. Но больше смотреть было нечего, и Калугин отключил телевидение. Он глубоко вздохнул и посмотрел в окно на безрадостный железобетонный пейзаж. Зелени в районе, где он поселился, было немного.

–  То, что это дело рук ФБС это очевидно, - рассуждал он.
– Но зачем устраивать этот взрыв сейчас? Неужели у них действительно есть причины делать новый шаг в запугивании населения? Все ведь это уже было - они то же самое делали раньше. Прошло много лет, но ведь могли же придумать что-то новое. Неужели так мало фантазии?

Он повернулся к экрану и, открыв несколько текстовых файлов, принявшись за работу над статьей для партийных электронных СМИ, но мысли его не уходили от последних событий. Они наплывали кадрами из новостей и пугали его ужасом того, что еще предстояло пережить стране и народу. Вдруг у двери раздался звонок. Павел удивленно оглянулся и посмотрел туда, где ничем не украшенная, но защищенная тяжелым замком, была входная дверь. Он встал.

Звонок повторился. Это был уверенный звук, и тот, чей палец вызывал его, казалось, знал, что хозяин дома. Павел сделал несколько шагов и выглянул в глазок.

Щелкнул замок. И в комнату стремительно вошел высокий коротко стриженый блондин в очках. Калугин ошеломленно смотрел на него не в силах сказать что-либо. Гость проворно закрыл дверь и представился:

–  Виктор Датов, собственной персоной. Извини что без предупреждения. Не мог дозвониться - что-то с сетью.

–  Тебя что выпусти?
– недоуменно поинтересовался Павел, от удивления разрезая глазами неожиданного гостя.

–  Нет, я сам ушел. Сбежал.

Секунду они стояли, и с трудом узнавая, смотрели друг на друга. Потом вдруг влекомые какой-то высшей силой обнялись. Павел ничего не мог понять. Быть может сегодняшние события подействовали на него так, но он мало, что понимал в произошедшем. Сердце его билось, а кровь пульсировала резкими ударами в висках.

–  Как тебе удалось?
– наконец собрав разбегающиеся от чувств мысли, вымолвил он.
– Неужели все настолько уже прогнило?

–  Потом расскажу, а сейчас идем.

–  Неужели охрана помогла?

–  Какая там теперь охрана. Режим трещит по швам и вот-вот порвется, а ты тут еще о какой то охране. Или думаешь собственными взрывами вперемешку с громкими заявлениями можно удержать развал буржуазного государства, когда его экономический базис размыт? Одевайся. Идем! Идем!

–  Да куда?

–  В редакцию "Форт Венсенна".

–  Зачем? Еще рано.

–  Готовить демонстрацию, ты про взрыв слышал?
– съязвил Датов.
– А еще вечером большая встреча с рабочими на «Гемавто». Ты просто обязан там выступить. Ты представляешь, что происходит!? Реакция оказалась не прогнозированной. Мы уже получили гору звонков и писем от товарищей: во многих регионах начались стихийные стачки, где-то прошли несанкционированные акции протеста… Не думаю, что это сейчас произошел критический перелом в сознании, во всей борьбе, но что-то радикально начало ломаться в старой системе. Раньше она только гнила, а теперь… пошли, уже!