Тот, кого хочу

Рафаэль Эскобар не позвонил, не постучал поздно ночью в ее дверь, заставляя обмирать от желания и страха, не вошел напористо, по-хозяйски в ее квартиру и в ее тело. Он трахнул ее и был таков.

Может, он и носил полицейский значок, но при этом мало чем отличался от тех, кого ловил. Плохие парни всегда были слабостью Стефани. Роковой слабостью.

Стефани вдруг обнаружила, что ставит папку с этикеткой «Дорен» под букву «Б». Сегодня она должна была начать новую жизнь. Так ей казалось.

Еще раз жизнь с чистого листа. Но разве это возможно, если на новой работе этот человек не оставляет ее в покое? А ведь Раф мог бы спокойно прийти к ней домой, однако он не счел нужным это сделать.

Стефани решила, что не станет подслушивать, хотя, прижавшись ухом к стене, могла бы услышать все, что говорилось в соседней комнате.

Но она не позволила себе до этого опуститься.

Гнев кипел в ней, а еще ужасная боль, которая возникает тогда, когда совершишь какой-то по-настоящему глупый поступок и винить в нем можешь только себя. Наверное, нечто подобное испытывают люди, когда из-за гангрены лишаются конечности. Когда гангрена вынуждает их расстаться с важной частью собственного тела, чтобы спасти все остальное. Возможно, у нее сердечная гангрена.

Совещание в кабинете Хлои продлилось недолго. Ну и что?

Когда Стефани увидела, как Раф поднимается по лестнице, на мгновение она поверила в то, что он пришел к ней. Сердце ее радостно забилось, настроение поднялось до небес.

Он ее нашел!

Но Раф не бросился к ней, чтобы заключить в объятия, как виделось ей в грезах.

В который раз Стефани прокручивала в голове сцену их встречи под невнятное бормотание, доносившееся из соседней комнаты. Увидев ее, он сказал:

– Привет, Стефани.

Едва Хлоя ушла к себе в кабинет и оставила их вдвоем, Стефани спросила его:

– Что ты тут делаешь?

– Я пришел к Хлое.

Догадаться о том, что он чувствует, по его выражению лица она не смогла. Ни единого намека. А возможно, он как раз и хотел дать ей понять, что не чувствует к ней ничего.

Неужели она так никогда ничему и не научится?

Она спросила, знал ли он о том, что увидит ее здесь, и он сказал, что догадывался. И гангрена поползла дальше.

Стефани услышала, как открылась дверь соседней комнаты. Это означало, что встреча ее босса с Рафом закончена. Стефани мгновенно схватила трубку и начала говорить. Она развернула во весь экран страницу с контактной информацией своего дантиста и довольно убедительно изображала, будто записывается к нему на прием.

Раф задержался у раскрытой двери в ее кабинет.

– В четверг в девять? – сказала в трубку Стефани. А затем:

– Хорошо, как насчет пятницы в одиннадцать? – Поскольку Раф все не уходил, она сменила тему:

– Конечно, я с удовольствием расскажу вам о наших услугах. – И начала читать вслух выдержки из их рекламного проспекта.

Она продолжала читать до тех пор, пока шаги Рафа не затихли окончательно. Положив трубку, Стефани окинула взглядом кабинет, в котором успела просидеть всего несколько часов. А ведь у нее было столько надежд!

Она уже упаковывала сумку, когда в кабинет вошла Хлоя.

– Уже время ленча? – И как ей могла нравиться такая язва?

– Нет. Я ухожу. Я избавляю вас от необходимости меня увольнять.

Хлоя моргнула. Ее большие синие глаза закрылись и открылись, как у фарфоровой куклы, но никаких проявлений эмоций лицо ее не выдало. Ну может, только чуть-чуть любопытства.

– С чего бы мне вас увольнять?

– О, перестаньте. Раф был у вас в кабинете, а я не думаю, что ему бы потребовалась помощь в том, чтобы с кем-то порвать. Он сам великолепно справляется.

– Раф с вами порвал? Я поняла, что вы спали друг с другом. Я всегда это вижу. Но я считала, что вы все еще помолвлены с этим противным клерком из ювелирного магазина.

Стефани показала ей руку без кольца, и Хлоя пожала своими безупречными, словно у модели, плечами.

– Вот как? Ну что ж. Я рада. Этот ювелирный клерк показался мне полным ничтожеством.

В любое другое время Стефани обязательно бы улыбнулась. Но не сейчас. Да, Хлоя весьма отчетливо проговорила свою фразу, с настоящим дикторским произношением. Стефани еще ни разу не встречала человека, который бы мог произносить гадости с такой превосходной артикуляцией. Но улыбаться сейчас Стефани не хотелось. Ей хотелось рычать от злости.

– Раф рассказал вам обо мне.

– Что рассказал? Знаете, я бы хотела присесть. Выпейте кофе. Вы к нему не притронулись, а я приготовила его специально для вас.

– Я воровка! – Стефани выкрикнула эту фразу. Она кричала ее так, словно хотела, чтобы и Раф расслышал эти слова за адским шумом двигателя своего мотоцикла, который как раз сейчас уносил его прочь от нее.

Хлоя взяла чистую чашку с подноса, налила в нее кофе из кофейника и добавила молока из молочника. Затем она окинула взглядом комнату.

– Нам нужно поставить тут уютное кресло. Этот стул не годится. Возьмите свой кофе и идите за мной.

Стефани спрашивала себя, кто из них двоих более сумасшедший, когда следовала за своей начальницей (пока еще начальницей) не в другой кабинет, как она изначально предположила, а в спальню Хлои.

– Здесь гораздо приятнее, верно? Хотя до настоящего уюта еще далеко. Все никак руки не доходят. Придвигайте кресло поближе к кровати, и мы поговорим по душам.

Хлоя сбросила потрясающе красивые босоножки, подоткнула под спину две подушки и уселась на кровати, поджав под себя ноги. Покрывало на кровати было выдержано в черно-белой гамме, и, как отметила про себя Стефани, в нем безошибочно угадывались вкус и стиль Хлои.

Стефани пододвинула к кровати единственное кресло с подголовником – из тех, что продаются во всех мебельных салонах, – и села, не зная, что говорить теперь, когда она так неосмотрительно выложила Хлое свою проблему. Чувствовала она себя очень глупо.

Хлоя, напротив, говорила охотно:

– Вы воруете драгоценности? Мне всегда это казалось захватывающе интересным. – Она сделала паузу, чтобы глотнуть кофе. – Конечно, до тех пор, пока тебя не поймают.

– Можно сказать и так. Если считать дешевую бижутерию драгоценностями. – Стефани замолчала. Странное дело, воровство как таковое внушало ей не больше стыда, чем тот факт, что она опускалась до того, чтобы красть дешевку.

– Почему бы вам мне об этом не рассказать?

И Стефани рассказала. Рассказала о возбуждении, которое дарит опасность возможности быть пойманной с поличным. Рассказала, что не испытывала этой потребности целую вечность, а вот недавно эта пагубная страсть снова о себе заявила.

– Так, значит, Раф ничего вам не рассказал?

– Нет.

– Господи, я чувствую себя идиоткой.

– Напрасно. Я рада, что вы мне об этом рассказали.

– Вы, наверное, никогда ничего не крали.

– Ну, я тоже получала возбуждение от опасности, от того, что тебя могут поймать с поличным, когда занималась сексом в самых неподходящих для этого местах. И еще от того эмоционального заряда, который дают всякие жизненные перипетии. Поймите, у каждого из нас есть свои пороки. Мы просто должны научиться направлять эти энергетические потоки в нужное русло, чтобы не оказаться в омерзительной тюремной камере.