Товарищ Альбер распорядился

– Эти ребята – конечно, мерзавцы. Но это ответ на политику правительства.

– А вы лучше, чем они?

– Вы хотите доказать, что мы и они – одно и то же? Вы это уже доказываете пятьдесят лет.

– Разве это не так?

– Наше правительство…

– Оставим в покое наше правительство. Министры мало чем отличаются от вас. Ну, получите вы эти документы. Вам-то от них какой прок?

– Вы берете у меня интервью? Или собираетесь сами дать мне интервью?

– Хорошо. Я знаю, что среди заложников есть человек, который может дать сигнал закончить операцию. Эти парни украли из банка документы. И теперь должны передать их русскому агенту.

Папаша Фуко удивился:

– Вы это точно знаете?

– Точно. И до тех пор, пока не передадут, мы будем сидеть здесь.

– Вы уверены, что этот человек – я.

– Да.

– И как же вы решили заставить меня признаться?

– Сказать вам, что вы можете спокойно вынести документы.

– Это вам сказал тот полицейский?

Он показал на Филиппа.

– Да.

– Я вас должен огорчить, это – не я.

– А эта женщина? – Журналист показал на Хозяйку.

– Нет. Хотя. Идем.

Оба подошли к столику, за котором одиноко сидела Хозяйка. Папаша Фуко был настроен решительно:

– Ты что, старая дура, на старости лет в детективы играть решила?

– Никак ослаб от страха? – удивилась та.

– Живо выкладывай, какие документы ты должна получить.

– Не пойму, о чем ты?

– Ты бралась получить документы от этих? – он кивнул в сторону террористов.

– Ты что? Скоро землю есть начнешь?

Папаша Фуко сбавил тон:

– Значит, не ты, а твой защитник пингвинов.

– Ах, этот.

Она подскочила к столику, за котором расположился Анри Ботье:

– Мало того что дочку мою пингвинами затрахал, ты еще с этими подонками якшаешься, документы для них перевозишь! Пингвин недоделанный!

Будущий зять испугался:

– Я ни при чем. Я их первый раз вижу. Я – настоящий революционер.

Папаша Фуко отвел Журналиста в сторону.

– Не они.

– А кто?

– Сам теперь ломаю голову.

История про Золушку

Следующей на очереди была Поэтесса. Журналист подошел к ее столику:

– Я могу сесть?

– Да, можете. Вы хотите о чем-то меня спросить?

– Почему вы не приносите свои стихи в нашу газету?

– Я не помню, когда ваша газета в последний раз печатала стихи.

– В газете всегда существует проблема места. Но времена меняются.

– Не заметила.

– Современная технология открыла новые возможности. На первое место выходит личная инициатива. Личная инициатива. Да-да. Теперь Золушка не ждет, когда фея подарит ей туфельку, она берет туфельку в кредит – и во дворец. И добро побеждает зло быстрее, чем раньше.

– Добро побеждает зло. Вы не знаете, о чем умолчал Перро. А умолчал он о том, что когда придет время и Золушка станет королевой, будет она королевой жадной и злой, и все будут вспоминать добрую старую королеву. А потом появится еще одна Золушка, и все будут на ее стороне. Потому что она Золушка. Но и она превратится в злющую королеву. Новое никогда не бывает лучше старого. Но оно нравится потому, что новое.

– Грустный конец.

– У истории конца не бывает.

– Тем не менее, принесите мне ваши стихи. Я попытаюсь их опубликовать. Ваша точка зрения сейчас особенно интересна. Вы ведь наполовину русская?

– На четверть. У меня русская бабушка.

– Вот видите! Россия. Теперь это уже другая Россия.

– Та же. Просто ушли одни и пришли другие.

– Но судьба России вам небезразлична?

– От меня ничего не зависит.

– А стихи?

– Стихи никому не нужны.

– Что вы будете делать, когда получите документы?

– Я не получу никаких документов.

– Но я знаю, что вы должны получить документы.

– Вы меня с кем-то путаете.

– Возможно. Но вы поэтесса, у вас своеобразный подход к людям, своеобразное видение. Я ищу человека, который должен подать сигнал заложникам и закончить операцию. Он должен получить от них важные документы. Мне хочется ему сказать, что он может получить эти документы и беспрепятственно вынести их.

– Теперь я вас поняла. Вы решили, что этот человек – я. Неужели я так похожа на этих людей? – она показала на террористов.

– Простите, я не хотел вас обидеть.

– А теперь вы мне предлагаете стать Шерлоком Холмсом?

– Я прошу вашего совета.

– Вы пишете детективные романы?

– Я политический обозреватель. Политическая статья – это то же, что детектив, только наоборот. В детективе сначала преступник разгуливает на свободе, а потом его разоблачают. А в политическом обзоре сначала государственного деятеля разоблачают, а потом его избирают мэром.

– Я ничем не могу помочь вам… Разве что попросить вас поверить мне, что не имею ничего общего с этими людьми. Но если бы меня спросили, кто может быть сообщником, я бы подумала на… – она показала на Потрошителя. – Вот видите, я уже стала доносчицей.

Театр абсурда

Журналист подошел к Бесa:

– Я журналист

– Я вас знаю. Вы однажды были у нас в клинике.

– Да-да, совершенно верно. Тогда я готовил статью о наркотиках. Вы, если не ошибаюсь, доктор…

– Доктор Бесa.

– Но я хочу спросить вас не о наркотиках. Дело в том, что мои знакомые, – он показал на Аркадия и Филиппа, – полагают, что вы здесь для того, чтобы помогать этим людям, – он показал на террористов.

– Я врач. Меня в клинике ждут больные. И никому я здесь не помогаю.

– Ну а если, скажем, вы помогаете, то я хочу убедить вас дать сигнал на окончание операции. И получить от них документы. Этого не следует бояться…

– Подождите, я вас поняла. Вы знаете, что среди заложников есть человек, который связан с террористами и который может дать сигнал на окончание операции.

– Да.

– Я – не этот человек.

– Но вы…

– Не теряйте на меня времени. Ищите этого человека.

– Вы не могли бы помочь?

– Скажите, что я должна делать.

– Хорошо. Скажу. Потом.

– Ищите. Мне ужасно надоел этот театр абсурда. Заложники, террористы… Неужели люди не понимают: в мире болезни, горе, голод. А они…

– Да, скорее всего, не вы. Но кто?

– Поговорите с этим, – она показала на Потрошителя. – Ищите, ищите.