Тот, кто стоит за спиной

А то, чего с ним не было! То, что действительно произошло с ним, но только не здесь под васкеловским небом и соснами, не в этом трехмерном и потому уже ограниченном пространстве. Это произошло с ним ТАМ. ТАМ с ним опять говорил человек, от лица, головы которого исходил нестерпимо яркий свет.

Вот и сейчас Половцев отчетливо чувствовал чье-то присутствие за спиной. Он резко обернулся. Никого. И в то же время кто-то был здесь, определенно был…

Вдруг он подумал о сыне и понял, что то главное, о чем сейчас вспоминал, касается Андрея. Он еще сможет застать мальчика у дота, если, конечно, очень поспешит.

Пригибаясь к земле, Половцев побежал к шоссе, чтобы лересечь его метрах в трехстах от дачи и дальше двинуться к доту. Но внезапно литератора озарило: у пионерского лагеря, расположенного на берегу озера в полукилометре от дачи, есть небольшая понтонная пристань, к которой привязаны лодки. На лодке он бы мог гораздо быстрее добраться до того места, где его ждал Андрей.

Половцев развернулся и бросился к лагерю. Что-то (или, может быть, действительно кто-то?) вставшее над его разумом и волей, властно и неудержимо гнало его к пристани.

Он не знал, что будет дальше, но в то же время ему было легко: он подчинялся голосу свыше…

* * *

Андрей подкрался к даче со стороны озера. Он стоял теперь в топком месте болотистой низины, почти лишенной солнечного света. Стоял, не чувствуя, как прохладная жижа проникает в кроссовки. Высокие сосны, черные ели и березы с мшистыми стволами образовали в высоте подобие шатра, сквозь который никак не могли пробиться солнечные лучи.

Мальчик смотрел на крышу дачи, вернее, на ее верхний этаж, и все не решался подняться по земляным ступеням к забору. Вдруг там, во дворе, сейчас эти ужасные люди, которые избили отца? Тогда они и его схватят. Схватят, и никто уже не сможет рассказать всю правду…

Наконец Андрей решился: спрятав шапочку в сумку, он добежал сначала до уборной — уже лет десять непоправимо падающей в болото, словно Пизанская башня, потом поднялся к рубленой бане, прилепившейся к забору с внешней стороны.

Прижавшись спиной к срубу, он быстро огляделся по сторонам. Никого. Тогда, приблизившись к краю бани, Андрей осторожно выглянул. Двор был пуст. В доме царила тишина — не было слышно ни звука: не скрипели половые доски, не гремела посуда.

«А, может быть, эти люди пошутили, может быть, они хотели что-то спросить у меня, а когда мы с отцом побежали от них, машинально бросились в погоню, совсем как собаки, которых хозяева спустили с поводка?»

Раздвинув две доски в изгороди, Андрей пролез во двор и решительно двинулся к дому.

У крыльца он остановился.

«Если отец теперь дома, он наверняка лежит на своем диване!» — подумал он и подкрался к окну. Шторы были задернуты, но в небольшую щель мальчик сумел разглядеть человека, лежащего на диване спиной к окну и накрытого клетчатым одеялом. Сердце мальчика радостно запрыгало где-то у горла, и он, перепрыгивая сразу через две ступени, вбежал на крыльцо и шумно ворвался в дом.

— Папа! — крикнул он на пороге комнаты и замер. На него смотрел улыбающийся и совершенно незнакомый ему человек крепкого сложения с правильными и тонкими чертами лица. Человек лукаво улыбался и как бы подбадривал ворвавшегося в комнату мальчика.

— А вот и Андрей, — ласково сказал мужчина, медленно усаживаясь на диване и при этом не снимая с себя одеяло. — Видишь, приболел твой гость немного. Кости, понимаешь, ломит.

— Кто вы? Где мой отец?

— Твой папа убежал куда-то. Наверное, тебя искать. Такой чудак: выпрыгнул из окна и помчался в лес. Ну не смотри на меня так, парень! Тебе не нравится, что я взял твое одеяло? Извини, болею. Ты думаешь, наверное, что я здесь делаю, да?

— Да.

— Я работаю вместе с твоей мамой, Еленой Максимовной. Она попросила нас — меня и моих подчиненных — охранять тебя. Ты, наверное, знаешь, что в нашем деле всякое бывает: случается, что и детей похищают. Для чего? Для того, чтобы кому-нибудь отомстить или склонить к противозаконным действиям. У твоей матери на работе возникли проблемы, и она боялась за тебя. А что касается твоего отца, то вышла неувязка: мои коллеги думали, что он и есть похититель, потому и гнались за вами на станции, ну и немножко побили твоего отца. В лицо-то мы его не знали! Представь себе: выскакивает из-под железнодорожной платформы какой-то человек и хватает нашего мальчика, а потом бежит вместе с ним наперерез поезду. Что мои люди должны были при этом думать?! Что папа так встречает своего сыночка? Да что ты так трясешься-то! Не бойся, я тебя не съем!

— Я не боюсь, — тихо сказал мальчик. — Что с папой?

— Я же сказал: бегает где-то. Мои подчиненные пошли искать его, чудака такого… Слушай, Андрей, если ты не возражаешь, я сделаю себе укольчик и посплю немного, а ты пойди в кухню: там на сковороде мясо. Наверное, проголодался?

— Нет. Я не хочу есть, — сказал мальчик, кажется, начиная верить этому большому человеку с веселыми глазами. — А вы главный у… них?

— Главный, главный. Я тебя, парень, в обиду не дам, — подмигнул он Андрею, делая себе укол в руку шприцем, который он ловким движением извлек из внутреннего кармана пиджака. — Вот теперь посплю. Только ты, Андрюха, не убегай больше, а то мало ли что случится, — он широко зевнул и добавил: — А папа твой скоро вернется: набегается и вернется. Это точно.

Когда человек отвернулся к стене и затих, Андрей неожиданно для себя успокоился. Все, что говорил этот «главный», было очень правдоподобно. И потом, он знал, как зовут мать Андрея!

На улице стояла почти африканская жара. Солнце пекло нестерпимо, загнав в кровати и гамаки тех немногочисленных дачников, которые отважились сегодня подставлять себя немилосердному ультрафиолету. Андрей выглянул в окно.

«Может, пойти искупаться?» — подумал он.

* * *

Половцев стоял на раскаленном железном понтоне и пытался отвязать одну из лодок.

В качестве весла он уже приготовил для себя обгорелую с одной стороны доску. На озере был мертвый штиль.

Развязывая узел, литератор то и дело оборачивался и смотрел на склон: не спускается ли кто-нибудь из лагерного начальства?

Внезапно Половцев спиной почувствовал, что кто-то приближается к нему со стороны лесных зарослей, расположенных левее по берегу. Посчитав, что лодку ему уже не успеть отвязать до того момента, как человек подойдет к нему, литератор внутренне собрался и стал готовиться к встрече.

Шагов не было слышно, но Половцев почему-то не сомневался, что этот кто-то стремительно приближается к нему. Ему не было страшно: он просто рассчитывал, как, в каком месте схватить припасенную доску, чтобы не потерять равновесие…

— Любезный, вы что там делаете? — услышал Половцев звонкий и очень знакомый голос.

«Как что делаю? Лодку ворую!» — собирался равнодушным тоном ответить литератор, но ничего, кроме нечленораздельного скрипа, из этого не получилось.

— Як вам обращаюсь! — человек уже прыгал по мосткам.