Товарищ "Чума" 4

— Нет, дедко Большак, не надо, — мотнул я головой. — Они тоже в сегодняшней битве нимало нам помогли — отвлекли внимание в нужный момент. Ты их не обижай — не по собственной воле они в твоем лесу «прописались». А сейчас им и вернуться-то некуда… — Указал я на «съеденную» лесом Тарасовку.

— Нешто я не понимаю, друг мой Чума? — усмехнулся леший. — Пущай живут. А деревень разных окрест еще хватает — будет, куды после войны возвращаться. А я их как придётся — на хороший лес строевой наведу. Мне его всё равно обновить надобно. Вот и отстроятся наново, только в другом месте. Ну, бывай — мне показываться людям не след… — И ушлый старикашка исчез, словно под землю провалился.

— А ты, брат Лихорук, стань пока невидимым, — попросил я злыдня. — И постарайся гостей промыслом своим не задеть.

— С-с-сделает Лих-хорук, как п-пратиш-шка Ш-шума прос-сит, — прошипел, словно спускающееся колесо злыдень и тоже растворился в воздухе.

Не прошло и пяти минул, как к месту моего заслуженного отдыха выползла из новоявленного леса натурально ошалевшая «делегация» партизан. Шли они, похоже, ориентируясь на черные клубы дыма от догорающих немецких танков.

Первым, словно предводитель этой маленькой команды, вышагивал никогда не унывающий дед Маркей, лихо сдвинув на затылок свой картуз с лопнувшим козырьком, тоже повидавший немцев еще в Первую мировую. За плечами у старика болталась его любимая «бердана», с которой он, похоже, никогда не расставался. Даже ложась спать, пристраивал её рядом.

А вот шагающие за ним следом товарищи партизанские командиры — Суровый и политрук, шли уже не так бодро и весело, как дед Маркей, которому, по всей видимости, и сам чёрт не брат. Товарищи командиры нервно оглядывались по сторонам, временами спотыкаясь и стараясь всеми силами разглядеть хоть что-нибудь узнаваемое из сгинувшей навсегда Тарасовки.

Но леший постарался на славу, уничтожив даже мельчайшие детали человеческого вмешательства в природу. Я видел, как партизаны узнавали рельеф местности, но выросшие за одно утро древесные исполины начисто сбивали их с толку, видел, как полыхают недоумением и растерянностью их ауры.

Лишь дед Маркей оставался невозмутим, как снаружи, так и внутри. Похоже, что в его жизни встречались и куда более мощные потрясения. Либо его психика настолько закалилась, что уже могла спокойно воспринимать и настоящие чудеса.

Наконец вся честная компания выбралась на окраину развороченного танками поля, оставшегося неизменным. Вот тут-то и пришло настоящее узнавание. Позабыв про «режим секретности» и всего такого прочего, товарищ Суровый и товарищ Политрук разразились громкими возгласами, которые на телевидении моего мира обычно демонстративно запикивали.

Они едва не крутились волчком, оборачиваясь то к полю, которое прекрасно помнили, а затем к лесу, расположение которого не укладывалось в их головах. И так до бесконечности, о чём-то споря и активно жестикулируя руками. Я же продолжал тихонько сидеть под березкой и ни во что не вмешиваться. Пусть они немного спустят пары, а там уж мы и поговорим.

Первым меня, естественно, заметил дед Маркей, который тоже не вмешивался в спор отцов-командиров, а спокойно покуривал себе папироску-самокрутку. Зрение, конечно, было у старика феноменальное. Но этому факту я уже успел удивиться еще в первую нашу встречу. Лучший снайпер из тех, кого мне довелось встречать в своей «двойной» жизни! Да еще в таком-то возрасте!

Оставив за спиной начальство, ушлый старикан двинулся прямиком ко мне, улыбаясь во все «тридцать два» (или, сколько их там у него осталось?). Приветно махнув рукой ему рукой, я внутренне приготовился к весьма теплой встрече, миллиону вопросов, на которые мне придётся выдать хоть какой-то ответ.

И еще стоило подумать, какую версию о пропаже деда мне им выдать, чтобы ему не навредить. Ведь эта информация точно уйдет в Ставку, и как там отнесутся к провалу его миссии мне неизвестно.

Командиры, заметив, куда направляется дед Маркей, увидели, наконец, и меня. После чего оставили ненужные больше споры, пошли быстрым шагом в мою сторону, видимо, надеясь получить ответы на все возникшие вопросы. Но ничего путного, кроме «секретное оружие», товарищи, и «секретная информация» они от меня не услышат. А поверить в настоящую магию (кроме деда Маркея) никто из них просто не сможет. Убеждения — дело серьёзное, а я пока не хотел их ломать «об колено».

— Ну, паря! Ну, и натворил ты делов! — встретил меня своим неизменным приветствием дед Маркей, весело поблескивая прищуренными глазами из-под лопнувшего козырька.

— И тебе не хворать, дед Маркей! — весело рассмеялся я, поднимаясь на ноги и подавая старику руку.

— Признавайся, пострел, кудыть Тарасовку заховал? — пожав мою ладонь, тут же стрельнул ожидаемым вопросом старикан. — И откуда на её месте лес взялся? Да такой, как будто уже сто лет здесь стоял? Мы, ить, в отряде, вроде, о другом с тобой сговаривались — товарища твоего вызволить…

— А оно вона как вышло, дед… — Я развел руками, указывая на горящие танки. — Всю танковую дивизию здесь положить пришлось. — Ты уж извини, старый, что так вышло, — вздохнув, «повинился» я перед дедом, — но деревня тоже не уцелела.

— Цельную танковую дивизию положил? — Старик не то что удивился, он натурально в осадок выпал. — Так тебе, паря, не извиняться — тебе памятник ставить надыть! И звезду героя… Неужто сам-один?

— Почему один? С товарищем Янусом, да с помощником моим…

— Что?! — выдохнул подбежавший, наконец, командир партизанского отряда.

— Где?! — вторил ему запыхавшийся товарищ Политрук.

— Вы еще спросите: когда? — усмехнулся я. — И вам желаю здравствовать, товарищи дорогие!

— Виделись, — коротко буркнул старший политрук.

— Ох, ты! И правда… — Я неожиданно понял, что расстался с партизанами всего лишь несколько часов назад.

Только вот для меня словно прошла целая жизнь. Я даже не мог понять, как за столь небольшой отрезок времени я успел пережить столько событий. Я умудрился безвозвратно потерять и вновь вернуть каким-то чудом своего старика. Пусть он сейчас и находился в лапах нацистов, но он был жив! И это было главным!

Я сумел освободить Лихорука, которого тоже не чаял увидеть живым. Пусть его спасение и было омрачено потерей деда, но я нисколько об этом не сожалел. Даже, если бы мне пришлось повторить всё это, я бы не передумал. Я своих ребят и в прошлой жизни не бросал, не брошу и теперь.

А деда мы обязательно вытащим совместными усилиями. Пока не знаю, как, но вытащу! А уж победа над целой танковой дивизией вермахта придала такой уверенности в своих силах, что мне постоянно приходилось одергивать самого себя, чтобы не зарывался. Головокружение от успехов весьма распространённый случай. Здесь главное не расслабляться, и не считать себя пупом земли.

На этот раз мне просто повезло, что сил хватило на всех врагов. По сути, я пошел на это отчаянный шаг, надеясь лишь на родной русский авось, не имея за плечами абсолютно никакого плана и никаких серьёзных сил. Ведь я даже не знал в тот момент о помощи лешего, которая оказалась неоценима на первых этапах схватки. В следующий раз я был не намерен так откровенно рисковать.

В общем, наш разговор с партизанами вышел не слишком долгим. Ведь открывать способ, с помощью которого была уничтожена целая танковая дивизия фрицев, я так и не стал. С трудом, но отбоярившись своей «железной» отмазкой, что сведения представляют абсолютную тайну. Ту же самую отмазку я залепил и на вопрос об исчезнувшей деревне.