Тот, кто меня убил

Почему только я не довела дело до конца в тот день, когда он беспомощный лежал передо мной в луже крови? Да, я бы потом замерзла в горах, но умерла бы свободной. Умерла борясь. А не так — запертая в доме, день за днем приближаясь к неминуемой смерти... Хуже этого ничего быть не может!

Я представила Скайгарда, спящего сейчас наверху. Как он обнимал меня, как гладил волосы, называл «неари»... Он сказал, что «неари» означает «истинная любовь», но можно ли ему верить? Что если «неари» — это «глупая беременная женушка, которой я навешаю лапши на уши, чтобы не сбежала».

Я сжала кулаки, из глаз брызнули злые слезы. Ладно! Ладно, Скай!

Хорошо, что я знала, где кухарка держит свою кухонную утварь. Сама сколько раз ей помогала готовить! Я всхлипнула, вспомнив, как чистила рыбу, мечтала познакомиться с русалками и почти радовалась своей новой жизни. Какой же дурой я была!

Я выдвинула ящик стола, разглядывая блестевшие в полутьме столовые приборы. Рукоять длинного узкого ножа для колки льда удобно легла в ладонь.

Я шла, выставив нож перед собой, совершенно не таясь. Если бы кто-нибудь встретил меня по дороге, то разгадать мои планы не составило бы труда. Думаю, я жутко выглядела в тот момент. Заплаканная, волосы растрепаны, лезвие поблескивает в руке. Но я добралась до спальни, не увиденная никем.

Скай спал, перекатившись на спину. Как удобно! Молодец, муженек, как удачно ты подставил мне свое сердце. Ненавистное сердце дракона! Сколько от тебя хлопот!

Я осторожно забралась на кровать, стараясь, чтобы она не скрипела. Но та, конечно, заскрипела. А у драконов такой чуткий сон! И нюх! Скай не мог не проснуться. Я с ужасом смотрела на его лицо. Ресницы дрогнули, но Скай не открыл глаз, только приподнял левую руку, приглашая меня лечь на его плечо: понял, что я вернулась, и звал в свои объятия.

На секунду моя решительность дрогнула, но я тут же напомнила себе, что я для него не больше, чем вместилище его будущего наследника. Узкое лезвие уперлось чуть ниже грудины. Я понимала, что сквозь ребра могу и не пробиться, лучше вонзить нож в незащищенный мягкий участок. Сердце где-то там. Мне только нужно надавить всем весом. Но сначала я задам один вопрос...

Скай распахнул глаза, безмолвно глядя на меня, не понимая, что происходит.

— Неари... Почему?

И столько удивления было в этом «почему», словно он маленький мальчик, которому незаслуженно сделали очень больно. Он скользил взглядом по моему лицу, точно пытался пробиться сквозь мои сжатые в ярости губы, проникнуть через мое тяжелое дыхание, заглянуть в мою душу и увидеть там ответ.

— Только одно мне скажи, — прошептала я: голос сбивался, потому что губы ходили ходуном. — Ты знал?

— Знал что, неари?

— Не зови меня так! Ты столько раз говорил мне, как вкусно я пахну. Ты не мог не знать!

В глазах Скайгарда читался немой вопрос. На секунду я представила ситуацию с его точки зрения. Любимая жена спустилась на кухню попить воды, а вернулась монстром, с ножом в руках. Я застонала от ненормального смеха, который против воли рвался из груди. Какая же нелепая, глупая ситуация!

— Я жду ребенка! — бросила я ему в лицо, надеясь наконец увидеть, что он разоблачен: он не сможет скрыть своих чувств, и я без слов пойму, что он обманывал меня все это время.

И увидела вовсе не то, что ожидала — например, чувство вины, как в тот вечер, когда он изнасиловал меня. Или же, наоборот, ту ехидную усмешку, что появлялась на его губах после очередного фокуса. Нет, совсем не это.

Сначала в глубине его глаз мелькнула радость и удивление. Возможно, как у любого мужчины, который узнает, что скоро ему предстоит стать отцом. Я вспомнила, как моя тетя Инилла сообщила своему мужу о будущем ребенке и на его лице возникло такое же точно отрешенно-изумленное выражение, пока он осмысливал новость. А потом он подхватил мою тетю на руки и закружил в воздухе.

Вот и Скай осмыслил. И на смену радости хлынул ужас. Ужас и боль.

— Я не знал, Ри. Я чувствовал, что с каждым днем ты пахнешь все приятнее, но решил, что так происходит потому, что ты для меня желанна и любима. У меня не было такого опыта...

Он не обманывал, не обманывал. Но от этого почему-то было ничуть не легче. Он все равно виноват! Если бы он не изнасиловал меня тогда... Что теперь значат его слова о любви, о заботе, о желании защитить — все это обратилось в прах. Я все равно умру.

Я прикусила губу и налегла на нож. Я честно хотела его убить, я не сомневалась. Но лезвие, соскользнув, уперлось в кость и только порезало кожу. Скай вздрогнул, но ничего не сделал. Только продолжал смотреть на меня.

Я вдруг поняла, что он легко мог отшвырнуть меня здоровой рукой: за то время, пока мы разговаривали, у него было множество возможностей совершить это. Почему же он молча ожидал своей участи?

Скай протянул ладонь, коснулся лезвия — я думала, сейчас выбьет нож из моих рук, но он только сдвинул его чуть в сторону, направив под углом к грудине.

— Сюда, — сказал он.

Губы у него побелели.

— Только надави изо всех сил.

Он скомкал одеяло здоровой рукой, готовясь к смертельному удару. Ему было страшно. Если бы я поняла, что Скай лишь играет со мной, зная, что я не завершу начатое, что лишь притворяется, я бы без сомнений налегла на рукоять. Но я видела: он честен в этот момент.

— Ты убил меня! — крикнула я, рыдая. — Ты тоже заслуживаешь смерти!

— Да, моя радость.

Но я уже понимала, что не сумею убить. Момент миновал, а мне осталось только корить себя за слабость.

Нож выскользнул из моих ослабевших рук, а сама я сползла на постель, сжалась в комочек — все силы разом покинули меня.

Я почти не ощущала, как Скай переодевает меня — я до сих пор была в походной одежде. Скай распустил повязку, стягивающую раненую руку: за прошедшие часы рана почти затянулась. Он осторожно раздел меня, бережно касаясь рук и ног, точно я была смертельно больна, потом так же аккуратно надел на меня ночную рубашку. Закутал в одеяло, обнял. Он не говорил больше ни слова, и я никак не могла понять выражения его лица. Оно казалось таким спокойным.

Неужели он так быстро пришел в себя? Что же, он ведь изначально готовился к этому: жениться на глупенькой молодой человечке, обрюхатить ее, а потом ожидать появления наследника. Он будет милосерден к приговоренной. Исполнит любое желание. Станет носить на руках. А я с каждым днем буду приближаться к смерти.

Я лежала словно неживая, постепенно погружаясь в забытье. Как было бы чудесно просто уснуть сейчас и никогда не проснуться, но на такое чудо даже рассчитывать не стоит.

Я очнулась во тьме, не сразу догадавшись, что меня разбудило. Я была одна в комнате. Где-то вдалеке стонал ветер. Или выл раненый зверь? Я села, прислушиваясь. Потом встала — плиты холодили босые ноги, зато в голове прояснилось.