Тот самый

С мыслями о Жеке я вернулся в больничный коридор. Разум прояснился, и теперь белый свет ламп под потолком не резал глаза. Стены по-прежнему давили, а боль медленно вбивала ржавые гвозди в виски.

– Скоро приедет папаша Же, – услышал я голос Кира рядом с собой. Алиса с закрытыми глазами сидела на стуле, подперев кулаком подбородок.

– Ясно, – только и смог сказать я, сверля взглядом необъятную пустоту в коридоре. Меня всё ещё знобило. – С ней всё будет в порядке?

– Ещё как, – Кир усмехнулся. – Знал бы, сколько от неё проблем было в детстве. Её мама любит говорить, что поседела из-за Жеки раньше времени, а той хоть бы что…

– Наверное, ломать руку не очень то приятно. По крайней мере, я бы не хотел проверять на себе.

– Да уж… ты сам-то как? – он посмотрел в мои красные глаза и добавил, заметив плохо скрываемую дрожь. – Тут довольно холодно.

«Мне не холодно, – хотел ответить я. – А колотит, потому что за день я ощутил то, что не ощущал целую жизнь».

На загорелой шее Кира выделялся чёрный шнурок, основная часть которого пряталась под футболкой. Раньше я не замечал его, а, быть может, мне просто было всё равно. Подняв взгляд, я посмотрел в голубые глаза. Мне показалось, что я увидел в них беспокойство. Всё время я считал, что это чувство неприменимо ко мне от посторонних людей.

– Нормально, – ответил я, пряча руки в карманы. – У меня всё нормально. Ведь это не я сломал руку.

– Знаешь, я бы не хотел, чтобы из-за случившегося кто-нибудь из нас четверых расплачивался…

– Я никому ничего не скажу, – перебил его я, разворачиваясь. – Разве я похож на стукача?

Невесть откуда взявшаяся злость импульсом сжала кулаки, и я поднял руки, чтобы толкнуть Кира в грудь, но так и застыл.

– Нет, я не об этом… – он проследил за мной взглядом, но не шелохнулся. Я опустил руки. – Просто в следующий раз не ведись на всё, что предложит тебе Же. Иногда её голову посещают безумные мысли. Научись говорить нет. Это спасёт тебя от многих ошибок.

Боковым зрением я уловил движение: Кир собирался положить ладонь мне на плечо. Я невольно дёрнулся в сторону, и Кир убрал руку в карман. Я не нуждался в поддержке и в жалости, принять поддержку – значит показать свою слабость. А я не слабак.

Несколько долгих секунд мы молчали, игнорируя неловкость, возникшую между нами.

– Наверное, они чем-то похожи… – я отстранённо посмотрел на Алису.

– О чём ты мечтаешь?

Соображал я всё ещё медленно. Опираясь плечом на холодную стену, я покачал головой.

– Что?

– Говорю, о чём твоя мечта?

– Причём здесь моя мечта?

– Ни при чём. Просто выглядишь загруженным, решил тебя отвлечь.

– У меня всё в порядке.

– По моим представлениям порядок выглядит несколько иначе, – на губах Кира появилась улыбка.

– Я мечтаю о всяких глупостях.

– Разве мечты бывают глупыми? – Алиса открыла глаза и посмотрела на нас сонным взглядом. – Ладно, Матвей, идите домой. Всё равно сейчас приедет отец Жеки. А я тут останусь. Пригляжу за Же.

– Наверное, это мы виноваты. Я и Алиса. Не следовало нам…

Вина поднималась во мне, как ртуть в раскалённом градуснике. Ещё чуть-чуть, и она взорвётся, вспыхнет жидким серебром и обожжёт нутро.

– Фигня!

– Нет!

– Говоришь так, будто вы лично толкнули Же и сломали ей руку. Матвей, она сама упала. Слушай, просто иди и поспи.

– Ты не понимаешь, Кир, ты ничего не понимаешь! Зря я согласился пойти с вами.

– Это уж точно! – вспылил Кир. – Зря!

– Ты придурок.

– А ты, я смотрю, умеешь заводить друзей.

– Мы пойдём, – я жестом подозвал Алису. – Нам лучше не общаться. Это была ошибка.

– Классная идея!

– Эй, что случилось? – Алиса встала рядом со мной. – Оба выглядите так, будто кто-то умер.

Мы с Киром смотрели по сторонам, только чтобы не встречаться взглядами.

– Может быть, и умер, – непринуждённо сказал Кир. – Нельзя спасти утопающего, если он с таким упорством рвётся обратно в своё уютное болото, – он с лёгкой улыбкой смотрел на Алису, но я знал, что эти слова предназначались мне. Мы оба это знали.

– Ничего не случилось, – отрезал я. – Можешь передать ему, что мы уходим.

Алиса перевела взгляд с меня на Кира, а после – с Кира на меня.

– Можешь передать ему, – сказал Кир, барабаня пальцами по бедру. – Что мне всё равно.

– Я всё ещё ничего не понимаю, но мы и правда пойдём. Прости и пока, – Алиса неловко помахала рукой.

Я схватил Алису за запястье и потащил к широким двойным дверям в конце коридора. За спиной я услышал отдаляющиеся шаги Кира. Злость во мне утихала, уступая место сожалению.

Наши жизни соприкоснулись и тут же оттолкнулись друг от друга как противоположные полюса магнита.

– Вот придурок! – воскликнул я, как только мы вновь оказались в духоте улицы.

На крыльце я чуть не столкнулся с мужчиной: он быстро бежал вверх по ступенькам. Его лицо от крыльев носа до уголков губ рассекали две глубокие морщины. Возможно, это был отец Же.

– Извините, – пробубнил я себе под нос.

– Нечего смотреть себе под ноги!

– Вот козёл… – прошептала Алиса.

Дома нас ждала тишина. Она заполнила пустотой каждый тёмный уголок, вытеснила через оконные проёмы все звуки, впитала свет, и теперь наш дом погрузился в небытие: упал на дно как тонущий корабль, а мы не успели спастись.

Мама начала без прелюдий, задевая только там, где всегда болит. Мы, самые близкие люди, безжалостно ранили друг друга, словно у каждого из нас были запасные жизни. В этом и заключалась опасность ссор: мы не осознавали, что сказанные слова нельзя вернуть. Они навсегда останутся внутри нас.

– Где вы шлялись весь день? Только посмотрите на себя, как вы выглядите… Хотите, чтобы вас считали бездомными?

«Может, у нас и нет дома?» – мысленно спросил я.

Бездомные – это значит без дома. Дом – это любовь и забота. Было ли у нас с Алисой что-то из этого? Если мы были без любви и заботы, значит, мы были без дома. Без-дом-ны-е.

Конец ознакомительного фрагмента.