Тост

– Почему?

– Эта луна, как шлягер, как луковица, средство для выжимания слез. Вы только представьте себе, что за уродина: вулканическая пустыня, покрытая пеплом. Но сейчас это не имеет значения, работает отражатель, магнетизирующий свет, и мы влипли, конец, начинаешь умиляться, хочется шептать нежные слова!

– Вы всегда так ведете себя при луне?

– Как?

– Шепчете нежные слова. Надеюсь, у вас нет намерения делать это сейчас.

«Есть, – подумал он. И сразу же: – Ни за что!» Становилось холодно.

– Не знаю, – сказал он. – Все возможно.

Анна подняла лицо с колен и внимательно посмотрела в его сторону, словно желая осознать, каков он, этот мужчина, предназначенный ей самим шефом.

– Я бы не хотела их слышать, – сказала она.

– Как вам угодно. Мне они тоже приходят с трудом.

– Великолепно.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Анна прикрыла его руку своей.

– Вы не пойдете спать? – спросил он.

– Нет.

– Шеф был бы доволен, что вы занимаетесь мной. Я дивлюсь вашей дисциплинированности и готовности пожертвовать собой.

– Грязные шутки.

– А вам не приходило в голову, что шеф заинтересован не только в том, чтобы вы соблюдали соглашение? Что он заинтересован во мне?

– Мне хочется вас покорить, потому что я так решила.

– Сейчас Мелецкий думает о том, как меня занять. Боится, что я могу ему в чем-то помешать. Он хочет демонтировать медицинскую аппаратуру, чтобы на ней разбогатеть. Мне удалось дозвониться в Зельно и сообщить властям, что городок цел. Теперь он будет спешить нагрузить машины, прежде чем хлынут переселенцы.

– А если успеет?

– У него все равно ничего не получится.

– Вы ему помешаете? Один против пяти?

– Я не один. На моей стороне Смулка. И, кажется, Чесек. Она сняла руку с его руки.

– Теперь я понимаю, почему вы отдали меня Смулке. За медицинскую аппаратуру.

Она констатировала это без возмущения, с обычной для нее печалью, с легким оттенком сарказма в голосе.

– Никому я вас не отдавал, – сказал он. – Вы сами прекрасно собой распорядитесь.

– Но были готовы.

– Нет! – воскликнул он.

– Хорошо, ну хорошо, – успокоила она его. – Какая разница.

– Как какая разница! «Черт бы побрал эту лахудру», – подумал он.

– Зачем вам это? – спросила она. – Эта история с Мелецким? Пусть он делает что хочет.

– Сюда должны приехать раненые. На станции ждут люди. Люди, которые потеряли все. Вы понимаете?

– Отчасти, – сказала она. – Но какое вам до них дело?

– Я мечтал о том, чтобы поселиться в лесу, – признался он. – Вдали от людей. Но теперь я вижу, что это не так просто. Подумайте, после всех этих кошмаров, убийств…

– И что вы решили?

– Я потребую точного выполнения миссии, для которой нас сюда прислали.

– А если они не захотят?

– Увидим.

– Вы воспользуетесь пулеметом Шаффера?

– Не исключено.

Она опять внимательно посмотрела на него. – Вы опасный человек, – сказала она.

– Я хочу жить в чистом мире.

– А им ваша чистота не нужна.

– Я заставлю ее принять.

Она помолчала и снова перешла в наступление:

– Я не верю в ваше бескорыстие. Признайтесь, какие подлые намерения движут вами? Зависть? Карьеризм? Ну признайтесь, что руководит вами на самом деле? Вы хотите кому-нибудь понравиться? У вас среди переселенцев родственники? Злой характер? Да?

– Не угадали.

– Не верю!

Хенрик замолчал. «Опять дала мне пощечину, – подумал он. – Боже, смилуйся над ней, сделай так, чтобы она все забыла, пусть она снова верит, пусть прошлое покажется ей сном».

Анна положила руку ему на плечо. «Этот жест, наверно, остался у нее с гимназических лет, когда кокетство еще неосознанно, обезоруживающе невинно, остался только жест, она положила руку на плечо, она сделала это бессознательно, а по моему телу прошла волна тепла, мучительная истома».

– Не делай этого, – сказала она.

– Чего? – спросил он и только потом понял, что она сказала ему «ты». «Она права, мы знакомы уже сто лет».

– Разреши им уехать, – сказала она. – Они сильнее.

Анна хотела добавить еще что-то, убедить его, но слова застряли в горле, она закашлялась. Обхватив руками голову, съежившись, она искала успокоения у него на груди. Он прижал ее к себе. От ее учащенного дыхания рубашка стала влажной. Он чувствовал, как дрожат ее плечи. Кашель постепенно утихал.

– Как хорошо, – шепнула она. Потом подняла голову, вытерла слезы. Беззвучно зашевелила губами. Быстро поцеловала его и сразу же оттолкнула.

Он остался стоять с протянутыми руками, как нищий. Она повернулась и сбежала со ступеней террасы.

– Анна! – крикнул он.

Она быстро шла среди деревьев. Он побежал за ней.

– Анна! – кричал он.

Анна не обернулась. На мгновение она погрузилась во мрак, но потом опять вышла в полосу лунного света.

– Остановись, не делай меня смешным!

Анна остановилась. Посмотрела вверх на конную статую Великого Фрица.

– Негодяй, – сказала она. Хенрик схватил ее в объятия.

– Пусти, – приказала она.

Он отступил. «Раскапризничавшаяся девчонка, черт бы ее побрал!»

– Можно, я тебя поцелую? – спросил он.

– Нет.

– Обниму тебя?

– Нет.

– Я люблю тебя. Она крикнула:

– Нет! Умоляю тебя, ни слова об этом! Нет, нет, нет!.. Потом: – Послушай, разреши им отсюда уехать. Возьми, что они тебе дают. Не будь таким гордым.

– Это бандиты.

– Я не уверена.

– Они приехали сюда, чтобы грабить.

– Пусть грабят. Нас это не касается.

– Перестань, ради бога! – воскликнул он. – Зачем ты об этом говоришь! Именно сейчас!

Она молчала.

– Пойдем ко мне, – сказал он.

– Нет.

– К Смулке бы ты пошла! – крикнул он в бешенстве.

– Не пошла бы.

– А ко мне пойдешь, – сказал он и схватил ее за руку. Она застонала:

– Отпусти, мне больно.

– Пойдем.

– Пусти.

Хенрик тянул ее, она спотыкалась, так дошли до гостиницы.