Тот кто знает (Книга 1, 2)

– Вы ведь знаете, что произошло на самом деле. Я не ошибаюсь? – осторожно спросил он, выдержав паузу.

– Нет, не ошибаетесь.

– Пожалуйста, прошу вас… Мне необходимо это знать. Это очень важно для меня.

– Вот именно, для вас. Но не для меня. И не для него.

Алла Григорьевна говорила медленно и монотонно, не глядя на Руслана. Глаза ее были прикованы к пустым крючкам на вешалке в прихожей.

– Люди должны знать правду.

– Кто вам это сказал? Вам хочется узнать правду – это другой вопрос. Но это ваш частный интерес. И меня никто не может обязать с ним считаться. Мне была доверена конфиденциальная информация, если вы вообще понимаете смысл этих слов. Мне было оказано доверие, а вы пытаетесь заставить меня поступить непорядочно.

– Вы хотите меня обидеть?

– А вы что, обиделись? Забавно. Впрочем, мне это безразлично. Да, я все знаю, но я вам ничего не расскажу. И не приходите ко мне больше.

– Но ведь речь идет о преступлении…

– Все виновные осуждены и наказаны. Чего вам еще?

– Мне этого недостаточно. Я ищу истину.

– Ищите. Сожалею, но ничем не могу вам помочь.

По-прежнему не глядя на Руслана, она отомкнула замок и распахнула перед ним дверь жестом, который был красноречивее всяких слов. Ему пришлось уйти. Ничего не вышло. Бывшая жена Бахтина ничего не рассказала. Но и такой, казалось бы, тупиковый разговор был для Руслана огромным шагом вперед. Он не ошибся, чутье не подвело его. В деле об убийстве Михаила Нильского все не так, как написано в уголовном деле и в приговоре. Все было по-другому. Только почему-то никто не хочет рассказывать, как именно. Ну что ж, не хотят рассказывать – сами узнаем. Не боги горшки обжигают. Не зря же говорят: пока знает один – знает один, если знают двое – узнает и свинья. Знают двое, Бахтин и его бывшая жена Алла Григорьевна. Значит, у Руслана есть все шансы восстановить истинную картину происшедшего.

Прошло еще несколько недель, и Руслан решил, что пора везти Яну в Камышов знакомить с матерью. Разумеется, нельзя сваливаться домой как снег на голову, да еще и с гостьей. Он загодя позвонил, чтобы предупредить мать.

– Мамуля, я на майские праздники хочу приехать и привезти с собой одну замечательную девушку. Ты не возражаешь?

Ольга Андреевна так искренне обрадовалась, что у Руслана даже настроение поднялось.

– Конечно, сыночек, конечно, привози. Я могу надеяться, что это серьезно?

– Вполне серьезно, мамуля, иначе я бы ее не привозил. Как Семен Семенович? Здоров?

– Да мы в порядке, сынок, ты за нас не волнуйся. Хорошо, что ты заранее позвонил, мы тут как следует подготовимся, чтобы твою девушку принять. Ей отдельную комнату готовить?

– Ты что, мам! – возмутился Руслан. – Мы же не дети.

– Ну и хорошо, ну и славно. А у меня к тебе тоже просьба будет. Сонечка переезжает в Новосибирск, с детьми съезжается, чтобы внуков нянчить. Ты уж не сочти за труд, забеги к ней на пару часиков, помоги там с вещами. Она мне как раз позавчера звонила, так все жаловалась, что верхние полки разобрать не может, как по стремянке поднимется – так голова кружится.

– Нет вопросов, мамуля! – бодро пообещал Руслан. – Прямо сегодня же после работы и забегу к ней.

Софья Ильинична была старинной подругой матери Руслана, коренной кемеровчанкой. Ольга Андреевна всегда останавливалась у нее, когда приезжала в столицу области. Именно у Софьи Ильиничны она и жила весь тот месяц, когда ухаживала за попавшим в больницу сыном.

Руслан слово сдержал и после работы помчался к подруге Ольги Андреевны.

– Показывайте, тетя Соня, где у вас проблемные зоны, сейчас мы их оприходуем.

Он ловко и споро, прыгая по стремянке вверх и вниз, достал и разложил на полу многочисленные коробки, сумки и старые фибровые чемоданчики, загромоздившие настроенные по всей квартире антресоли.

– Вот спасибо тебе, – приговаривала Софья Ильинична, – вот спасибо. Что бы я без тебя делала?

– Соседей бы позвали.

– Да что ты, милый? Стыдно. Это ты для меня как свой, родной, а перед чужими я стесняюсь таким древним хламом трясти. А вот это маме отдай, это ее вещи.

Она протянула Руслану плотно набитый пластиковый пакет с крепкими ручками.

– Что это? – удивился он.

– Я же говорю – Оленькины вещи. Сколько я в этой квартире живу, уж больше тридцати лет, так мама твоя всегда у меня останавливалась. То тюбик с кремом забудет, то платок оставит, то лекарство, то кофточку засунет куда-нибудь, а как на поезд бежать – так искать времени нет. Вот и накопилось за тридцать-то лет. Я сейчас к переезду всю квартиру вверх дном перевернула, каждую вещичку перебрала, и все мамины вещи нашлись, я их отдельно сложила.

Дома Руслан бросил пакет на пол на видное место, чтобы не забыть взять, когда поедет в Камышов. Пакет немного постоял, подумал и упал набок. Из него выпал конверт. Руслан поднял его, покрутил в руках. Не запечатан. Заглянул осторожно и тут же с облегчением улыбнулся: никакой любовной переписки, никаких таинственных документов. Просто добросовестная тетя Соня собрала не только вещи, но и бумажки, и сложила их отдельно. Вот рецепт, датированный 1993 годом. Это рецепт на лекарство, которое ему прописали, когда он лежал в больнице, и мама, помнится, обегала все аптеки города, но так его и не нашла. Это использованные билеты в драмтеатр за март 1979-го, сентябрь 1983-го и июнь 1990 годов. Да, мамочка у нас театр любит, использует каждый свой приезд в Кемерово, чтобы сходить на какой-нибудь спектакль. А это что? Ничего не понятно, какие-то загадочные символы: 2 л, 2 и, 3 л, 4 и… И какой-то странный чертеж. Схема, где клад искать, что ли?

– Янчик, – позвал он девушку, накрывавшую на стол к ужину, – посмотри-ка на это. Как ты думаешь, это шифр?

Яна взяла листочек, несколько секунд смотрела на него, потом рассмеялась:

– У тебя крыша поехала на почве детективов! Это схема вязания свитера. «Л» – лицевые петли, «И» – изнаночные. И набросок выкройки. Между прочим, – она прищурилась и внимательно посмотрела куда-то в область Руслановой груди, – если я не ошибаюсь, как раз этот свитер на тебе сейчас и надет.

Точно! Руслан вспомнил, что, пока мать сидела рядом с ним в больничной палате, она связала ему свитер, именно этот, в котором он сегодня утром ушел на работу. Ладно, посмотрим, что там еще есть. Вкладыш-аннотация к какому-то лекарству, еще одна аннотация, но уже не на лекарство, а на косметику. А это? Название фирмы и номера телефонов. И то и другое Руслану очень хорошо знакомо. И это название, и эти телефоны есть в досье, которое ведется на Бахтина.

– Янчик, подай мне, будь добра, серую папку. Нет, не ту, вон ту, – попросил он, не отрывая взгляда от букв и цифр, написанных на листочке твердым маминым почерком.

Он открыл папку, полистал ее. Все точно. Именно так называлась фирма Бахтина в 1990 году, и именно такие там были телефоны. Выходит, мать встречалась с ним после освобождения. Или не встречалась, а только собиралась. Зачем? Зачем она его искала, записывала название фирмы, ее адрес и телефоны? Очень интересно…

Наталья

Она с трудом привыкала к простору. Огромная гостиная, большая спальня, уютный кабинет с компьютером и расставленными вдоль стен книгами, комната Алеши, отдельно – комната для гостей, если кто-то остается ночевать. Обставленная встроенной мебелью кухня-столовая. Немыслимых размеров ванная комната с джакузи, душевой кабиной с массой приятных и полезных устройств. Для гостей – отдельный туалет, в который можно войти из просторного холла. Сколько же денег Андрей вложил в эту квартиру? Даже подумать страшно.

Наташа до сих пор отчетливо помнила то состояние шока, в которое впала, увидев у подъезда своего дома командующего грузчиками Андрея Ганелина.

– Что происходит? – спросила, ничего не понимая.

– Я переезжаю в этот дом, купил здесь квартиру, на втором этаже, – без тени улыбки ответил Ганелин, зорко следя за рабочими, сгружающими упаковки керамической плитки. – Сначала сделаем с тобой ремонт, потом будем здесь жить.

Наташа молча стояла на улице, хватая ртом воздух и не в силах произнести ни слова. Наконец ей удалось собраться с мыслями.