Тойво - значит "Надежда" 2. Племенные войны.

– В дупле?
– снова попытался угадать Тойво.

– Почему - в дупле?
– укоризненно посмотрел на него Нурми.

– Ну, овраг, дерево, корень - поэтому либо в земле, либо в дупле. Не на ветках же, право слово! Так где?

– В Караганде. Вот дом, в нем подвал, в подвале ящик. У хозяев спросишь - они покажут. Ящик на твою фамилию, так что отдадут только тебе. Это мои родственники, на них можно положиться, как на меня. Вот и все. А то придумывать начал: "дуб, сундук в цепях, заяц в сундуке, утка в зайце". Все понятно?

Тойво изобразил на лице неопределенную гримасу:

– Дом-то где?

– Поселок Кимасозеро, не очень далеко от Каяни, но в сторону Кеми, к Белому морю.

Антикайнен почесал в затылке:

– А чего же не на Северном полюсе?

Пааво, видимо, почувствовал некоторую неловкость, поэтому не очень уверенно протянул:

– Ну, ты попросил спрятать, я спрятал. Чем дальше от Турку - тем надежнее. Ты уж извини, если что не так.

В самом деле: дело-то житейское, съездить - и забрать. Время не горит.

– Спасибо, Пааво!
– он пожал ему руку и поднялся со своей скамьи.
– Все нормально, все правильно. Давай, может, пересечемся еще. Еще раз поздравляю с победой. Желаю в дальнейшем только выигрывать.

Нурми несколько раз сказал "спасибо", разулыбался, легко избавляясь от тревоги, что сделал что-то не так.

– Погоди!
– окликнул он Тойво, когда тот развернулся и пошел прочь.
– Венок отдай!

3. Революция, ты научила нас видеть несправедливость добра.

То, что Антикайнен на два месяца вышел из всякой политической деятельности, никак не сказалось ни на деятельности, как таковой, ни на нем самом. То, что он числился секретарем исполнительного комитета рабочих, кем его избрали в ноябре 1917 года, никого не волновало. Вон, Куусинен, тоже был шишкой на ровном месте, а где товарищ Куусинен? Ну, явно не в Караганде.

Кто-то другой, кто-то незнакомый, кто-то увлеченный подписывал распоряжения вместо Тойво, да и вместо Отто также. Считалось, что Тойво на больничном, а его старший товарищ на берегах Саймы поправляет свое здоровье, беседуя с отдыхающим там же "пролетарским буревестником" Максимом Горьким. Ни Антикайнен, ни Куусинен в сложившейся революционной обстановке нужны не были. Впрочем, как и Таннер и Свинхувуд с другой стороны.

Конечно, в случае с удачным развитием рабоче-крестьянской финской революции, обратно включиться в руководящую работу получилось бы не вдруг, но Тойво интуитивно забил на все смутные перспективы, а Куусинен, как стратег, вероятно, все уже просчитал.

Революция, тем более рабоче-крестьянская, обречена на поражение, если нет денежных вливаний в нее из-за бугра. Рабочие дальше своего носа ни хрена не видят, а крестьяне руководствуются одной лишь жадностью - какие они, к чертям собачьим, революционеры? В России же кто только не был задействован в Октябрьском перевороте: Германия - конечно же, Америка - как же без нее, Великобритания - по определению, всякие там Чехии, Польши и Японии.

В Финляндии так не получилось. Шведы, было, сунулись, в надежде умыкнуть Аландские острова, но их послали подальше, как белые, так и красные. Германия обещала прислать войска, но не было у нее свободной от войны армии. Считается, конечно, что Маннергейм, или Маннер, патриотически воодушевились и немцев в Суоми решительно решили не пускать. А если бы не решили, либо решили, но не решительно? Неужели Германия бросила бы все свои стратегические наступательные инициативы по всем фронтам, села бы на корабли и приехала к финским берегам? Здравствуйте, девочки. Точнее, terve, lapset (здравствуйте, дети, в переводе), а вот и мы!

Сталин, конечно, обещал помощь, а Ленин пощурился: сами о нашей поддержке знаете. Но некогда им было - вон, даже Польшу бросили, несмотря на все потуги Тухачевского.

Так что рабочие Финляндии очень быстро вернулись к своей рабочей дисциплине, а крестьян дальше своих усадеб и раньше было не выгнать. Красногвардейцы радостно и массово дезертировали в родные воронежские земли, либо сибирские вольницы. Матросы, конечно, разухарившись в своих свободах, решили побыковать, но не тут-то было. Не было поддержки, да, вдобавок, страшный в своей решительности шюцкор!

Это положение очень быстро просек террорист Вася Мищенко, который больше не стал тратить время на пустое вырезание невинных граждан, уповая на рост революционного самосознания. Он сел в поезд и поехал обратно в Петроград, сделав остановку на одни сутки в городе Выборг.

Здесь он отдал кое-какие распоряжения местным борцам, наказав на обязательное выполнение, и поехал своей дорогой.

А местные борцы снарядили небольшой отряд из невозмутимых и готовых на все латышей, поставили их под команду пламенной соратницы революции с еврейской фамилией и богатым послужным списком в борьбе с контрреволюционерами. "И бесстрашно отряд поскакал на врага".

Революция несостоятельна без репрессий. А репрессии необходимы, как способ пополнения худеющего бюджета. Причем, бюджета, как государственного, так и индивидуального. Впрочем, настоящие радетели государства никогда не разделяют себя и общество. Они это общество контролируют, значит, они его и пользуют так, как считают нужным, абсолютно убежденные в своей правоте.

За одну ночь в Выборге нужно было набрать вагон людей, готовых к отправке по этапу большого пути. Вообще-то люди редко бывали готовы к такому повороту событий, но их, как правило, никто и не спрашивал.

Брали с постелей тех, кто был зажиточней среднего по зажиточности уровня, стремясь, в первую очередь, охватить семьи с достаточно высокими моральными ценностями, кого принято называть "законопослушными". Им не доверяла новая власть, потому что вся власть всегда опирается на свой незыблемый и принятый по умолчанию закон компромата. Если человек ни в чем не запятнан, значит - это сильный человек, значит - он представляет угрозу. Слабыми можно манипулировать. Что тут поделаешь - ССП, свод сволочных правил (общечеловеческий) никто не отменял, да и не будет отменен никогда, пока люди объединены машиной, именуемой "государство".

В то время как латыши, перекладывая из рук в руки оснащенные штыками винтовки Мосина, деловито проводили поверхностный обыск в квартире у Лотты, комиссарша, с ненавистью поглядывая на сбившихся в кучку мать, отца и детей, объясняла им, что мера эта - временная. После обстоятельного разбора и рассмотрения всех фактов, степень вины каждого члена семьи против Революции будет определена, осуждена судом, либо - оправдана. Потом можно будет вернуться домой. А пока - брать с собой только легкую поклажу и грузиться в грузовую машину "Форд" для отправки на вокзал.