Марк Наумович рассказывал что-то ещё из своей юности, нарочито забавное, с намерением рассмешить Митю, который, по мнению профессора, был слишком неулыбчив для своих двадцати пяти лет. И наконец грянул дождь. Вертикальный поток, напоминающий скорее водопад, чем ливень, обрушился на город, смывая с него горячку жары и пыль усталости. Занавесь из небесной воды закрыла вид из окна, и в ней утонул «Перевал» через дорогу.
Митька и Марк Наумович любовались непогодой, пировали блинами с клубникой, напоминавшей о весне и радостях жизни, и будто не на кухне беседовали, а на пикнике, устроенном в месте слияния великих рек, земных и небесных. Постепенно стихла маршевая дробь капель, и вместе с ней стих разговор. И волны Стикса, волны Леты медленно отступили от неминуемого для каждого из нас перевала, за которым в один поток сливаются явь и сны, и остаётся там, где хранится всё позабытое, лишь provenance у некогда ценных вещей, лишь так и не раскрытые смыслы в общей прекрасной бессмыслице бытия.
Ефросиния Капустина
Евфросиния
Капустина родилась в 1997 году в городе Ялуторовске Тюменской области. Студентка Санкт-Петербургского института культуры. Поэт, прозаик, переводчик сербской поэзии. Победитель конкурса «Новые голоса – 2017», международного фестиваля «Всемирный день поэзии – 2018», лауреат фестиваля «Русский Гофман – 2018». Автор книги «Проблески света».
Нас хватает. Выжить
И даже жить…
* * *
Он рождается. Узнаёт со второго дня:слишком маленький, чтобы слышать и что-то знать.Дальше – больше: он слишком мал заводить щенят,слишком маленький думать, если велела мать.Не дорос пока заменять на серьёзный тон,слишком маленький, чтоб за стыд говорить с отцом.Он растёт из рубашек, обуви и пальто,только маленький, чтоб девчонке дарить кольцо.Он растёт, но никак не вырастет. К двадцати —слишком мал ещё, чтобы ставить кому в пример.Он встаёт из окопа, падает и летит —слишком маленький, чтобы в жизни заметить смерть.
* * *
Нас хватает.Выжить. И жить. На всё.И на всех, конечно же,даже кошек.Всё, что в руки падает, мы несём.Бог о нас заботится.Он хороший.Мы хотели строить —и рубим лес.Мы его не насмерть, а как у Крузо —чтоб живое.Долгое.Чтоб воскресвсякий, кто встречается с Иисусом.Каждый шаг шагает за свой режим.Обниматься в паузах.Это мило.Нас хватает.Выжить. И даже жить.Помолись, чтоб надолго.Чтоб хватило.
* * *
Мальчик глотает косточки, слопал их полгорсти:«Яблоньки, сливы, вишенки будут во мне расти».Щедро запил водицею – будет фруктовый сад,Коник – сухая палочка скачет за палисад.Мальчик в рубашке новенькой чинно заходит в класс,Учит уроки затемно. Холодно. Свет погас.Сад прорастает медленно. Только бы не простыл —Чаще молчащий, Ванечка кажется всем простым.Спят по тетрадям веточки будущих птичьих гнёзд.Маме тревожно: «Сынушка, это же не всерьёз?»Ваня смущённо супится, прячет в карман эскиз.Папа всё шутит: «Полноте! Было б… Чего закис?»Мальчик глотает озеро – хочет вместить весь мир.Время шуршит колёсами. Сел как влитой мундир.Плачут в дому родители, ждут за письмом письма.Пенною брагой вишенья льётся в окно весна.Где-то в степной окраине вырос фруктовый сад.Дома молчат – мальчишечка тот не пришёл назад.Сад по весне невестится, осенью жжёт костры —Мальчик, глотавший косточки, не был таким простым.
* * *
Маленьким думал:«Вырасту – спать не буду».Очень хотел сидеть за столом со всеми.Юным – уже сонливей,но всё про удаль:песни, костры, гитары, велосипеды.Несколько лет. Ну, вырос.Большой, как надо.Хочется спать сильнее, до всех дисфункций.…Только теперь, мне кажется,я отгадан:вырасти – это значит хотеть
проснуться.
* * *
По-апостольски просто,По-мальчишьи боясь,Шла за мной по погостуГраченогая грязь.И, крещато касаясь,Красноталых ветвейЯ подслушивал завязь,Воскресал и мертвел.Прорастало пространствоВ изболевшийся снег —Предвесенствуй и странствуй,Скрип шагов и телег.…Март шумит на задворках,Раскустившийся вволь.Распускается колкоПредпасхальная боль…
* * *
Кате читали Пушкина. Сказки смеялись папиным.Катя просила заново. Катя просила все.В эту весну, как водится, Катины щёчки в крапинку.Папу куда-то вызвали. Носит дрова сосед.Катя читает Пушкина. Строчки смеются папиным.Буквы трясутся папиным, прыгают в жёлтый лист.Папа играет с пушками. Катя скребёт царапины.Катя рисует длинное: «Папа – артиллерист».Папу рисует с пушками. Думает, что для Пушкина.Мама молчит стеклянная, смотрит сквозь дочкин лоб.Катю кладут у бабушки. В доме огни притушены.Мама качает шарфики, хочет идти в окоп.Катя читает Пушкина. Сказки молчат и хмурятся.Кто-то походкой папиной Катю ведёт гулять.Кате качели хочется. Зубится ствольным улица.Катя летит над пушками. Кате сегодня пять.
* * *
Деревья, красуясь, смотрели в озёрную воду —В зеркальную гладь, отражавшую каждый листок.Природа бежала навстречу не новому году,Как реки смыкают извечные устье – исток.А небо светилось. Смотрело на серые ливни,На буйство цветенья, осенне-дорожную грязь.Хотелось и мне стать немного, хоть малость, наивней —Чтоб часть его света и в душу мою пролилась.И я примерял – все пространства, эпохи и лица,Но всё мне не впору, как будто с чужого плеча.А время бежало, стремясь в направлении «тридцать»;И каждый февраль на столе загоралась свеча.Дороги, скрестившись, давили на острые плечи,Ладони ловили рассветы грядущего дня,Но каждой весной небо делало шаг мне навстречуИ, падая в озеро, краем задело меня.
Николай Коляда
Николай Коляда родился в 1957 году в селе Пресногорьковка Ленинского района Кустанайской области Казахской ССР. Учился в Свердловском театральном училище, Литературном институте. Служил в армии. Преподаёт в Екатеринбургском государственном театральном институте. Больше десяти лет возглавлял журнал «Урал». Создатель «Коляда-театра».
Драматург, режиссёр, актёр. Живёт в Екатеринбурге.
Масакра
Пьеса в одном действии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ДАРЬЯ – 40 лет
АНДРЕЙ -30 лет
В свадебном салоне на улице Луначарского, поздно вечером.
Свадебный салон на улице Луначарского. Просторный. Светлый.
Света много ещё и оттого, наверное, что весь салон заставлен манекенами с белоснежными свадебными платьями. Всё блестит фальшивыми китайскими бриллиантами.
В центре магазина стоит несколько «челночных» мешков, клетчатых.
Мешки под завязку забиты платьями, костюмами.
Среди мешков – стул, на стуле сидит ДАША.
Она в свадебном платье, на голове у неё корона с дешёвыми камешками. Даша сидит нога на ногу. Курит, пепел на пол стряхивает.
Напротив Даши стоит АНДРЕЙ.
Он в какой-то мешковатой грязной куртке из кожзаменителя, в стоптанных башмаках, в мятой кепке на голове.